успешно применяется для лечения послетравматической амнезии.
— И больше ничего?
— Насколько мне известно, нет.
Поль снова остановился. Он был близок к отчаянию.
— Выходит, — произнёс он, — мы говорим о лекарстве, которое активизирует память, и у нас о нём разные воспоминания? Вот здорово!
— Послушайте, старина, — мягко сказал Карлен, — не забывайте, что у вас было сильное переутомление.
— А ребёнок, а собака?
— Что с ними?
— Они существуют! А не должны! Вы же сами не далее как вчера говорили мне, что спрашивали у Изабеллы, почему у нас нет детей! Не будете же вы теперь меня разубеждать!
Карлен смотрел на него с почти профессиональным вниманием.
— Да нет, Поль, буду. Я даже признаюсь вам, что был готов услышать это от вас. Сегодня утром мне позвонила Изабелла. Так что мне известно о вашей амнезии. Но вы хотя бы для начала попробовали принять «меморил»?
— К чёрту «меморил»! Я очень хорошо помню ваши слова. Не понимаю, почему вы от них отказываетесь!
— Послушайте меня, Поль. У вас не только амнезия, потеря памяти о пяти последних годах вашей жизни, но и расстройство памяти. У вас появляются воображаемые воспоминания. Как, например, о некоем С–24…
— Но наш разговор состоялся позже моего так называемого обморока. Он за пределами затронутого периода.
— Ну и что? Расстройство памяти с не меньшим успехом может относиться и к совсем недавнему прошлому. Это всплеск, вызванный травмой, постепенно всё придёт в норму… Послушайте, Поль, сейчас вам самое время испытать на себе ваш «меморил»!
Поль повернулся к Карлену.
— Я уже начал сегодня утром, — сказал он. — Посмотрим, вернётся ли память.
— Почему бы ему на вас не подействовать?
— Не знаю… Но хорошо бы он ещё стёр мнимые воспоминания!
— Этого он наверняка не сделает. Ими займётся ваше подсознание: с противоречивыми воспоминаниями жить просто невозможно…
Поль направился было к двери, но остановился.
— А что, собственно, отличает подлинные воспоминания от мнимых? — не оборачиваясь, спросил он.
— Спросите у своих коллег, что они об этом думают. У них объективное видение ваших проблем. Посмотрите, с кем они согласятся: с вами или со мной.
Обернувшись, Поль устало покачал головой.
— Опыт наполовину проделан, — произнёс он. — Он уже подтверждает вашу правоту.
Альбер встретил его с неописуемой радостью. Он явно не помнил о том, что Поль его забыл. Улыбнувшись, Поль погладил пса по голове. Что ни говори, а у него есть свои преимущества. К примеру, то, что он пёс.
Гораздо более женственная в своём облегающем платье, Изабелла казалась Полю ещё привлекательней. Он начинал привыкать к этому заботливому и исполненному материнских чувств созданию. Создание… гм, но оно действительно было Изабеллой. Он мог бы сохранить воспоминания о королеве красоты с показателем интеллекта 140 и оказаться лицом к лицу с безобразной уродиной, тупицей, полоумной. В таком положении всё возможно. Поль решил, что ему невероятно повезло… если только он не сошёл с ума.
Но тут из комнаты с воплями примчался Венсан. Он попытался по–альпинистски вскарабкаться по ноге Поля. Поль заставил себя обнять его.
— Не кричи так сильно, — сказала Изабелла. — Папа ещё усталый.
Поль погладил Венсана по голове, как перед этим Альбера.
— Папа не усталый, — заверил он. — Он сегодня очень хорошо поработал. Всё прекрасно.
У него появилось ощущение, что он изъясняется одними междометиями и звукоподражаниями, как какой–нибудь персонаж комикса.
Изабелла ушла на кухню. Поль настроил радиоприёмник на «Франс–2». Послышался голос Жана Ноше. Поль тотчас повернул ручку настройки. Радио Люксембурга говорило о своих десяти миллионах слушателей. Он выключил приёмник и развернул «Пари–Пресс».
Представители ФНО[2] встретились с Бен–Беллой в Онуа. В Ницце при облаве на оасовцев удалось поймать в сети немало боевиков. В Катанге на время встречи Чомбе с Адулой заключено перемирие.
Он крикнул Изабелле:
— Ты читала? В Париже минус восемь! Теперь мне понятно, почему я так продрог.
— Будем надеяться, что это ненадолго! — отозвалась Изабелла.
Он добавил:
— Ничего не скажешь, удачное время выбрала Жанин Шарра для самосожжения!
— Дело вкуса! — прокричала Изабелла.
— Да, но всё–таки мне её жалко… Впрочем, с ней, похоже, не случилось ничего серьёзного…
— Я приготовлю тебе «джин–физз»!
— Что?
Но Изабелла уже входила в гостиную с подносом, на котором был бокал «джина–физз» и бокал «Александры».
— И что, мы будем это пить? — удивился Поль.
— Как обычно! — радостно воскликнула Изабелла. Поль посмотрел на неё с беспокойством. Она заметила его взгляд и, подбежав, устроилась у него на коленях.
— Я знаю, — сказала она, — за пять лет мы изрядно отравились этим зельем…
Об амнезии она говорить избегала. Но легче от этого не становилось. Поль решил взять быка за рога.
— Есть одна закавыка, — начал он. — Если самые свежие мои воспоминания — я имею в виду период до обморока —пятилетней давности, то я должен был бы поразиться всевозможным изменениям, которые показались бы мне внезапными…
— Например, тому, что я за два дня постарела на пять лет? — мягко спросила Изабелла.
Он оглядел её с головы до ног.
— Ты–то как раз не приобрела ни одной морщины, ни единого килограмма.
— Но это потому, что я вечно остаюсь молодой! — с преувеличенной жизнерадостностью воскликнула она. — Молодой благодаря кремам и витаминам!
Поль некоторое время размышлял. Пример и впрямь был не совсем удачен. С двадцати пяти до тридцати лет женщина может почти не измениться. Но Карлен, Дармон, Мариетта — все они внешне тоже выглядели как прежде.
Была и другая закавыка:
— Как ты объяснишь, что я, напротив, хорошо помню некоторые другие события, относящиеся к этому отрезку прошлого?
— Какие же?
— Ну, например, запуск первого спутника Земли. Это было в пятьдесят седьмом году, а сейчас шестьдесят первый. Венсан родился в пятьдесят шестом. Почему мне запомнились вещи, которые прямо меня не касаются, и стёрлись из памяти те, что имеют непосредственное отношение к моей семье?
— Значит, это избирательная амнезия.
— Странная избирательность.
