вместе с шефом полиции земли Зальцбург выехал в Альт–Аусзее. Они прибыли туда после того, как Кноль окончательно потерял следы хетелевского грузовика. Бонне стал выяснять: почему? Комиссар за всю свою практику не помнил, чтобы полиция в таких случаях испытывала поражение.
Бонне казнил себя: как мог он поддаться на уговоры Кноля и остаться в Зальцбурге? Хотя аргументы инспектора были убедительными, комиссар сам понимал, что оставаться ему в таком маленьком городке, где все видно как на ладони, не очень разумно. Ведь преступники могли знать его в лицо, может, поэтому и удалось им обвести комиссара вокруг пальца в Танжере, случайно увидеть и скрыться?
Из рапорта Кноля следовало, что побег преступников стал возможным лишь в результате фатального стечения обстоятельств: инспектор подменил двух полицейских, которые пошли обедать, именно в это время преступники выехали на грузовике, он стал преследовать их, но проклятый гвоздь… В конце концов, никто не застрахован от того, что в его машине спустит баллон!
Комиссар предложил шефу полиции допросить полицейских, ведших наблюдение за виллой и школой. И тут выяснились обстоятельства, заставившие Бонне посмотреть на дело совсем другими глазами.
Первое: инспектор Кноль утром завтракал в кафе, куда заходил Хетель. Затем преступник вернулся домой, но скоро опять вышел в город. За несколько минут до этого Кноль снял с поста агента, ведшего наблюдение за главным выходом из виллы.
Комиссар спросил инспектора, почему он так поступил и не логичнее было бы ему самому связаться с постом у школы?
Кноль признал, что допустил ошибку. Сейчас он понимает, что ему самому следовало переговорить с агентами, дежурившими у школы.
— О чем вы говорили с Хетелем в кафе? — спросил внезапно Бонне.
Кноль только пожал плечами. Здесь, в городке, есть три кафе, он зашел в ближайшее — должен же и полицейский завтракать, — в это время туда зашел и Хетель. Но хозяин кафе может подтвердить, что он, Кноль, не перемолвился с преступником ни одним словом.
Комиссар уже знал: да, Хетель попросил чашечку кофе и сигареты. Таких сигарет в кафе не было, и хозяин, чтобы угодить важному посетителю, побежал за ними. Таким образом, некоторое время инспектор и Хетель находились в кафе одни. Не считает ли сам инспектор Кноль такую ситуацию подозрительной?
Кноль согласился. На месте комиссара он думал бы так же. И вообще, это для него, инспектора, — сплошная цепь каких–то злосчастных стечений обстоятельств. Понятно, что тень падает на него, но пускай комиссар и уважаемый шеф полиции земли Зальцбург поймут: он сделал все, чтобы обнаружить и задержать преступников, и не его вина, что им удалось бежать.
Комиссар обернулся к Кнолю, сказал жестко:
— Можете обижаться, но я должен сказать: вы, Кноль, прохвост!
— Я отстраняю вас от выполнения обязанностей, — вмешался шеф полиции. — Отправляйтесь в Зальцбург и ждите там моего распоряжения.
Инспектор вытянулся и, четко повернувшись, вышел из комнаты.
Шеф полиции уверенно сказал:
— Он сговорился с Хетелем и получил от него не одну сотню тысяч. Но доказать это будет трудно.
— Если мы не задержим преступников, — заметил Бонне.
— Они не станут свидетельствовать против него в любом случае, — с досадой ответил шеф. — Как правило, преступники не выдают полицейских, помогавших им.
— Э–э, всякое бывает, — возразил Бонне. — А впрочем, это ваше дело, и я не хочу морочить себе голову. Если Ангелу и Грейту еще раз удастся провести меня, я сделаюсь или фаталистом, или уйду в отставку. Мне нужен способный помощник. Кого вы могли бы порекомендовать?
— Сержанта Грейзля. Молодой, но смышленый.
