происхождение. Они присутствуют и там, куда кельты никогда не добирались. Тем не менее они – свидетельство как раз тех представлений об ином мире, которые со времен Цезаря привыкли связывать с учением кельтских друидов и которые явно пришли из Египта.
Египетская солнечная барка; внутри солнечного диска – бог Ра держит крест анх. XIX династия
В данной связи хотелось бы привлечь внимание читателя к гипотезе У. Борласа, согласно которой типичный ирландский дольмен должен был изображать корабль. В Минорке есть постройки, называемые из-за такого сходства просто «navetas» – «корабли». Но, добавляет У. Борлас, «задолго до того, как я узнал о существовании пещер и navetas в Минорке, у меня сложилось мнение, что то, что я прежде называл «клиновидной формой», восходит к образу ладьи. Как мы знаем, в скандинавских погребальных курганах несколько раз были найдены настоящие корабли. На той же территории, а также на побережье Балтики в железном веке корабль очень часто служил гробницей»[45]. Если гипотеза мистера Борласа верна, мы получаем веское подтверждение символического истолкования, предложенного мною для мегалитических рисунков с лодкой-солнцем.
Впервые мы встречаемся с символом корабля примерно в 4000 г. до н. э. в Вавилонии, где у каждого бога было собственное судно (барка бога Сина называлась Барка Света); изображения богов несли во время торжественных шествий на носилках в форме ладьи. Джастроу[46] считает, что этот обычай восходит ко временам, когда священные города Вавилонии располагались на побережье Персидского залива и торжества нередко проводились на воде.
Есть, однако, причины думать, что некоторые из этих символов существовали раньше, чем любая из известных мифологий, и разные народы, почерпнув их из неведомого ныне источника, по-разному их, так сказать, мифологизировали. Любопытным примером может служить символ двух ступней. Согласно известному египетскому мифу, ступни были одной из тех частей, на которые разрубили тело Осириса. Они являлись своего рода символом власти. В 17-й главе «Книги Мертвых» говорится: «Я пришел на землю и двумя стопами моими получил обладание. Я – Атум». Вообще этот символ стоп или следов распространен чрезвычайно широко. В Индии мы находим отпечатки ног Будды; изображение двух ступней присутствует на дольменах в Бретани и становится элементом скандинавских узоров на камне. В Ирландии существуют рассказы об отпечатках ног святого Патрика или святого Колумбы. Что самое удивительное, этот образ присутствует и в Мексике. Тайлер в своей «Культуре первобытных народов» упоминает о «церемонии ацтеков на Втором празднике в честь бога Солнца Тецкатлипоки; они разбрасывают перед его святилищем муку маиса, а верховный жрец смотрит на нее, пока не увидит божественные следы, и тогда восклицает: «Наш великий бог пришел к нам!»
Символ двух стоп
Мы располагаем еще одним свидетельством связей народа мегалита с Северной Африкой. Серги указывает, что знаки на табличках из слоновой кости (имеющие, вероятно, числовое значение), обнаруженные Флиндерсом Петри в погребении в Накваде, схожи с рисунками на европейских дольменах. В числе рисунков, выбитых на мегалитических памятниках, встречаются также несколько египетских иероглифов, включая знаменитый «анх», или «crux ansata»[47], символ жизненной силы и воскресения. На этом основании Летурно заключает, «что строители наших мегалитических памятников пришли с юга и являются родственниками народам Северной Африки»[48].
Крест анх
Рассматривая лингвистическую сторону вопроса, Рис и Бринмор Джонс нашли, что предположение об африканском происхождении древнейшего населения Великобритании и Ирландии вполне оправдано. Было показано также, что кельтские языки по своему синтаксису принадлежат к хамитскому, а конкретно египетскому, типу[49] .
Конечно, факты, которыми мы располагаем в настоящее время, не позволяют нам выстроить стройную теорию взаимоотношений между западноевропейскими строителями дольменов и теми, кто создал удивительную религию и цивилизацию Древнего Египта. Но если учесть все факты, становится очевидно, что подобные взаимоотношения имели место. Египет – страна классического религиозного символизма. Он дал Европе самые прекрасные и самые знаменитые образы – образ божественной матери и божественного дитяти. Как представляется, оттуда же к первым обитателям Западной Европы пришла и глубокая символика путешествия душ, ведомых в Мир Мертвых богом света.
Религия Египта в большей степени, чем другие развитые древние религии, построена на учении о будущей жизни. Впечатляющие своим великолепием и размерами гробницы, сложные обряды, удивительная мифология, высочайший авторитет жрецов – все эти черты египетской культуры теснейшим образом связаны с представлениями о бессмертии души.
Для египтянина душа, лишенная тела, не была просто призрачным его подобием, как считала классическая античность, нет, будущая жизнь являлась прямым продолжением жизни земной; праведный человек, занявший свое место в новом мире, оказывался окружен своими же родичами, друзьями, работниками, и его занятия и развлечения весьма походили на прежние. Судьбой злого было исчезновение; он становился жертвой невидимого чудовища по имени Пожиратель душ.
И вот, когда Греция и Рим впервые заинтересовались представлениями кельтов, их поразило прежде всего учение о посмертной жизни, которое, по словам галлов, исповедовали друиды. Народы классической древности верили в бессмертие души; но что представляют собой души умерших у Гомера, в этой библии греков! Перед нами – какие-то выродившиеся, заблудшие, лишенные человеческого облика создания. Возьмем хотя бы описание того, как Гермес ведет в Аид души убитых Одиссеем женихов:
Древние авторы чувствовали, что кельтские представления о загробной жизни являют собой нечто совершенно другое, нечто одновременно и более возвышенное, и более реалистичное; утверждалось, что человек после смерти остается тем же, каким был при жизни, сохраняя все прежние личные связи. Римляне с изумлением отмечали, что кельт может дать деньги в обмен на обещание получить их обратно в будущей жизни[51]. Это совершенно египетская концепция. Такая аналогия пришла в голову и Диодору (кн. 5), ибо ничего похожего в других местах он не встречал.
Многие античные писатели полагали, что кельтская идея бессмертия души воплощает в себе восточные представления о переселении душ, и была даже придумана теория, согласно которой кельты узнали это учение от Пифагора. Так, Цезарь (VI, 14) говорит: «Больше всего стараются друиды укрепить убеждение в бессмертии души: душа, по их учению, переходит по смерти одного тела в другое». Также и Диодор: «…у них пользуется популярностью учение Пифагора, согласно которому души людей бессмертны и некоторое время спустя они живут снова, поскольку душа их входит в другое тело»
