был и его конец, ибо он, смертный, узрел чудеса Страны Юности и поведал о них другим.
Когда белый конь достиг моря, он спокойно помчался по волнам, и вскоре леса и холмы Эрин скрылись из глаз. Солнце светило ярко; путников окутал золотистый туман, и Ойсин окончательно перестал понимать, где он находится и что под копытами лошади – земля или волны. Иногда в дымке возникали странные видения: то и дело появлялись и пропадали башни и замки, а однажды всадники увидели безрогую лань, преследуемую белым гончим псом с красным ухом, а потом – юную девушку на гнедом коне, державшую в руке золотое яблоко, и следовавшего за ней молодого всадника на белой лошади; за спиной его развевался пурпурный плащ, а в руке он держал меч с золотой рукоятью. И Ойсин хотел уже спросить принцессу, что означают все эти видения, но Ниам велела ему не задавать вопросов и вообще не подавать виду, что он замечает проносящихся мимо призраков, пока они не доберутся до Страны Юности.
Далее сага рассказывает о приключениях Ойсина в Стране Юности; например, о том, как он спасал пленную принцессу от великана-фомора. Проведя, как ему показалось, в Волшебной Стране три недели, он пресытился всеми ее радостями и возжелал снова увидеть Ирландию и своих товарищей. Герой обещал вскоре вернуться, и Ниам дала ему того самого волшебного коня, который перенес их через море в Страну Юности, но наказала возлюбленному, чтобы, оказавшись снова в Ирландии, он не спускался с его спины и не ступал на землю Эрин, ибо иначе обратный путь в Страну Блаженных закроется для него навсегда. И вот Ойсин вновь пересек океан и оказался на западном побережье Ирландии. Он сразу отправился к Холму Алмайн, где находился дом Финна, но по пути не переставал удивляться: во-первых, потому, что не встретил никого из фениев, и, во-вторых, потому, что люди, трудившиеся на полях, были очень маленького роста.
Наконец, выехав по лесной тропе к тому месту, где должен был возвышаться огромный зеленый Холм Алмайн со множеством белых домиков и большим дворцом на вершине, Ойсин увидел только луга, заросшие сорняками и утесником, и пасущуюся среди них корову. Тогда его охватил ужас, и он подумал, что это, должно быть, чары Волшебной страны ослепляют его и обманывают. Он бросил поводья и прокричал имена Финна и Осгара, но никто не откликнулся; он подумал, что, может быть, собаки услышат его, и позвал Брана и Сколауна и долго ждал, не долетит ли до него хотя бы слабый шелест, хоть шорох из мира, которого он не видел, но лишь вздохи ветра в траве доносились до его ушей. В ужасе он помчался прочь. Он направился к восточному морю, ибо решил пересечь всю Ирландию из конца в конец, чтобы найти спсоб избавиться от заклятия.
Однако на пути к восточному морю Ойсин оказался в Долине Дроздов. Там он увидел толпу крестьян, пытающихся убрать валун с поля на склоне холма, и одного главного, который ими командовал. Путешественник направился к ним, собираясь расспросить о Финне и фениях. Когда он приблизился, все прервали работу и воззрились на него в изумлении: он казался им посланцем Волшебного народа или ангелом с неба. Ибо он был выше и крепче, чем все мужи, которых они знали, с серо-стальными глазами и алыми щеками; во рту его сверкал словно бы ряд жемчужин, и из-под шлема выбивались сияющие золотом волосы. Ойсин же глядел на них, хилых, изнуренных трудами и заботами, на то, как они тщетно пытаются сдвинуть камень с места, и исполнился жалости, и подумал: «Даже простолюдины Эрин никогда не были такими во времена, когда я оставил ее ради Страны Юности», и, приподнявшись на седле, в одиночку покачнул валун и столкнул его с холма. Крестьяне закричали от восторга; но тут же хвалебные их крики перешли в вопли ужаса, и они побежали прочь, толкая друг друга, ибо на их глазах свершилось страшное преображение. У Ойсина, когда он поднимал камень, лопнула подпруга, и он растянулся на земле. Мгновенно, как призрак, исчез белый конь, а с земли, дрожа и пошатываясь, поднялся не юный воин, но дряхлый старик, белобородый, иссохший; он протянул трясущиеся руки и горестно, жалобно застонал. А пурпурный плащ и туника из желтого шелка обратились в грубое домотканое рубище, подпоясанное пеньковой веревкой, и меч с золотой рукоятью стал дубовым посохом, таким, какие носят нищие, бредущие от дома к дому.
