— Ты слишком много работаешь. Не всё держится на тебе и мир не рухнет, если ты не придёшь сегодня на работу.
— Правда?
— Да.
— Тогда я не пойду…
Муж повернулся к ней и посмотрел чуть настороженно.
— Ты не заболела?
— Я не знаю, Слав.
Он затянул узел галстука и снял с вешалки пиджак.
— Отдохни. Позвони подругам.
— У меня нет подруг. У меня нет на них времени.
— Так заведи. Ты же встречалась с… как её… Юля?
— Когда это было?
— Позвонить не трудно. — Он наклонился и поцеловал её в щёку. — Позвонишь?
— Да. Я погуляю.
Конечно, Юле она звонить не стала. Они не виделись года полтора, с какой стати она стала бы ей звонить? Да и не хотелось, если честно. Единственное желание — забиться куда-нибудь в угол и поплакать вволю. Но чтобы обязательно потом кто-нибудь пришёл и успокоил. По голове погладил, посюсюкал как с маленькой, пообещал что-нибудь желаемое, но недоступное.
Но не было такого человека, который бы пришёл и посюсюкал.
— Вам что-нибудь ещё принести?
Вика посмотрела на чашку с чаем и шоколадное пирожное на тарелочке. Покачала головой.
— Нет, спасибо.
Официант молча отошёл, а Вика отвернулась к окну.
— Здравствуй.
Она повернула голову, почувствовав, как что-то ёкнуло внутри. Этот голос отозвался позабытой болью в душе.
— Можно я сяду?
Она засуетилась, занервничала, руки задрожали. Стала зачем-то передвигать чашку.
— Да, конечно, садись.
Он сел и посмотрел на неё, а Вика наконец выдохнула:
— Стас.
Он улыбнулся. Той самой, обаятельной и лёгкой улыбкой.
Он почти не изменился. Только осунулся немного, да седина на висках… Вика никогда не думала, что года и над ним будут брать своё. Казалось, что он навсегда энергичный и молодой. Останется тем самым Стасом, которого она помнит. А он уже другой.
— Стас, — подтвердил он. — А я, признаться, не сразу узнал. Смотрел долго и гадал — ты или не ты. Ты изменилась, Вика.
Стало горько.
— Изменилась, Стас.
— Как ты… живёшь? Кольцо на пальце…
— У тебя тоже.
Он зачем-то посмотрел на свою руку, на золотой ободок на безымянном пальце. Кивнул.
— Да, давно уже.
— И у меня давно. Поздравляю тебя.
Он удивлённо приподнял брови.
— У тебя сын родился…
Стас снова улыбнулся, но во взгляде Вика заметила проскользнувшую неловкость.
— Да, второй. Дочку ждали, а сын.
— Это хорошо.
— Я же не спорю. А ты?..
Она покачала головой.
— Нет…
— У тебя всё впереди, — ободряюще улыбнулся он. — Родители, наверное, ждут не дождутся.
Она не улыбнулась в ответ.
— Я рада, что мы встретились.
Улыбка стёрлась с его губ.
— Всё прошло, Вик.
— Я знаю. И я очень рада, что у тебя всё хорошо. Ведь хорошо?
Он кивнул.
— Хорошо. Мне жаловаться не на что. У меня двое сыновей… жена. — Сбился на полуслове. — У тебя тоже так? Вроде опять любишь, а всё по-другому. Как так получается?.. Что с тобой случилось?
— Со мной? Ничего.
— У тебя глаза несчастные.
— Ой, брось, Стас. Просто у меня долгожданный выходной, а сил ни на что нет. Меня отпустили погулять. А как у вас дела?
Он пожал плечами.
— У всех семьи.
Вика улыбнулась.
— Галя недавно приезжала, дочку здесь крестила. Сашка вот депутатом заделался. Кстати, у него тоже дочь.
Кашлянула в кулак и отвела глаза.
— Да? Здорово.
Он всё смотрел на неё, взглядом словно пытался до её души достать.
— Вика…
— У меня всё хорошо. Правда. Так сразу на ум и не приходит, на что бы пожаловаться. Муж хороший…
— Ты его не любишь?
— Почему? — она нервно облизала губы. — Люблю. Мне с ним хорошо.
Он ещё пытал её своим взглядом, а потом глаза отвёл и вздохнул.
— Я не собираюсь тебя мучить. Просто странно видеть тебя такой… Опустошённой, что ли? Что с тобой случилось?
— Да чего только не случилось… — призналась Вика. — Пытаюсь быть счастливой.
— Не получается?
— А может, я не умею быть счастливой? — Она улыбнулась ему через силу.
— Ерунда. Ты-то как раз умеешь. Ты меня научила быть счастливым. А сама значит, не умеешь?
— Я научила?
— А кто?
Она в растерянности смотрела на него.
— И чему… — нервно сглотнула, — я тебя научила, если не секрет?
— Что счастье — это очень просто. Это то, что тебя радует. Это люди, которые тебя окружают, которые дарят тебе эту радость.
— Покой…
Он кивнул.
— Согласие с самим собой.
— А во мне нет согласия. Ты его нашёл?
— Не сразу. А потом сын родился, появился смысл.
— Ты… ненавидел меня?
— За что?
