пентаграммы. Несколько дней назад она нашла почти такой же рисунок на земле, тщательно его уничтожила, но чем это могло помочь? Эпидемия уже распространилась, её ход, её особенности понятны. Сиренити в точности знала, как победить болезнь. Но Долг, обязывающий волшебницу не вмешиваться в ход истории других миров. Свзяывал сильнейшую колдунью миров по рукам и ногам. Оставалось только чертить эти пентаграммы, надеясь, что когда-нибудь, как-нибудь, сложится удобная ситуация, кто-то из демонов додумается применить магию вблизи одного из рисунков… Но вероятность ничтожно мала, и солнце жарит, глаза щиплет пот, рядом хрипят заболевшие, больше похожие на жертвы некромантии.
Отбросив палку, волшебница выпрямилась, подняла голову и всхлипнула. Можно на людях быть сильной. Можно вечно держать маску власти и мощи. Но взгляд какой-то хрупкой блондинки-демонессы, серой мышки, боящейся всех и вся, разбивает эту роль в пух и прах. За прошедшее время Сиренити насмотрелось на демонессу достаточно, чтобы возненавидеть. Бездна, ну что Диан нашёл в этой дурочке? Ни воли, ни силы, только огромные глазища да вечные слёзы. И вот тот, кто принадлежит Сиренити по праву, улыбается этой… трусихе, а волшебнице остается только на пару с Эдвардом скрипеть зубами.
Ветер принес откуда-то розовые лепестки, бросил волшебнице в лицо, вплёл в волосы. Сиренити смахнула пот со лба. Надо было просто убить этого человека. Просто заставить Диана забыть об этой демонессе. Просто заставить быть рядом. Почему удержать — так легко? А отпустить, наоборот — сложно?
Сиренити до крови прикусила губу и глубоко вдохнула затхлый воздух. Решительно схватив палку, принялась дочерчивать оставшиеся линии к пентаграмме.
Мимо, хрипя, спотыкаясь и шатаясь, словно пьяные, бродили оборванные, исхудавшие, безумные демоны.
И солнце жарило нестерпимо.
Ночью, лёжа без сна в огромной кровати и впервые в жизни жалея, что она не пуста, что рядом вместо зайца мерно дышит золотоволосый демон, прекрасный принц, мечта молоденьких ведьмочек, в Сиренити пробуждалась расчётливая, коварная колдунья. Эта ведьма шептала, что из Олививи важно сделать сильную демонессу. Королева погрязла в комплексах, нужен кто-то, способный её оттуда вытащить. Но мысль улыбаться этой 'мышке' заставляла Сиренити морщиться и ворочаться в попытке лечь поудобнее и заснуть. Самой Сиренити тоже был необходим кто-то, способный вытащить Повелительницу из бездны тоски, способный снова заставить её чувствовать. Пусть — боль, пусть — ненависть. Просто, чтобы двигаться дальше. Удивительно, что этим кем-то в итоге стал Эдвард. Может, галорийцу просто надоело ждать вызова, и он решил действовать первым?
…В дверь спальни стучали. Со вздохом, больше похожим на всхлип, Сиренити проснулась, резко села на кровати. Стук не прекращался. Диан рядом спал, как младенец, составляя очаровательный контраст с всклоченной, сердитой ведьмой. Не предчувствуя ничего хорошее, 'всклоченная ведьма' встала, шлёпая по полу босыми ногами, подошла к двери. Пинком открыла. И брови девушки поползли вверх — опираясь на косяк, ей улыбался Эдвард — совершенно проснувшийся. Сиренити смерила его недовольным взглядом.
— Ваше Величество, вы знаете, сколько сейчас время? — грубо поинтересовалась она.
— Конечно, Сиренити, — откликнулся галориец. — Пять часов утра.
Бровь волшебницы дёрнулась.
— С вашей стороны грубо называть меня по имени, Ваше Величество, — прошипела волшебница, заталкивая обратно неприличные слова, уже приготовленные для этого мерзавца.
— Неужели? Разве отношения 'враг-враг' не предполагают некоторой… близости? Вам так не кажется? — рассмеялся король.
