кабинет.
Однако вопреки предположению Дороти о том, что ее муж тут же засел за работу и мигом забыл о ней, Фрэнк заперся в рабочем кабинете, чтобы подумать… Нет-нет, не о выборах и не об оппонентах. Только о Дороти. О ее словах. И о том, что она полюбила другого мужчину. Разве такое возможно? Они ведь созданы друг для друга. Как ни банально это прозвучит, но они же две половинки единого целого. Всю жизнь так было — и должно быть впредь.
11
Дороти поднялась с дивана, на котором задремала в ожидании Коула. В последние недели он постоянно возвращался домой за полночь, пьяный и страшно злой. Словно это Дороти была виновата в том, что его выволокли из бара за шкирку, когда он пытался нарваться на неприятности или затеять драку с кем-нибудь из посетителей питейного заведения.
За те три месяца, что они прожили вместе в загородном доме, Коул изменился настолько, что Дороти с трудом вообще верила в то, что ее милого, обходительного, ласкового Коула не подменили на близнеца.
Коул был паинькой только первый месяц. Дороти не успевала о чем-то помечтать, как ее желание тут же исполнялось. Благо, денег на это всегда было предостаточно. Фрэнк не стал чинить ей препятствия и замораживать банковские счета или блокировать кредитные карточки. Коул и Дороти гуляли с утра до ночи: бары, рестораны, казино. Однако вскоре Дороти устала от беспутной жизни.
К тому же с каждым днем ухудшались отношения с детьми. Сначала Дороти надеялась, что они всего лишь ревнуют мать к другому мужчине. Однако трещина росла и вскоре превратилась в пропасть, перешагнуть которую помогло бы только чудо.
Эйприл перестала звонить, в очередной раз объявив, что предпочитает жить собственной жизнью, в которой предостаточно проблем. Стэнли устроил скандал со слезами, криком, топаньем ногами, затем громко хлопнул дверью. С тех пор прошло полтора месяца. Стэнли так и не объявился. Видимо, обида и ощущение предательства, которые он испытывал, оказались сильнее привязанности и сыновней любви.
Со временем Дороти заметила, что Коул все чаще оставляет ее дома одну. Сам же отправляется развлекаться, прихватив ее кредитку или кошелек. Возвращался он, как правило, поздно. Не желал объяснять, где пропадал. Начинал злиться, кричать, обвинять Дороти в том, что она относится к нему, как к своей собственности, стремится контролировать каждый его шаг, что он задыхается в ее объятиях.
В последние же недели жизнь Дороти превратилась в ад. Коул каждый день устраивал скандалы, требовал больше денег и свободы. Причем Дороти так и не поняла, что же ему требовалось в большей степени. Он перебрался в другую спальню. Впрочем, у них настолько не совпадали режимы дня, что Дороти почти и не почувствовала разницы. Коул приходил домой под утро в изрядном подпитии. Зачастую у него не хватало даже сил подняться на второй этаж и он засыпал на диване или в кресле в гостиной. Спал он до обеда — чтобы вечером со свежими силами отправиться на очередную гулянку. В какой-то момент Дороти начала узнавать в Коуле Стэнли, вся жизнь которого сводилась к развлечениям.
Коул вопреки своим обещаниям даже не пытался найти работу. Зачем? Ради денег? Но у них и так денег более чем достаточно. Работа не позволила бы ему жить так, как он привык. «Дороти, разве ты не понимаешь? Я не желаю насиловать свою натуру. Я люблю свободу, — твердил Коул вновь и вновь, когда она доставала его вопросами. — Некоторые извращенцы находят удовольствие в труде. Я, слава богу, не из их числа. Давай жить и наслаждаться жизнью». Так Коул и поступал: жил и наслаждался жизнью. В отличие от Дороти, которая страдала день ото дня все сильнее.
