Но здесь, на этой пустынной окраине, как будто бы и вовсе ничто не может напомнить о былом, — тем более, о бывшем в тех местах, которые отделены от этого города долгими часами пути. Смотреть здесь не на что… А разве это так важно?
Разве важно, что видит глаз — письмена на бронзовом зеркале, мрамор руин или асфальт окраин. Разве важно, каков узор на пелене, скрывающей суть… Что лжет больше — груды мертвых камней на месте разрушенного храма или его современная копия? Ни то, ни другое не передает его истинный облик. Он отражается только в глазах смотрящего — либо нигде…
Единожды бывшее — вечно. Что было, что будет — едино.
Помнишь? Авил, ени ака поло маква…
Годы, они как поле маково… И торна-дорога темна.
Поле времен лежит во тьме по обе стороны узкой тропы, а мы ощупью бредем по ней, видя лишь то, что под ногами. Скелеты древних стен, бетонный остов недостроенного дома — они равно хранят незримый образ бывшего и будущего, их озаряет один и тот же призрачный свет, который не в силах рассеять вечную мглу… Проникнуть сквозь нее может только твой взгляд — если он обращен вовнутрь.
Мой любимый… Всей своей жизнью я заслужу это право — быть достойной тех слов, которые произнесла однажды.
«Я не такая, поверь…»
«Я всегда буду помнить тебя…»
Я и раньше не боялась умереть, но скорее из-за того, что в моей жизни не было особого смысла. А теперь есть: и в жизни — это память о нем, — и в грядущей смерти: ведь это встреча с ним…
Жизнь имеет смысл только тогда, когда в ней есть что-то, ради чего не жаль ее отдать. Если бы нам снова пришлось жить в одно время, я была бы счастлива умереть за него. Но вместо этого мне было суждено родиться на земле еще раз — через много лет после его гибели. И я уйду из жизни не только без сожаления, а с радостью, — чтобы снова прийти к нему… как было однажды.
«Кьюзи расположен в 14 километрах на юго-восток от Монтепулчьяно. Стоит потратить несколько часов на посещение этого сонного городка. Междугородние автобусы останавливаются в непривлекательном пригороде Кьюзи Скало, здесь же расположена железнодорожная станция. Городской центр, Кьюзи Читта, находится неподалеку от автобусной остановки. Поднявшись по улице Виа Маркони, вы окажетесь на главной улице, Виа Порсенна. Из всех городских достопримечательностей прежде всего заслуживает внимания собор Дуомо сан Секондьяно. У храма красивый, хотя и довольно простой, фасад, опирающийся на четыре колонны. В его облике совмещены разные стили: колонны трех нефов были возведены еще в древнеримскую эпоху, а роспись собора, имитирующая мозаику, была создана в XIX веке.
Возле сквера на Пьяцца Дуомо расположен Музео делла Катедрале (открыт ежедневно, с июня по октябрь 9.30–13.00 и 16.00–19.00; с октября по май пн-сб 9.30–12.45, сб 9.30–12.45 и 15.00–18.00, цена билета — 2 евро). Музей располагает небольшой коллекцией серебра. Здесь же вы можете записаться на экскурсию в „Иль лабиринто ди Порсенна“ (стоимость 3 евро), которая позволит вам погрузиться в таинственную атмосферу этрусских подземелий. Ученые до сих спорят о назначении лабиринта, одним из практичных применений которому, несомненно, был отвод осадков и сточных вод».
Настолько могуществен был Клузий, столь грозно было имя Порсенны…
«Он погребен близ Клузия, и на его могиле воздвигнут монумент в 50 стоп высоты и в 300 стоп ширины и длины. Внутри гробница перепутана такой массой ходов, что, не взяв клубка ниток, можно никогда не выбраться из лабиринта. Над этой четырехугольной постройкой возвышаются пять пирамид: одна посередине и четыре по углам, каждая 100 стоп высотою и в 75 стоп при основании; сверху на них наложен медный круг и накрыты бронзовым колпаком, с которого опускаются на цепях колокола, и звон их слышен издалека.»
Я нашла в интернете любительскую видеозапись экскурсии. Серые шершавые стены, сырой полумрак, пустота. Бесформенные углубления в булыжной кладке, каменная пыль на земле. В узких проходах, освещенных люминесцентными лампами, проложены деревянные мостки для экскурсантов. Чтобы кто-то не отстал от группы и не заблудился, открыт только один маршрут — по нему можно снова выйти в город, к колокольне XII века.
Здесь проводились раскопки, и теперь считается, что лабиринт на самом деле был просто системой водоканалов. Археологи не нашли здесь ничего, что могло бы стать сенсацией — ни несметных сокровищ, ни могилу самого царя.
И не найдут, конечно… Никто не потревожит прах грозного владыки, захороненный в недосягаемой глубине надгробного холма, лежащий в позолоченном саркофаге за дверями богато изукрашенной гробницы, которую стерегут золотая птица-страж с пятью тысячами птенцов и двенадцать коней из чистого золота. Может, это и к лучшему — этрусские заклятия, охраняющие покой мертвых, с веками не теряют силы!
До Рима оттуда недалеко, два часа пути. Прежде доехать можно было разве что за три дня. А дойти — на седьмой день, под вечер… Лишь бы добраться засветло, — осенние дни коротки. Там и днем, говорили, легко заблудиться, а в темноте… «столько смертей грозит прохожему, сколько ты на дороге встречаешь отворенных окон…» Так было…
Незаметно спускались сумерки. Подойдя к дому, он увидел, что возле двери темнеет чья-то фигура, закутанная в плащ. Невольно взялся за меч, шагнул ближе.
— Ты?…
Она вскинула голову, и закатный луч осветил ее лицо. Волосы, как тогда, рассыпались по плечам. И она тихо проговорила:
— Здравствуй.
— Почему ты здесь?
— Я просто хотела узнать, как ты живешь. Если ты не рад меня видеть, скажи, и я уйду.
— Да нет, я… — он потянул кольцо на двери. — Входи.
Она переступила порог атриума, освещенного лишь квадратным отверстием в потолке, и на миг замерла, окидывая взглядом пустынное помещение. В полумраке холодно блестело оружие на стенах. Последние капли недавнего дождя, скатываясь с кровли, с едва слышным плеском падали в водоем среди каменных плит. Она тревожно обернулась:
— Может быть, к тебе должны прийти…
— Нет, я никого не жду.
Он небрежным знаком отослал прочь раба, вышедшего навстречу. Помедлив, сел на каменную скамью у стены и, видя, что она все еще стоит в нерешительности, кивнул ей на место рядом с собой:
— Что же ты, садись…
Сев рядом, она сбросила плащ. На ней было простое темное платье, ни серег, ни ожерелья. И только черные узоры украшали руки вместо браслетов.
— Ты разлюбила золото? Помню, ты была увешана им с головы до ног… — он усмехнулся, пристально разглядывая ее. — Откуда ты пришла? Наверно, у тебя в Риме родные или друзья?
