— Вот я и говорю, мать, поехали ко мне в Ниццу. — Бьянка, ёжась, придвинула миску с дымящейся кашей. — Если не лангустов, так хоть омаров в чесночном соусе… Знаешь, как его готовит мой соусье?[188]
Она не закончила кулинарную поэму — Зигги с лаем вскочил на ноги, глухо зарычал Шерхан, в тумане обозначилось движение, и в световом пятне возникла…
— Ба! — обрадовался Фраерман. Потом вгляделся и даже руками всплеснул. — Вот это сюрприз! Ерофеевна, никак ты? То есть… вы?
И правда, статная, величавая, одетая во всё чёрное женщина очень мало напоминала прежнюю Ерофеевну. Куда подевалась дряхлая старуха из забытой деревни, которой Фраерман ящиками возил крупу, сахар, консервы?.. Сердце стукнуло невпопад, гулко и… грустно.
— Имя Ерофеевна, Матвей Иосифович, ничего больше не значит, — голосом, полностью соответствовавшим внешности, проговорила женщина. — Оно уже ушло в прошлое. Мы тоже уходим. И скорее всего, навсегда. А сюда зашли попрощаться…
Она с достоинством кивнула, клубящийся полог дрогнул — и из тумана вышли в световое пятно трое, женщина и двое мужчин. Строгие, подтянутые, сосредоточенные, одетые, как и бывшая Ерофеевна, в чёрное. Один из мужчин держал в руках меч, другой — объёмистую корчагу, а женщина несла планшетку, с какой обычно ходят командиры.
«Мать честная, — вздрогнула Варенцова. — Да это ж Забелин! С женой Марьяной! И его заместитель Быстров!.. Господи, что ж делается-то!.. Только вепря Василия недостаёт для полной гармонии…»
— Эй, Победитель, держи. — Ерофеевна взяла клинок, качнула на руке… и протянула опешившему Песцову. — Никак признал? Стало быть, пригодится… А это, кормилец, тебе, — кивнула она и вручила планшетку Фраерману. — Сейчас не раскрывай, потом. А это, — она сделала знак Быстрову, и тот поставил на стол корчагу, — пить каждому, кто ел перловку с нутряным салом и солёные грибочки с картошкой. Кто хочет человеком остаться… Ну, желанные, вот и всё. — Она вытащила огромные, совсем не дамские часы и, что-то прошептав, взглянула на Марьяну. — Двадцать восемь секунд. Отсчёт пошёл!
— Окся! — Марьяна вдруг бросилась к вскочившей Варенцовой, крепко взяла за руку, протянула ключ. — Вот, держи. Дом ты знаешь. Заходи, будет время, за Васенькой присмотришь… Он ведь остаться решил, говорит, у него здесь любовь… И что теперь с ним будет?
— Да ничего хорошего, — перебила её Ерофеевна. — Девятнадцать секунд!
— Всё, милая, прощай, счастливо тебе. — Марьяна прижала Варенцову к груди, вздохнула, коснулась губами уха. — Я могла бы тебя взять с собой. Да ведь только ты без этого твоего…
— Ага, я как Вася, — кивнула Оксана. Улыбнулась и тихо прошептала: — Прощай. Спасибо, Марюш, за всё… — Глотнула, отстранилась, смахнула навернувшуюся слезу и не удержалась, обернулась, взглянула строго на Быстрова. — Майор, а как же отечество-то? Как безопасность?
Вот ведь дура неисправимая. Мало её отечество крестило террористкой. Которую в сортире только мочить.
— Я по званию давно не майор, — спокойно ответил Быстров. — А речь идёт, благороднейшая Оксана, уже не о вашем отечестве. Речь идёт о всей Земле.
— Именно. Обо всём вашем мире, — кивнул Забелин. — Прощайте, Оксана Викторовна. Прощайте все.
«О вашем отечестве? О вашем мире? А как же..?»
— Девять секунд! — провозгласила Ерофеевна и положила Краеву руку на плечо. — А это вот, Литератор, тебе. Прости, не мы придумали ваш мир… Ну всё, люди, не поминайте лихом! Время!
Она махнула своим, и четыре фигуры, одетые в чёрное, отступили в серую бездну.
И тотчас отчаянно закричал Краев. Перед его глазами вновь разливался страшный мертвящий свет. Неприступная дверь вдруг взяла и распахнулась настежь. Да не в книжной реальности, созданной его воображением, а наяву… А откуда-то сверху, из-за туманной пелены, уже слышался звук могучих моторов. Он быстро приближался, гулко сотрясая небо, неумолимый, точно судьба…
Примечания
1
То есть старший прапорщик.
2
Песня из репертуара Натальи Ступишиной.
3
Известен реальный случай, произошедший ещё в эпоху развитого социализма. Гаишник, пребывая на службе, забыл в кабине таксомотора свою белоснежную кожаную крагу. Отъехав, изумлённый таксист обнаружил, что крага была плотно набита дензнаками…
4
«Котлета» — пачка денег (феня).
5
Пандури — музыкальный трёхструнный щипковый инструмент.
6
Имеются в виду папиросы «Герцеговина Флор».
7
Фигурка Spirit of Extasy, называемая в просторечии Эмили.
