– Надо бы, конечно, навести здесь порядок, да руки всё никак не дойдут, – вздохнула Бьянка. И включила «Радугу», монументально высившуюся в углу. – Ну, что там у нас в программе?
Советский реликт – обнять и заплакать – включался величественно и неторопливо, потрескивая чем-то внутри и распространяя запах пыли, подгоревшей на греющихся деталях. А потом начал показывать разруху форта, Финский залив, отчётливо различимую линию берега. И фанатов пейнтбола, рассредоточившихся по периметру.
– Они кто, зомби? – поинтересовался Песцов и вытащил из холодильника буженину. – Жёстко запрограммированные?
После близкого знакомства с Бьянкой его уже трудно было чем-нибудь удивить.
– Это те самые пешки в чужой игре. – Бьянка усмехнулась. – Даже не осознающие, что идёт игра… Тебе какую икру, красную или чёрную?
После целого дня на катере пол, казалось, едва заметно покачивался под ногами. Бьянка заснула сразу, а вот к Песцову сон что-то не шёл. Даже тёплый душ не помог. Он долго листал журналы, перебирал видеокассеты… Подборка, кстати, хранилась здесь ещё та: «А зори здесь тихие», «Мёртвый сезон», «Белое солнце пустыни»…
Отчаявшись, Песцов оделся, кнопкой на перилах отодвинул люк и выбрался на поверхность. Там было все по-прежнему – скучно. День угасал, пейнтболисты бдели, море было мутным и зябким.
Примерно посередине форта находилась братская могила его защитников. Небольшой обелиск, отгороженный ржавой цепью. Убогий, покосившийся, заброшенный, давно уже никому не нужный. Как и сам форт… Где вы, где вы, защитники России, положившие свой живот на алтарь отечества? Может, всё брехня и не герои вы, а только пешки в чужой игре? Те самые битые фигуры, даже не подозревающие об игре?..
Утром, в очень ранний час, зазвонил телефон. Бьянка мгновенно проснулась, вскочила с постели и взяла трубку:
– Да? Нет. Не думаю. Выполняйте. – Мягко надавила на рычаг и оглянулась на Песцова. – Вот всё и выяснилось, твой дружок собирает манатки. Значит, и нам пора. – Коротко зевнула, мотнула головой и в чём мама родила направилась в ванную.
«Посмотреть бы на ту маму… И почему все красивые бабы стервы? Может, закон природы такой?» Песцов проводил её взглядом, сполз с кровати и вяло, чтобы только разбудить организм, начал делать зарядку по-походному. Так, два притопа, три прихлопа.
Сборы в целом не затянулись.
– Вот, надень, – вытащила Бьянка новую маску (Сколько же их там у неё? Запас выглядел неистощимым…). – К ней в комплекте идут очки и журнал «Плейбой». А ещё гонор, скепсис и пофигизм.
Сама она маску надевать не стала, только изменила цвет волос. Словно рыцарь, идущий в решительный бой с открытым забралом.
Верная «Американка» тёрлась о причал плетёными кранцами. Здесь же слаженной шеренгой стояли и любители пейнтбола – всё такие же дисциплинированные, аж тошно смотреть.
– Ровняйсь! Смирно! – скомандовала им Бьянка, выдержала паузу и указала рукой на пришвартованный «Бэйлайнер». – На борт. Курс на базу.
«Бэйлайнер» отчалил первым. Выйдя за волнолом, на просторе дал полный газ и словно полетел по заливу.
– Хорошо идёт, – похвалила Бьянка и уверенно взяла курс на Сестрорецк – до него было, если по прямой, всего несколько километров.
Песцов, таким образом, вновь, хоть и с неожиданной стороны, приближался к Курортному району, откуда началась его странная одиссея. Он только задумался о «Кипарисе» и Вере, когда в мерный говорок дизеля вплёлся новый, быстро нарастающий звук.
«„Крокодил“ летит». Песцов сразу вспомнил Афганистан, присмотрелся и действительно увидел МИ-24. Вертолёт стремительно сближался с «Бэйлайнером», да не просто так догонял, а заходил в атаку. Рявкнул крупнокалиберный пулемёт, выпустил длинную очередь, пули размером с огурец-корнишон вспороли дерево, пластмассу и плоть. Подбитый «Бэйлайнер» вздрогнул, накренился и начал разваливаться, а вертолёт уже разворачивался для второго захода – так, чтобы уже наверняка. Странный такой, непонятный вертолёт, застенчивый до невозможности. Ни бортового номера, ни эмблем, ни какой-либо надписи, ни хрена. Только рёв, крупный калибр и желание порвать на куски.
