– Вряд ли. Вы здесь даже в магазинах и на рынках не найдёте другого мяса. Торговля свининой или говядиной может стать по-настоящему взрывоопасной. Вы разве не слышали про восстание сипаев?
– Слышали, – сказали мы с Летасом одновременно. – И что с ним?
– Всё началось как раз с мяса, – сказала Савитри. – Наши религиозные ограничения, как известно, сыграли злую шутку с английскими колонизаторами. Однажды в середине девятнадцатого века в британские колониальные войска, которые формировались из местных жителей, прибыла на вооружение из Англии новая винтовка, патроны которой были смазаны животным жиром. Так как по технологии картридж патрона нужно было обкусывать, среди солдат-индусов быстро распространился слух, что жир, который придется брать в рот, говяжий. А мусульманские части готовы были поклясться, что жир свиной. И те, и другие немедленно взбунтовались, и два года в Индии полыхало знаменитое восстание сипаев, на котором сделал себе карьеру жюль-верновский капитан Немо. После этого ни свиных, ни говяжьих продуктов в Индии предусмотрительно не подают, а вам, Алексей, наверно, лучше взять бобовую похлёбку…
– I have a granny, – раздался вдруг сверху до боли знакомый мне голос, и я чуть не вскрикнул от радости, –
Андрей Гурьев сел на свободный стул возле нашего столика и победно оглядел присутствующих.
– Приятно познакомиться, – протянул он руку профессору. – Я Летас Гедвилас.
Он так и не сбрил то, что уже казалось вполне солидными рыжими усами, и, хотя был без своих бутафорских очков, внешнее сходство с Летасом сохранялось, так что все мы рассмеялись.
– Мне тоже приятно, Андрей, – по-русски сказал Летас настоящий. – Вы на меня ничуть не похожи, надо же… Отдельная благодарность за паспорт. Как вы смогли его сберечь?
Гурьев держался бодро, хотя выглядел, конечно, довольно-таки измождённым. Зато голубые глаза сверкали пуще прежнего. Ещё бы: ведь ему удалось-таки вырваться из рутины своей дипломатической службы и поучаствовать в приключении, о котором он мог только мечтать.
Рассказ его был краток, но многое прояснил для меня. Как я и предполагал, Андрей выпал из моторной лодки вместе с её владельцем в момент удара о рифы. Этим же ударом оторвало лопастной руль катера, и им обоим удалось ухватиться за него в воде. Однако добраться до близкого берега двое спасённых так и не смогли: продолжала бушевать буря, и гигантской волной отлива их вынесло в открытое море. Они оба уже попрощались с жизнью и едва не потеряли друг друга из виду, когда выяснилось, что произошедшее было только к лучшему: уже через несколько часов они заметили вдалеке крупный торговый пароход, который по счастливой случайности проходил здешними водами из Австралии в Калькутту. Спустя полчаса двое утопленников были уже на борту корабля, а ещё через сутки пути – в столице Бенгалии.
– Шиваджи договорился поработать матросом на судне и совершенно потерял желание возвращаться к жене и детям на Большой Андаман. «Они всё равно решат, что я погиб. Может, это и к лучшему», – сказал он мне, и так как он довольно неровно поглядывал на нашу судовую повариху, женщину из Шри-Ланки, то я решил оставить его в надёжных руках корабельной команды.
После этого Андрей вернулся обратно в Дели и запросил своих давешних знакомых в полицейском департаменте о судьбе своих компаньонов. Как раз в это время в местных газетах Порт-Блэра и Калькутты появилась двустрочная новость о том, что небольшая группа российских и западных учёных «во главе с русским профессором Санаевым» пропала без вести в районе острова Сентинель, но Гурьев об этом тогда ничего не знал.
Известие о нашем задержании и аресте он получил буквально в тот же вечер, когда донесение майора Сингха достигло столицы, после чего попросил полицию немедленно связаться с Калькуттой и взять показания у Шиваджи Нанда, что никто его не убивал и никакой компенсации вдове не требуется. А уж составить грозную телеграмму на бланке с российским орлом не представляло для Гурьева никакой проблемы.
– Если бы даже моя бумага не сработала, через день он получил бы приказ от своего начальства из Дели. Но я думаю, мы с Санаевым можем гордиться тем, что российский ядерный потенциал ещё хоть кого- то в мире заставляет нервничать!