Редкая ночь обходилась теперь без воспоминаний о Фрэнке. О тех счастливых днях, что выпали на их долю. Теперь даже рутинная домашняя работа, на которую она жаловалась прежде, начала представляться Дороти интересной и полезной. Она ведь заботилась о любимых людях! Кто теперь готовит для ее мужчин, Стэнли и Фрэнка? Наверняка они испортили себе желудки, перебиваясь заказными пиццами и полуфабрикатами. А дом? Боже, страшно подумать, во что они превратили ее цветочную клумбу у парадного входа!
Коул ковырялся в дверном замке. В том, что это именно он, а не вор, Дороти не сомневалась ни секунды. Коул снова пьян, вот и не может попасть в замочную скважину. Однако, прислушавшись, Дороти услышала неприятный женский смех. Этакое кокетливое хихиканье уличной девицы.
Что за черт?.. Дороти поднялась с дивана в тот самый момент, когда Коулу все же удалось проделать нехитрую операцию по открыванию входной двери.
Дороти не верила собственным глазам: на плече пьяного и еле державшегося на ногах Коула буквально висела размалеванная девица в сетчатых колготках невообразимого малинового цвета.
— Привет, Д-дороти! — Коул икнул.
— Коул, что все это значит? Кто эта… девушка? — Дороти смерила гостью презрительно-брезгливым взглядом. Господи, в каком грязном переулке он подцепил ее?
— Это… это Мириам. Так ведь, крошка? — заплетающимся языком представил свою новую знакомую Коул.
— Какого черта ты приволок эту девку в мой дом?!
— Во-первых, дорогая, это наш дом, — неожиданно протрезвевшим голосом ответил Коул.
У него была поразительная способность концентрироваться в стрессовых ситуациях. Словно полезная функция организма, выработанная в ходе естественного отбора и необходимая для сохранения жизни в трудных условиях.
— Нет, это мой дом, — упрямо ответила Дороти.
— Милый, кто эта женщина? Твоя мать или старшая сестра? — Девица мерзко хихикнула.
Дороти едва сдержалась, чтобы не залепить нахалке пощечину. Впрочем, в последнее время она так устала от скандалов и выходок Коула, так мало и тревожно спала, что и впрямь стала походить на женщину в годах.
— Детка, сходи искупайся в бассейне, — обратился Коул к своей подружке.
— Bay! У тебя есть бассейн? — Она надула губки. — Но у меня нет с собой купальника.
— Уверяю, тебя, «детка», — язвительно заметила разгневанная Дороти, — ни вам, ни Коулу это не помешает. Он мастер устраивать ночные купания при луне.
— Ты душка, Коул. Я тебя жду, — кокетливо сказала девица. Затем посмотрела сверху вниз на Дороти и добавила: — Поговори пока со своей няней. Видимо, она до сих пор считает тебя ребенком.
— Я так больше не могу! — с надрывом воскликнула Дороти, когда дерзкая девица скрылась за дверью, ведущей из гостиной во внутренний дворик, где располагался большой бассейн, окруженный садом.
— Я тоже. — Коул плюхнулся в мягкое кресло и с видом победителя откинулся на спинку. — Что ты предлагаешь?
— Оставь меня. Возвращайся на Гавайи. Я могу даже оплатить тебе билет на самолет или…
Дороти не договорила, потому что гостиную потряс гомерический хохот. Коул смеялся. Над ней. Над ее наивностью и простодушием.
— Если тебе что-то не нравится, не устраивает во мне… Что ж, я готов исчезнуть из твоей жизни. Двести тысяч долларов. Возможно, я послушаюсь твоего совета и вернусь на острова. Впрочем, мне приглянулся и этот домик. Так что я не стану возражать, если ты решишь оставить мне его в качестве прощального подарка.
— Что? Коул, какие еще деньги?
— В противном случае мне придется поговорить с журналистами. Знаешь, этих ребят хлебом не корми, а дай разгрести какую-нибудь грязную и дурно пахнущую историю. Как считаешь, положение семейных дел Эбигейлов их заинтересует? Можешь не отвечать. Полагаю, они накинутся на вас как стервятники. Мне тут дружок нашептал, что Фрэнк Эбигейл — важная шишка, который страсть как боится скандалов. — Коул самодовольно ухмыльнулся.