– Крути назад! – заорал Песцов. – Двигай в форт, живо, двигай назад, говорю!
Весь опыт подсказывал ему, что «крокодил» не успокоится и они будут следующими, а внутренний голос не говорил – орал: «Пора сваливать. Поглубже под землю».
– Ну вот ещё, – усмехнулась Бьянка. В этот миг она здорово напоминала Жанну д’Арк на боевом коне и с открытым забралом. – Хорош орать, бери штурвал и дуй к берегу. – Выскочила из рубки, схватила свой рюкзачок и вытащила из него коробку, ту самую, добытую в Агалатово. – Полный вперёд!
– Слушаюсь, капитан. – Песцов перехватил штурвал, начал примечать ориентиры на берегу, но, конечно, не удержался, глянул через плечо, что же там такое в коробочке. Стоимостью в миллион. И разочарованно вздохнул. Всего-то осколок зеркала размером в ладонь.
– Я тебе, сволочь, полетаю!.. – прошипела Бьянка.
Примерилась и поставила зеркальце так, что в нем отразились небо, утренние облачка и стремительно приближавшийся вертолет. Крохотная винтокрылая смерть на зеркальной поверхности, маленькая мушка цеце, жалящая наповал… Вот бы щёлкнуть по ней, придавить ногтем!
К полному изумлению Песцова, Бьянка так и сделала. Ткнула наманикюренным пальцем в отражение вертолёта. И сейчас же настоящий вертолёт словно врезался в стену. Страшная сила швырнула его вниз, вывернула наизнанку и с неотвратимостью смерча увлекла на дно. От Песцова не укрылось, что падал он явно быстрей, чем вроде бы диктуется гравитацией.
Вот она, сила изящно очерченного женского мизинца…
– Никому не говори, – подмигнула Бьянка, – всё равно не поверят. – Убрала зеркальце и сунула палец в рот. – Вот чёрт, порезалась о винт… Право руля, на песок! Перебьёмся без швартовки, не бояре.
Да уж, не бояре. «Американка» с разгону вылетела на мелководье, проутюжила камыши и, судорожно взревев мотором, выскочила из воды. Раненый кит, выбросившийся на берег умирать.
– Дальше посуху. – Бьянка быстро взглянула на часы и опустила красный рубильник. – Знаешь, я ведь так люблю море. Грохот волн, лунную дорожку на воде… Ещё люблю корюшку. Маринованную. С пивом, лучше тёмным…
– Кто это был? – спросил Песцов и выпрыгнул на песок. – Чёрный Пёс? На «лебедей»[119] что-то не очень похоже…
Он сам понимал, что тут были замешаны птицы совсем другого полёта.
– А фиг его знает, – пожала плечами Бьянка и тоже спрыгнула через борт. – Игра весьма осложнилась, неизвестно даже число хозяев. Вначале их было двое – Чёрный и Белый. А теперь уже есть Желтый, Красный, Голубой… Что любопытно – каждому моя коробочка нужна позарез. Вот и стараются, присылают персональные вертолёты… А что не Чёрный Пёс там был, так это точно. Тот с техникой не работает, больше надеется на себя. И, в общем, правильно делает…
Когда они уже шагали по асфальту, на берегу залива грохнуло, и неслабо. Техника не подвела.
– Странная штука жизнь, – задумалась Бьянка. – Лодка наша была создана плавать, но отправилась на небо. А вертолет, рождённый летать, кончил на дне.
Песцов промолчал. Он тщетно пытался переварить увиденное. А ведь и вправду лимон зелёных за ту коробочку было не жалко. И даже жизнь положить. Маленький осколок, вроде тьфу, а что творит! Что же тогда могло натворить целое зеркало?..
Они шли по прогулочной дорожке, что тянется в этих местах между шоссе и заборами санаториев, санаториев, санаториев. У ворот одного из пансионатов стоял чёрный «Рено». Когда Бьянка уверенно подошла к автомобилю и вытащила из кармана ключи, уставший удивляться Песцов воспринял это почти как должное.
Прощай по второму разу, Курортный район, прощай, «Кипарис» и милая Вера… У въезда в Ольгино
