Под торжественные звуки гимна его божественность приближался к алтарю. Пахло свечами и ладаном, многочисленные святые лики прямо-таки источали благодать. Но когда певчие вытянули последние ноты гимна и умолкли, в наступившей тишине отчетливо прозвучало:
— Удачи нет! Удачи нет! Удачи нет!
Звуки доносились с алтаря, на котором распростерлось обнаженное тело девственницы. Перед жертвоприношением ее упороли опиумом, чтобы не нарушать принцип гуманизма, но то ли перестарались, то ли недостарались…
Рейнблад решил, что в сложившихся обстоятельствах целесообразно чуть-чуть отклониться от предписанного порядка церемонии. Вместо того чтобы остановиться и последовательно воззвать к десяти богам, Рейнблад подошел к алтарю и вонзил жертвенный нож под левую грудь орчанки. Не как положено — медленно, торжественно и с молитвой, а коротко и резко, будто в бою врага зарезал. Не стал выдергивать нож, а отступил на шаг и воскликнул:
— Вижу, вижу тебя, адский демон! Уходи! Нет тебе места в святом храме! Пошел прочь! Повернулся к недоумевающей пастве и провозгласил:
— Повторяйте за мной! Пошел прочь! Пошел прочь!
И начал подпрыгивать на месте, размахивая руками и как бы изгоняя демона. После секундного недоумения публика стала повторять действия пастыря. Сторонний наблюдатель, наверное, подумал бы, что вместо Пантеона попал в неведомый храм секты Панков, исполняющих священный танец Пого. Но в храме не было сторонних наблюдателей, храм — это не театр, здесь в представлении участвуют все. Утомившись прыгать, Рейнблад закричал:
— Вижу, вижу! Вот уже удаляется поганый демон, вот вылетает он через систему вентиляции, покидает святой храм навеки! Уходи, демон, нет тебе места в святом храме!
Публика бесновалась в священном экстазе. Людское море ревело, и в этом реве иногда различались отдельные выкрики, наподобие:
— Вон он, демон, вон куда полетел!
— А вон еще демон!
— Да тут их целая стая!
— А вон ангел!
«Пожалуй, достаточно», подумал его божественность и завопил во весь голос:
— А ну тихо! Все заткнулись! И подал соответствующий знак церковным приставам.
Приставы засвистели в свистки, кто-то угрожающе щелкнул кнутом. Публика стала затихать.
— Итак, чада мои! — провозгласил Рейнблад. — Поганый демон помешал исполнить должным образом сегодняшнее жертвоприношение. Однако разве есть в этом наша вина? Конечно, нет! Разве меньше мы стали любить богов? Разве меньше мы их стали почитать? Нет, нет и еще раз нет! Никакому демону не нарушить единство богов и народа! Воззовем же к богам, чада мои!
Снова невообразимый галдеж. Вон, у кого-то, кажется, эпилептический припадок начался от избытка чувств. Это ничего, это бывает. Сейчас приставы уберут… Рейнблад поднял руку, призывая к тишине. И обратился к народу:
— Чада мои! Что больше всего вам понравилось в сегодняшнем богослужении?
Публика неразборчиво завопила на разные голоса. Рейнблад сделал вид, что прислушивается, затем улыбнулся и сказал:
— Мне тоже. И еще мне очень понравилось изгнание демона. Переждал овацию и продолжил речь следующим образом:
— На этом основная часть богослужения закончена. Перейдем к проповеди. Текущий момент характеризуется неуклонным возрастанием напряженности в отношениях и взаимодействиях человеческого общества с силами зла. Наша великая Родина стоит на пороге великих перемен, и не всем сверхъестественным сущностям угодны эти перемены. Знакомы ли вам сии сущности, которым противны перемены к лучшему? Назовите их, чада мои!
— Сэйтен! Калона! Ктулху! Йог-Софот! Гитлер! — послушно отозвалась публика.
— Все правильно, чада мои, — торжественно кивнул Рейнблад. — Не забывайте, что силы зла хитры, лукавы и горазды на выдумку. Они захватывают мозги человекообразных и заставляют служить злу, подобно тому, как ланцетовидная двуустка заставляет зараженного муравья служить своим интересам. И чем дальше продвигаются силы добра по пути прогресса, тем яростнее сопротивляется зло. Кое-кто говорит, что после научно-технической революции классовая борьба между добром и злом ослабевает. Не верьте им! Борьба только обостряется! Внутри каждой души идет вечная священная война! Каждый из вас — поле боя! Весь Барнард — поле боя! Кто не с нами, тот против нас! Так с кем же вы, чада мои!
— Иегова! Джизес! Гаутама! Кришна! Шива! Афродита! — отозвалась публика.
— Кто из вас молится о пробуждении Ктулху? — вопросил Рейнблад. — Кто поклоняется Гитлеру? Кого соблазнил Калона? Кто уже сделал первые шаги по пути Сэйтена? Они молчат! Они боятся признаться! Но они среди нас! Бдительность, чада мои, бдительность, бдительность и еще раз бдительность! Новое время диктует новый уклад! Есть время разбрасывать камни и есть время собирать камни. Есть время расслабляться и время проходить испытания. Время свободы и время бдительности. Времена меняются, чада мои! Готовы ли вы капитулировать перед силами зла? Пробудить Ктулху? Сотворить новое воплощение Гитлера? Превратиться в анхуманов, как пророчили Варракс и Морген? Не слышу!
— Нет! Нет! Нет! — отозвалась публика.
— Я так и думал, — удовлетворенно констатировал Рейнблад. — Готовы ли вы служить силам добра до последней капли крови? Готовы ли отдать сердце, печень и душу ваши во имя торжества светлых идеалов? Не слышу ответа!
— Да! Да!
— Вот и прекрасно. А теперь послушайте, какие конкретные неотложные мероприятия будут реализованы в самом ближайшем будущем. Система инновационных корпораций, в просторечии именуемых великими домами, будет подвергнута коренным преобразованиям. Ибо когда инновации выходят из-под контроля церкви, время процветания прекращается и наступает время страданий. Желаете ли вы нового бэпэ, чада мои?
— Нет! Нет!
— Тогда слушайте приказ.
Рейнблад протянул руку, служка сунул в руку бумагу. Рейнблад поднес бумагу к глазам и стал читать:
— Во имя счастья и процветания Всея Человеческой Общины на Барнарде, во имя добра и справедливости, во имя всех добрых богов, упоминаемых и подразумеваемых, приказываю следующее…
Текст приказа был длинным и унылым, Рейнблад зачитывал его минут десять. Вряд ли в храме нашлось хотя бы двадцать человек, которые уловили хотя бы общий смысл объявляемых реформ. Но это неважно. Важно, что все эти болваны свято верят в то, что этот приказ важный и полезный, а все, кто не одобряют его — желают зла и молятся Гитлеру. Только это и важно в сегодняшнем мероприятии.
6
— Здравствуй, Питер! — сказал Джон. — Как дела, как самочувствие? Кто это тебе глаз подбил? С лестницы, небось, упал, да? Есть такой закон природы, я его давно подметил — кто впервые в разведку приходит, в первые дни обычно или фингал получает, или пару зубов теряет. Чаще всего с лестницы падают.
Эта тирада стала для Питера полной неожиданностью. От растерянности он потерял дар речи, глаза его вытаращились, рот приоткрылся, а лицо стало медленно наливаться кровью.
— Что с тобой, Питер? — изумился Джон. — Припадок начинается?