— Предпочитаю убивать врагов, не сближаясь, — фыркнула Сиренити, аккуратно закрывая за собой дверь и выталкивая галорийца в Коридор.
— Удаётся? — Эдвард, скрестив руки, прислонился к стене. — Ну, раз вы предпочитаете титул… Ваше Величество, как насчёт тренировочного сражения на мечах?
Волшебница окинула человека оценивающим взглядом.
— Не знаю, как в вашем мире, но среди нас это называется 'дуэлью'.
— О нет, — усмехнулся Эдвард, — на дуэлях убивают. А здесь самым страшным повреждением станет только царапина. Так вы согласны?
Сиренити поправила соскользнувшую с плеча бретельку ночной сорочки.
— А вы как думаете? Естественно.
Минут десять спустя, в пустом внутреннем дворике, волшебница и человек звенели мечами, отражая удары и проводя атаки. Забавная сцена, учитывая, что Сиренити так и не потрудилась накинуть поверх ночной сорочки хотя бы плащ. Действительно забавная, жаль, не нашлось никого, способного её оценить.
— Ты его тоже любишь, куколка? Да?
— Вы не просто грубиян, король Элвард, вы ещё и хам! Лишь Повелитель демонов Руадан смеет называть меня 'куколкой'. Вы не он, так что довольно фамильярности!
— И всё же ты не ответила, — заметил Эдвард, проводя быструю атаку в плечо волшебнице.
— А зачем? — Сиренити легко отклонила кончик меча галорийца и тут же выдохнцла. — Не люблю!
— Тогда к чему всё это? Мы же можем договориться, — предложил Эдвард, отступая на шаг.
— Договориться? — Сиренити рассмеялась, стремительно наступая. — После того, что ты сотворил с ним, смертный, никакой договор не имеет смысла! Помнишь тот первый раз, когда решил коснуться его? Уже тогда ты подписал себе смертный приговор. Как бы я не относилась к тебе, Эдвард, я просто обязана тебя убить.
— Волнуешься за свою репутацию? — тяжело дыша, спросил человек.
— Рада, что ты это понял, — улыбнулась волшебница, царапнув руку Эдварду. Галориец спокойно перекинул меч в левую и в свою очередь бросился в атаку.
— Ха! И всё-таки он красив, да? Ты когда-нибудь представляла, как сверкают его глаза в этот момент? Как восхитительно пахнет его кожа… Неужели ты покраснела, волшебница?
— Я убью тебя, человек! — прорычала Сиренити. Их мечи скрестились. — Уже за одни эти слова!
— Не сомневаюсь, — усмехнулся Эвдард, резко отпрыгивая в сторону. — Но всегда, всегда будешь помнить, что какой-то 'смертный', 'человек' оказался смелее и умнее тебя. Ведь не воспользоваться удачей — это трусость.
— Трусость? — Сиренити опустила меч. — Использовать свой титул? Да неужели? У нас таких называют мерзавцами. Но ты прав, смертный — буду. Всегда буду помнить. И потому то, что я сделаю с тобой — не будет лёгкой смертью.
— Смеешь открыто угрожать мне? — клинок короля нацелился в сердце волшебницы.
— Смею… не так ли? Видишь ли, не люблю бить в спину, — Сиренити с нечеловеческой быстротой оказалась перед Эдвардом. Повалила его на землю и приставила свой клинок к его шее.
— Тогда — война? — выдохнул король, глядя девушке в глаза.
— Да, смертный. Война.
Возвращаясь к своим апартаментам, шёпотом костеря несносного человека, волшебница с кристальной ясностью осознала, что лучшего случая поработать над Оливией просто может не представиться. Пока Сиренити ещё зла на галойца, пока стремление подгадить человеку сильнее, чем ненависть к сопернице.
Кровожадно ухмыляясь, волшебница проскользнула в спальню, скинула порванную сорочку и стремительно бросилась в ванную.
Сегодня у Её Величества демонессы Оливии ожидается ранняя пробудка.
— Вставай, солнышко.
— Мм-м-м-м…
— Давай, солнышко, мы опоздаем.
— М-м-м-м!