– А паспорт? – снова спросил Летас. – Как вам удалось его спасти в своём морском плавании?
– А паспорт со мной никуда и не плавал, – спокойно ответил Андрей. – В отличие от некоторых, я оставил документы на вилле, где мы жили после приезда на Андаманы. И никакой нарочный, конечно, из Дели не приезжал – просто мои приятели из полиции за небольшую мзду позвонили кому следует в Порт- Блэр, и паспорт доставили вашему вислоухому майору с ближайшей виллы, после чего он впал в полнейшую прострацию от ощущения нашего могущества. Когда он догадается о том, что происходило в действительности, я не берусь предположить.
Савитри усмехнулась.
– Вы натуральный коррупционер, Андрей, – заявила она. – Но надо признать, что связи в индийской полиции у вас лучше, чем у меня.
– Знай наших! – согласился Гурьев. – Расскажите-ка теперь мне вы, как дела с Золотой Книгой.
– Но для этого давайте уйдём из этой тошниловки, – прервал его я. – Наверху, на крыше, есть неплохой бассейн и спа, который мы уже опробовали. Лучше было бы поговорить там.
После того как все искупались (кроме Гурьева: он сказал, что откупался своё на десять лет вперёд), мы в свою очередь поделились информацией о наших приключениях.
– Очень любопытно, – с завистью присвистнул Андрей, услышав о нашем пребывании на Сентинеле. – Ведь вы, пожалуй, первые в истории цивилизованные люди, допущенные в глубь острова. И что же, получается, там всё это время находилось святилище пятитысячелетнего возраста?
– Не факт, но вполне возможно… – Я покачал головой. – Во всяком случае, его, несомненно, перевезли туда с материка, потому что ни камней, ни способов их обработки островитяне просто не знают. Зато, наверно, для тех, кто поместил его туда, это лучшее место на земле для обустройства тайника. Кому-то очень не хотелось, чтобы Золотая Книга была найдена.
– Да этого здесь и сегодня никому бы не хотелось, в этом можешь быть уверен, – ответил Андрей. – Ваш буддийский монах прав: умиротворению на этом субконтиненте придёт конец, как только мы откроем содержимое Книги. Исходя из всего, что с нами произошло, я убеждён, что правительства Индии и, возможно, Пакистана и Китая уже осведомлены о наших поисках и следят за нами очень внимательно. Официально властям нечего нам предъявить, но вот этот арест за якобы «убитого» Шиваджи – плохой знак. Я не верю россказням майора Сингха. Этим хитрожопым инду… о, простите, Савитри…
– Ничего. Сочтёмся.
– Короче, весьма возможно, что кому-то в Дели стало известно о вашем пребывании на Сентинеле, и Сингх получил негласный приказ арестовать вас по любому возможному обвинению. Вот и было выдумано «убийство» лодочника. Теперь идём дальше. В ход событий вмешалось российское государство в моем лице. – Гурьев элегантно поправил причёску. – Запахло официальным скандалом, и власти вынуждены были дать задний ход. Отказать нам с вами в визе без причины они не могут, арестовать или выслать – тоже. Скорее всего, чиновники даже не вводят полицию в курс дела – ничего не говорят о Золотой Книге, – а процессом руководят спецслужбы. В этом случае они будут крайне внимательно следить за передвижением всех нас, и если смогут остановить нас под любым предлогом – сделают это.
– Ну и что? – Я отпил лаймового сока. – Слежку мы заметим. Какие ещё могут быть действия с нашей стороны?
– Я как раз собиралась предложить, – вмешалась Савитри. – Нам совершенно точно нельзя оставаться жить здесь. Отель кругом прослушивается и просматривается, уж это я знаю точно. Здесь-то, у бассейна, говорить можно вполне свободно, но как мы будем работать с фотографиями в номере? Попади эти кадры в секретную службу любой из стран, расшифровка текста последней страницы Золотой Книги может быть сделана ими быстрее, и Книга окажется у них в руках.
А это грозит последствиями посерьёзнее тех, о которых говорил монах.
– Да о каких последствиях вы всё время говорите?! – воскликнул профессор Гедвилас. – Я пока не очень понимаю.
– Тут и понимать нечего, Летас, – сказал я. – Достаточно газеты почитать. У Индии и Пакистана друг к