— А–а… — вспомнил Бонне, — это такой светлый и немного курносый. Он мне почему–то запомнился.
Шеф полиции поехал в Зальцбург, а Бонне долго лежал на узкой гостиничной кровати, размышляя.
Сейчас у них оставалось одно звено цепи — телеграмма, которая должна прийти на почту Блю– Альм.
Но не предупредил ли преступников Кноль? То, что инспектор сговорился с ними, не вызывало у Бонне никаких сомнений. Не прошли без его внимания и чуть заметные ироничные нотки в ответах Кноля. Мы, мол, оба смекалистые люди и видим друг друга насквозь, однако комиссар должен понять, что никакой суд не докажет вины инспектора, есть только косвенные доказательства, так сказать, намеки на преступление, а он, Кноль, плевать хотел на намеки…
Да черт с ним, с инспектором…
Бонне попробовал сосредоточиться. О чем же он думал? Предупредил ли Кноль преступников, что полиция интересуется телеграммой, которая должна прийти в соседний городок на имя слуги Хетеля? Если предупредил, то и это звено цепи потеряно. Правда, в зависимости от того, что ждут преступники от телеграммы. Комиссар догадывался: речь пойдет о вывозе золота за границу. Но у Ангела и Грейта может быть и запасной вариант…
Так ничего и не решив, Бонне вышел на улицу…
***
За Унтеркримлем Хетель съехал с асфальтированного шоссе на обычную мощеную дорогу. Остановив «пикап» вблизи ручейка, сбегавшего по крутому склону, долго пил холодную родниковую воду, прихлебывая прямо из ручья, и щурился от удовольствия. Напившись, сел на поросшую мхом каменную глыбу, сказал весело:
— Можете благодарить бога! Сюда не сунет носа ни один полицейский.
Ангел выглянул из–под брезента, посматривая недоверчиво. Кругом горные склоны, где–то далеко в долине краснеют крыши Унтеркримля, выше — серая извилина шоссе, по которому ползут машины, а здесь — небо и зеленые склоны, журчит вода в ручейке, и поют птицы. Ангел расчувствовался: жизнь, оказывается, продолжается, а они не замечают ее красот в погоне за житейскими благами!
Грейт опустил голову в холодную воду, фыркал и отплевывался умываясь. Смыв дорожную пыль, вытерся платком, спросил:
— Фрау Вессель не оставила пакета с бутербродами? Я съел бы слона…
Сейчас все вспомнили, что даже не завтракали. Но в «пикапе» не было ни крошки съестного.
Теперь ехали медленно, оглядываясь по сторонам. Люди селились здесь редко — небольшие усадьбы, разбросанные в зеленом море. А дорога вилась между склонами, забираясь еще выше. Казалось, уже ничего не будет, кроме неба и каменных глыб, но и там жили люди — за поворотом недалеко от дороги стоял аккуратный кирпичный коттедж с мансардой. Из трубы поднимался дым.
Хетель остановил машину.
— Я пойду на разведку. Вы чудаки–туристы, я вожу вас, вам надоели мотели и кемпинги, хотите экзотики и одиночества…
— Идите, Вольфганг, и не забудьте сразу договориться о жарком. Больше картошки и мяса, можно, правда, и яичницу. В конце концов, все, что угодно, кроме травы… — пошутил Грейт.
Хетель, не дослушав полковника, двинулся к усадьбе. Грейт, выйдя из кабины, оперся о крыло, спросил Ангела:
— У вас не растряслись кишки? Дорога такая, что я головой чуть не пробил потолок этой колымаги.
Ангел не ответил. Разглядывал коттедж. Наконец вынес приговор:
— Здесь нам было бы неплохо. Место пустынное и всего в десяти километрах от Унтеркримля.
Полковник вынул из бумажника карту:
— И только четыре километра от штольни…
— Что–то Хетеля не видно, — заволновался Ангел. — Может, никого нет и он разыскивает хозяев?
— А дым?
— Ваша правда. Вероятно, Вольфганг договаривается.
