— Ну, что как ты себя чувствуешь, друг мой? — раздался из-за спины Хитрого вкрадчивый голос, а вскоре его обладатель, обойдя пленника и усевшись на стул напротив, предстал перед его глазами. Худощавый, с заостренным носом, и тонкими сухими губами, а так же с надетыми на глаза очками с толстыми стеклами, он скорее напоминал профессора в каком ни будь медицинском университете, чем профессионального палача-пыточника, хотя кто его знает кем он был до войны, да и одно другому не мешает. Хитрый не стал отвечать ему, облизал свои губы, и сплюнул на пол кровь.
— Ну-у, что же ты такой молчаливый? — деланно обиделся 'профессор' — ну ничего, я думаю я смогу тебя разговорить. Так с чего начать… О, для начала я думаю начнем с классики жанра, например иголочки под ногти.
Он раскрыл лежащий на столике сверток, в нем, в специальных пластмассовых баночках лежали иглы, разной формы, длины и толщины. Выбрав среднюю иголку, он с довольным видом причмокнул губами, и поднес ее к привязанной к подлокотнику стула руке.
— Ты знаешь, — возбужденно зашептал он, — я очень люблю пытать людей… Ну просто очень, мне так нравится как вы все корчитесь от боли, просите о том чтобы вас убили, лишь бы прошла боль, потом начинаете молиться всем известным вам богам… о-о-о, это меня так заводит! Я тебя очень прошу, не выдавай мне сразу все свои секреты, которые хотят от тебя услышать наши ищейки, я хочу подольше насладиться твоим обществом.
С этими словами он крепко схватил указательный палец на его левой руке, и медленно, словно смакуя каждое мгновение, начал вводить ему иглу, миллиметр за миллиметром. Хитрыё громко закричал, затем стиснул зубы и как-то глухо и утробно застонал.
— Ну что же ты, кричи дальше, твои крики для меня словно бальзам на душу, — он потянулся за следующей иглой.
— Т-ты… больной псих… урод… таких надо было еще… в род доме убивать… — сквозь боль прохрипел ему Хитрый в ответ.
— О, мое самое любимое место, когда меня начинаю осыпать комплиментами, — он театральным движением прислонил руки к своему лицу, — ты меня смущаешь.
Следующая игла вошла еще глубже, затем еще и еще. Одну за другой, он вводил Хитрому под ногти иглы, наслаждаясь его уже даже не криками — стонами, потому что кричать он уже не мог. Затем, мучитель, так же нездорово хихикая, отложил иглы и внимательно посмотрел на Сергея.
— Давай порисуем? — предложил он, и потянулся за скальпелем, — что ты хочешь чтобы я для тебя нарисовал?
— Запомни… если я… выберусь отсюда живым… то ты испытаешь такую боль… которую не испытали все… все твои жертвы вместе взятые! — Хитрый плюнул в лицо мучителю.
Он утерся рукавом и расхохотался.
— Дружочек, в твоем уравнении одна ошибочка, ты никогда не выберешься отсюда, максимум чего ты можешь поделать сейчас — это рассказать мне всё, чего от тебя хотят господа следователи, они кстати сейчас пристально за нами наблюдают, — он указал скальпелем на камеру в углу комнаты, затем поднес его к лицу Хитрого, — и тогда тебя скорей всего просто застрелят, а жаль, я бы с тобой с радостью поиграл еще недельку. Итак… Может розочку вырезать у тебя на груди? Или сделаем красивую маленькую кошечку на плече?
— Передай… своим следователям… от меня большой привет… и наилучшие пожелания… — даже сейчас Хитрый попытался поддеть 'толстого' и 'тонкого', зная, что они все слышат.
— Ох, непременно передам, но сначала рисунок, — он подвел скальпель к его руке и сделал небольшой надрез. Хитрый дернул рукой от боли, — о, дружочек, не дергайся, а то рисунок кривой получится.
Когда он начал делать длинный, но неглубокий надрез на руке Сергея, вдруг неожиданно как для жертвы, так и для мучителя завыла сирена. 'Профессор' удивленно уставился на динамик, который висел рядом с камерой, затем отложил скальпель и, подойдя к двери, открыл ее. В коридоре мелькали вооруженные люди, махнув рукой одному из них, мучитель раздраженно спросил:
— Что происходит?