Когда крестьяне поняли, что им не грозит никакой опасности, она вернулись, подняли лежавшего ничком на земле старика и спросили, кто он и что случилось с ним. Ойсин долго смотрел на них затуманенными глазами и наконец произнес: «Я был Ойсином, сыном Финна, и прошу вас ответить мне, где он живет, ибо крепости его нет на Холме Алмайн, и, проскакав от западного до восточного моря, я не увидел его и не услышал звука его рога». Крестьяне поглядели друг на друга и на Ойсина, и главный среди них сказал: «О каком Финне ты спрашиваешь? Многие в Эрин носят это имя». Ойсин ответил: «Конечно, о Финне, сыне Кумала, сына Френмора, вожде фениев Ирландии». Главный проговорил: «Ты обезумел, старик, и только что ты заставил и нас обезуметь, ибо мы приняли тебя за юношу. Но теперь разум вернулся к нам, и мы помним, что Финн Мак Кумал и все его воины мертвы уже триста лет. В битве при Габре пал Осгар, сын Ойсина, а Финн – в битве при Бре; так говорят историки; песни же, сложенные Ойсином, о судьбе которого никто ничего не знает, и по сей день поются на пирах у знатных людей. Но теперь в Ирландию пришел Патрик, и он проповедует нам Единого Бога и Христа, сына Его, волей которого закончились эти древние времена и исчезли прежние обычаи; и мы менее почитаем Финна и фениев, пировавших и охотившихся и певших о войне и любви, чем монахов и монахинь святого Патрика; и они каждодневно возносят к небу псалмы и молитвы, чтобы очистить нас от грехов и спасти от посмертного пекла». Но Ойсин, расслышав лишь половину и еще меньше поняв, молвил: «Если твой Бог убил Финна и Осгара – он поистине могучий воин». Тогда все закричали, и кое-кто уже взялся за камни, но главный велел оставить его в покое, пока Патрик не поговорит с ним и не скажет, что с ним сделать.
Так они привели Ойсина к Патрику, который ласково принял его, и несчастный рассказал святому обо всем том, что случилось с ним. Патрик же велел своим писцам тщательно записать его рассказы, чтобы память о героях и радостной и свободной их жизни в лесах и долинах Эрин никогда не изгладилась из памяти людей.
Эта легенда дошла до нас только благодаря поздней ирландской поэме, написанной Майклом Комином около 1750 г. Эту поэму можно назвать лебединой песней ирландской литературы. Несомненно, Комин опирался на некую традицию; но, хотя в древних повествованиях об Ойсине содержится рассказ о том, что он встретился со святым Патриком и поведал ему о фениях, о появлении Ниам и об их жизни в Стране Юности мы знаем только из произведения Майкла Комина.
Эта повесть, опубликованная ОТрэди в «Suva Gadelica», сообщает, что однажды Финн охотился близ Коранна, в Северном Коннахте, где тогда правил некто Конаран из Племен богини Дану. Разгневанный тем, что фении вторглись в его охотничьи угодья, он послал трех своих дочерей-колдуний отомстить смертным.
Финн со своими любимыми псами и Конан Лысый высматривали добычу с вершины Холма Кешкорран; прислушиваясь к крикам загонщиков, звукам рога и лаю собак, они передвигались вокруг холма и набрели на вход в большую пещеру, рядом с которым сидели три старухи злобного, отвратительного вида. Когда появились Финн и Конан, они сидели и пряли намотанную на веточки остролиста пряжу. Финн и Конан подошли поближе – и вдруг обнаружили, что запутались в нитях пряжи, которую старухи развесили вокруг, словно паутину; их охватила невероятная слабость, так что ведьмам легко удалось связать их и оттащить в глубины пещеры. Когда подошли другие воины, отправившиеся искать Финна, их постигла та же судьба – при прикосновении зачарованных нитей они теряли всю силу и доблесть и их связывали и уносили в пещеру, пока там не оказались все охотники, и только собаки выли и лаяли снаружи.
Тогда ведьмы схватили остро отточенные мечи фениев и собирались уже убить пленников, но обернулись напоследок ко входу в пещеру, дабы выяснить, не попался ли в сети какой-нибудь опоздавший. В это мгновение вошел Голл Мак Морна, «яростный лев, факел атаки, великое сердце», и началась отчаянная схватка. Голл разрубил пополам двух старух, а третью, Ирнан, повалил и связал. Он хотел убить и ее, но она взмолилась о пощаде: «Конечно, ты предпочтешь вернуть фениев» – и он даровал ей жизнь с тем, чтобы она освободила пленников.
Они вошли в пещеру и одного за другим развязали пленников, начав с поэта Фергуса Правдивого и «мужей знания», и вскоре все они сидели на склоне холма и приходили в себя, Фергус пел песнь хвалы в честь спасителя, Голла; а Ирнан исчезла.
Вскоре неудачливые охотники увидели, как к ним приближается жуткое чудовище: скрюченная старуха со сверкающими кровавыми глазами – рот ее был полон длинных клыков, ногти ее больше походили на когти дикого зверя, вооружена же она была подобно воину. Она наложила на Финна гейс позволить ей
