действом наблюдал с ярко-выраженным изумлением. Даже потрогать ничего не пытался — стоял, спрятав руки за спину, и смотрел то на кукол, то на Юлю, которая говорила-говорила…
— Она просто одна заскучала, — шепнула Марина Асадову. Они стояли в сторонке и наблюдали за детьми. — Привыкла среди детей, а сейчас только в школе общается, да и то недолго получается.
Алексей хмыкнул.
— Зато Тошка в шоке. В хорошем смысле слова.
Антон вдруг принялся оглядываться, потом сбегал за своим любимым плюшевым зайцем и сунул его Юле в руки.
— На.
Та без лишних вопросов усадила зайца в ряд кукол и заговорила дальше:
— Вот к нам ещё пришёл зайка. Сейчас мы ему нальём чаю, у нас ещё печенье есть…
Видя, что его зайца тоже приняли в компанию и даже заговорили за него, Антон счастливо заулыбался, обернулся на отца и указал пальчиком на диван, полный игрушек.
— Папа!
Лёшка ему кивнул.
— Я вижу. Здорово.
Но толк от этих игр, бесспорно, был. За день дети настолько уставали от игр и друг от друга, что засыпали вечером почти мгновенно, даже Юля после ужина начинала зевать, и в девять оба без всяческих капризов отправлялись спать. Сколько это счастье продлится — не ясно, но в первые дни, наполненные волнениями и проблемами, жизнь весьма облегчало. В первую ночь Антон спал на маленьком диванчике в спальне Марины и Алексея, обложенный подушками, и всё равно Лёшка постоянно вскакивал ночью, боясь, что подушки с дивана свалятся на пол, а Тошка вслед за ними. Одной ночи таких развлечений Асадову вполне хватило, и на следующий день в их спальне уже появилась детская кроватка. А в компании с ней ещё куча детских вещей, и Марина обратила особое внимание на то, что вещи все новые, только из магазина.
— И что теперь? — спросила она, наблюдая, как Лёшка собирает детский стульчик. — Ты ей так и не дозвонился?
— Нет.
— А ты звонил?
Он обернулся и посмотрел возмущённо.
— Я звонил, Марин. Но висеть на телефоне сутками, я не собираюсь. Если её не интересует состояние собственного ребёнка, если она отключила телефон, то это её проблема. К тому же, я подозреваю, что разговаривать она не желает именно со мной. Тётушка её уже давно ей всё сообщила.
— Значит, она приедет.
— Может быть.
— Может быть?
Алексей выпрямился, покатал стульчик, проверяя, как работают колёсики, затем обернулся.
— Марина, я Лидии позвонил, она говорила со мной совершенно спокойно, значит, всё уже Соне сообщила и получила чёткие инструкции — поднимать скандал или нет. И из этого я делаю определённые выводы.
Марина присела на диван и вздохнула, задумавшись.
— Не нравится мне всё это. Почему она не едет?
— Тебе этого хочется?
— Я хочу ясности! Ребёнка туда-сюда возите.
— Она вернётся, и я с ней поговорю.
Марина невесело улыбнулась.
— И что скажешь?
Лёшка помрачнел немного.
— Я знаю, что ей сказать.
— Если Асадов сказал — я знаю, то ничего хорошего от этого не жди, — авторитетно заявила Нина, когда Марина вкратце передала ей этот разговор. Башинская явилась сразу после завтрака, причём демонстративно пришла в домашних тапочках, показывая тем самым, что идти ей теперь недалеко.
— Ой, Нин, не наговаривай на него.
— Да я не наговариваю. Сама знаешь. Контролировать надо.
— Это его жена, пусть он сам с ней разбирается. Уж я-то точно не знаю, как с ней разговаривать. Я поговорила недавно, мне этого бесценного опыта на всю жизнь хватит.
Башинская усмехнулась.
— Ты всерьёз расстроилась, что ли? Брось. Это молодая девочка, из тех, что за своё борются не потому, что им без этого никак, а потому что — моё.
Марина остановилась, отложила ложку, которой помешивала суп, и на Нину посмотрела очень серьёзно.
— Знаешь, что меня больше всего беспокоит? То, что она не примчалась сразу. Я не понимаю, почему она не едет.
Нина пожала плечами.
— А с другой стороны, зачем ей ехать, Марин? Если Лёшка прав и Лидия наша Викторовна всё ей доложила, а это, скорее всего, так, иначе бы она так спокойно себя не вела, то Соня знает, что с сыном всё в порядке, он с отцом. Зачем ей торопиться? Скандалить?
— Да… — согласилась Марина. — А пока она не торопится, продумывает, что делать.
— Не без этого, — кивнула Нина.
Марина присела и облокотилась на стол.
— Я даже не надеюсь, что всё это закончится хорошо. Я, лично, никакого выхода не вижу.
— А тебе и не надо. Пусть Лёшка его видит.
Марина помолчала, размышляя, потом посмотрела на подругу и улыбнулась.
— Ладно, хватит про проблемы. Как у вас с Томилиным дела?
Башинская разулыбалась.
— О, Томилин — это нечто. Мариш, он так меня веселит. Представляешь, вчера купил мне цветы. Огромный такой букет. — Нина звонко рассмеялась, а Марина удивилась.
— Что ты так веселишься? Это же здорово.
— Конечно, — не стала Нина спорить. — Правда, я накануне очень долго ему рассказывала о том, что у меня аллергия на лилии, я чихаю, ты же знаешь, но, наверное, переборщила, их он мне и купил.
Марина тоже рассмеялась.
— И что ты ему сказала?
— Ничего. Сунула букет под нос Брюсу, тот чихнул, и цветы были выдворены на лестничную клетку.
— А, так ты смирилась с его любовью к собаке?
— Что делать… Тебе проще, твоя соперница пришла, гадостей наговорила — и Лёшка твой. А мне что делать?
— Я уверена, что ты справишься.
— Конечно, справлюсь. Но домработницу всё-таки придётся поменять. Не нравится мне эта девица, только и слышно — да, Фёдор Евгеньевич, нет, Фёдор Евгеньевич.
— Так ты собираешься здесь обосноваться? Всерьёз?
— А почему нет? Замуж хочу, и не просто замуж, а за Томилина. Он меня заинтриговал. Да и ему нужна такая жена, как я. Ты знаешь, что он собирается открывать филиал в Финляндии? Выходит на мировой рынок!
— Ну, конечно, — фыркнула Марина, а Нина неожиданно обиделась.
— Что? Я вполне серьёзно.
— А чем он занимается? Мне Лёша говорил, а я забыла.
— Транспортными перевозками. Очень прибыльный бизнес, между прочим.
— Верю, ты умеешь выбирать.