— К оружию! Все к оружию, аборигены штурмуют нас! — крикнул он на бегу, передергивая затвор автомата.
— Ну вот, только этого мне не хватало, — грустно сказал мучитель.
— Так, давай тоже с нами, этот пусть посидит тут, никуда не денется — проговорил палачу один из подоспевших следователей и закрыл дверь, оставив окровавленного пленника в одиночестве.
Хитрый, не веря своей удаче, еще некоторое время смотрел на дверь, затем громко засмеялся, и произнес в слух:
— Ну наконец то началось, а то я уже и не надеялся… — он шумно втянул воздух носом.
Теперь оставалось только выбраться отсюда, а это было довольно проблематичным делом, учитывая что он был пристегнут кандалами к стулу, на котором сидел. Да, сейчас бы отмычку, хотя бы одну руку отстегнуть… Стоп. Хитрый посмотрел на свою левую руку, где из под ногтей торчали иглы. Хитрый долго собирался с силами, прежде чем приступить к извлечению иголки из собственного пальца, но так как другого выхода у него не было, он последний раз набрал в легкие побольше воздуха и взялся за дело.
Прижав мизинец к ладони безымянным пальцем, он сквозь жуткую боль попытался ухватить иглу средним и указательным пальцами, что оказалось не так просто сделать из-за того, что из остальных пальцев тоже торчали иглы. И ко всему прочему — пальцы из-за крови соскальзывали с иглы, когда Хитрый пытался ухватить её. Через некоторое время ему накоенц удалось прочно зажать иглу и он стоном принялся вытаскивать ее. Когда она, с неприятным звуком, вылезла из под ногтя, он на некоторое время затих и не двигался, пытаясь унять дрожь в руке, чтобы не выронить доставшуюся таким трудом иголку.
Отстегнув кандалы на руках и ногах, он первым делом повытаскивал оставшиеся иглы, которые торчали из под ногтей его левой руки. Затем неловко поднялся и зашагал к двери — все тело жутко болело, да и ко всему прочему казалось, что левая рука горит огнем. По ней медленно стекали и падали на пол тяжелые красные капли из порезов, оставленных скальпелем и развороченных пальцев, оставляя за ним кровавый след.
Добравшись до двери, он подергал за ручку — закрыто. Ничего другого он не ожидал, и бросив беглый взгляд на дверь, собрался с силами и ударил ногой туда, где виднелась замочная скважина. Дверь с грохотом распахнулась, на пол полетели деревянные щепки, оставшиеся от дверного косяка. Хитрый выглянул в коридор и осмотрелся. Оказывается комната пыток располагалась совсем рядом с допросной, и убедившись, что путь безопасен, он шатаясь и опираясь на стену правой рукой, побрел к выходу из подвала. На его лице, залитом кровью от разбитой брови и губ, растянулась довольная и немного усталая улыбка.
— Шоутайм, — прохрипел Хитрый.
Местоположение: территория Авалона, Райский уголок, угольная добыча.
Дата: 27 июня 2045.
Объекты: Джон, Хакер, Женя, Марина.
Джон уже начал привыкать к жизни в Райском уголке, он уже не уставал так сильно, как в первые дни своего пребывания здесь. Так же он узнал что такое работа лопатой и киркой, и теперь понимал почему те, кого назначали непосредственно на добычу, тихо чертыхались после каждого распределения — это была самая тяжелая работа, которую можно было тут получить. Вернувшись вечером в барак после очередного рабочего дня на добыче, Джон тут же лег спать, даже пропустив ужин — настолько сильно он устал.
Проснувшись утром по сигналу, Джон потянулся в кровати, и стал неспешно одеваться. Когда он натягивал на себя ботинок, то почувствовал что ему что-то мешает и перевернул его, вытряхивая его содержимое. Из ботинка выпал небольшой камень, к которому была привязана ниткой небольшая записка.
Оглянувшись и убедившись что никто не заметил необычного камня, Джон поднял его с пола и быстро развернул записку и прочитал ее. 'Сегодня на ужин приедет шеф-повар лагеря. Скажешь ей свое имя.
Джон еще некоторое время недоуменно смотрел на записку, затем спохватившись, что его могут
