импровизированной камере. Я подошёл к окну, чтобы проверить на деле возможность хитроумного побега, и сразу же увидел Савитри Пали. В коричневых мужских брюках со множеством карманов и цветастой футболке не по размеру, она сидела на корточках под моим окном, прямо на траве, прислонившись к стене дома, и – это меня позабавило больше всего – читала свой русский разговорник, чудом выживший в ходе всех наших приключений.
–
Я кивнул, и мы вместе уселись на подоконник, свесив ноги наружу, в сад. Будь что будет, но мне было очень приятно снова увидеть её и побыть с ней вместе.
– Летас туда же, – сказала Савитри. – Пытался бежать. Но этот сад расположен во внутреннем дворе полицейского особняка, выхода отсюда на улицу нет, так что не стоит торопиться на волю.
– А… – лениво отозвался я. – Вы были на допросе?
– Была.
– Значит, вам тоже рассказали трогательную историю последних минут жизни Шиваджи Нанда?
– Да.
– Они вам чем-нибудь угрожали?
– Мне-то? – Савитри даже удивилась. – Да что вы! Сингха я знаю давно, ничего со мной не будет. Меня он отмажет в любом случае. Конечно, из полиции придётся подать в отставку, но это не самое страшное. В крайнем случае, вернусь в Болливуд, – улыбнулась она. – Я больше обеспокоена тем, что будет с вами и Летасом.
– А каков срок за убийство?
– Параграф сто сорок один Уголовного кодекса, от пяти до пятнадцати. Мы ведь убивали его в составе организованной группы лиц, – совершенно без всякой улыбки добавила она.
– Значит, я выйду в сорок шесть. Нормально, ещё будет время найти Золотую Книгу до пенсии, – сказал я.
– Бросайте вы эти глупости, Алексей… – Она положила руку мне на плечо. – Ваша Золотая Книга почти что у нас в кармане, и глупо сейчас останавливаться на полпути. Мы такое пережили с вами, что сейчас уже ничего не испугаемся. Давайте вместе подумаем и найдём выход. До завтрашнего дня время у нас есть.
– Почему именно до завтрашнего?
– Ну, я же знаю здешнюю технологию дознания… Сегодня они будут готовить отчет для нашего начальства, а наши коллеги из Дели будут звонить в русское и литовское консульства. Какая-то первая реакция дойдёт до нас около полудня завтрашнего дня, и лучше всего нам всем троим до этого момента никаких резких шагов не предпринимать. Да нас даже вряд ли вызовут на допрос, пока не будет новых указаний из столицы.
Однако Савитри ошиблась. Меня вызвали на допрос в тот же день, сразу же после того, как я расправился со скромным полицейским ужином. За столом сидел всё тот же майор Сингх, и лицо его было мрачнее тучи. Чувствовалось, что мы здорово испортили ему жизнь всеми своими выходками, сломав безмятежный распорядок жизни на этом курортном острове.
– Что вам известно о Золотой Книге? – без всяких предисловий спросил майор, и только тогда я заметил странную вещь: в комнате не было стенографиста, ведущего протокол.
– Что это? – ответил я вопросом на вопрос, стремясь немного прийти в себя от этого словосочетания, произнесённого человеком, который уж точно не должен был знать ни о какой Золотой Книге.
– Вы не знаете?
– Я не знаю.
Майор стремительно встал и походил по кабинету.
– Слава богу! – наконец шумно выдохнул он, довольно неожиданно для меня. – Я думал, у меня голова развалится от этих загадок. Новая напасть.
– Да что случилось, сэр? – спросил я его. Обращение «сэр» в Индии используется только для европейцев и потому очень льстит местным жителям. Сингх усмехнулся и с видимым удовольствием подкрутил усы.
А случилось вот что. После того как толпа друзей и родственников Шиваджи Нанды раззвонила о нашем задержании на все Андаманские острова, в отделение полиции заявился некий буддийский монах, настоятель единственного на острове монастыря, и заявил, что хотел бы повидаться с арестованными. Упорствовал он отчаянно, но при этом не отвечал на вполне логичный вопрос о цели такого свидания. В конце концов, когда во встрече ему было отказано, он заявил, что нашим жизням угрожает серьёзная опасность и его долг предупредить нас об этом.
От всех этих приключений голова майора действительно могла пойти кругом, однако мы, все трое, единогласно отрицали, что знаем лично каких-либо служителей Будды. Монах удалился, но пообещал вернуться наутро, что сильно огорчило и без того издёрганного всеми этими событиями Сингха.
Поэтому вечером майор решил разобраться во всём разом и допросить нас троих вместе. Летас Гедвилас, человек без документов, выглядел совершенно растерянным: практически всё время после задержания, особенно когда выяснилось, что бежать из полицейского участка не удастся, он беспробудно спал в своей комнате и, судя по его внешнему виду, так и не выспался. Савитри Пали выглядела увереннее всех, обращалась с Сингхом довольно фамильярно и вообще не понимала, на каком основании всех нас держат здесь на правах арестованных.
– Прачандра, милый, – говорила она майору, – вы ведь хорошо понимаете, что сорок восемь часов, которые вы можете держать нас здесь без предъявления обвинений, очень скоро заканчиваются. А у вас же на этих людей, – она холодно указала подбородком на нас с Летасом, – ничего нет. Ну что вы пристали к ним с каким-то монахом?
– Ну, во-первых, дорогая Савитри, – в тон ей ответил Сингх, – кое-что на ваших друзей у меня уже есть. Труп есть, хотя пока ещё и не перевезён на большую землю. Обломки катера найдены. Свидетели имеются. К тому же основания для ареста мистера Гедвиласа имеются и без всяких обвинений: документов у него с собой нет, и я уже отправил запрос в МИД о том, выдавалась ли вообще виза этому господину.
А во-вторых, что касается этого монаха, я обязан проверить факты.
– Ну так устройте нам очную ставку с этим монахом, – предложил я. – Пусть он даст свои показания, мы и проверим, он просто сумасшедший или и вправду что-то знает.
Майор снова взялся за ус:
– Да, похоже, в ваших словах есть резон, мистер Санаев. Пока мы ждём ответа из Дели, было бы полезно организовать вам встречу с этим полоумным – под нашим, конечно, присмотром. Быть может, он после этого от нас отстанет.
Когда мы вошли в комнату для допросов, монах уже сидел за столом. Он оказался совсем маленьким, высохшим старичком с монголоидными чертами лица, бритым наголо, в тёмно-красном балахоне до пят и с таким же шарфом на шее. Его глаза пытливо осматривали нас с таким видом, будто это именно он будет допрашивать нас.
Мы разместились по другую сторону большого прямоугольного стола, а майор Сингх, уставший за день от всей этой беготни, сел в торце.
– Говорить будем на английском языке, – начал он беседу и обратился к монаху: – Назовитесь, уважаемый.
Старый монах внимательно посмотрел мне прямо в глаза и, не отрывая взгляда, сказал медленным, скрипучим голосом, почти не раскрывая при этом рта:
– Меня зовут У Шве, я настоятель здешнего монастыря школы Тхеравады [34].
Точно бирманец, подумалось мне, поэтому я произнёс вежливое приветствие на его языке.
– Вы бывали в Мьянме, – удовлетворённо сказал старик. – Кланялись Золотому Дагону?
– Да, я преклоняюсь перед величием Шведагона[35], – вежливо ответил я, потому что главный храм Рангуна действительно поразит кого угодно своими размерами и нестерпимым блеском десятков тонн чистого золота. – Я бывал и в Багане, и в Мандалае, посещал Золотую Скалу в Чайчо.
