Люди считают ноябрь месяцем мрака, отчаяния и всяких несчастий.
Ноябрь для диких зверей месяц безумия. Но ни у кого из зверей не проявляется безумие в такой сильной степени, как у белохвостого оленя. Это своего рода болезнь, которая сопровождается распуханием шеи у рогатых оленей и лихорадочным нервным возбуждением. Между самцами происходят в это время продолжительные и ожесточённые единоборства; пренебрегая пищей, рыскают они дни и ночи, горя желанием наброситься на кого-нибудь и убить.
Рога их, вырастающие обыкновенно весной, достигают в это время полного своего развития, становятся острыми, плотными и тяжёлыми. Для чего? Неужели природа даёт их животным, чтобы колоть, ранить и уничтожать? Как ни странно, а между тем это оружие нападения употребляется чаще для обороны. Продолжительные и ожесточённые битвы оленей никогда почти не кончаются смертью. Дерущиеся олени гибнут не от ран, а оттого, что во время неожиданного прыжка кого-нибудь из борцов рога их так плотно сцепляются между собою, что не могут разъединиться, и животные умирают от голода. Случаи, когда олени закалывают своих соперников, очень редки, зато случаи смерти вследствие сцепления рогов встречаются очень часто.
В той местности, где поселились Рольф и Куонеб, оленей были сотни. Половина из них, самцы, и они постоянно вступали в единоборство. Можно смело сказать, что на расстоянии каких-нибудь десяти миль от хижины в лесу произошла тысяча дуэлей в течение одного месяца. Нет ничего удивительного, если Рольф не только слышал несколько раз доносившийся к нему издали шум битвы, но даже оказался свидетелем одного поединка.
Охотники жили теперь в хижине, и в тихие морозные ночи Рольф привык выходить, чтобы взглянуть в последний раз на звёзды, прислушаться к голосам, раздающимся среди ночной тишины. Временами слышал он «угу! угу!» ушастой совы, временами протяжный вой волка, но чаще всего доносился к нему откуда-то из глубины леса стук рогов — это олени решали важный вопрос: который из двух лучше?
Как-то раз услышал он утром стук рогов в той же самой стороне, где слышал его накануне ночью. После завтрака он поспешил туда один и, пройдя небольшое пространство, увидел на прогалине двух оленей, которые, упёршись лбами, толкали друг друга. Языки у них были высунуты, и они, по-видимому, совсем почти выбились из сил, а изрытый кругом них снег ясно указывал на то, что борьба длится уже несколько часов. Они дрались здесь всю ночь. Силы у них были, очевидно, одинаковы, а зелёный огонёк в глазах ясно говорил о ярости этих кротких на вид животных.
Рольф беспрепятственно подошёл к ним. Они как будто заметили его, но мало обратили на него внимания. Только остановились, чтобы вздохнуть, затем разошлись, подняли головы, потянули воздух и поспешили прочь от страшного врага. На расстоянии пятидесяти шагов они повернули обратно, тряхнули рогами и с минуту стояли в нерешимости, что им делать: продолжать борьбу или напасть на человека. К счастью, они предпочли набросится друг на друга, и Рольф поспешил домой. Выслушав его, Куонеб сказал:
— Они могли убить тебя. Самцы теперь все безумные. Они часто нападают на человека. Олень убил брата моего отца, когда был «Месяц безумия». Нашли только его изуродованное тело. Он пробовал было вскарабкаться на дерево, но олень сбросил его на землю. Везде чернели на снегу следы, и по ним было видно, что человек держал оленя за рога, а тот тащил его, пока он не выбился из сил. У него не было с собой ружья. Олень скрылся куда-то. Вот всё, что я знаю. Я доверюсь скорей медведю, чем оленю.
Индеец сказал немного, но картина убийства живо встала перед глазами Рольфа. Немного погодя, Рольф снова услышал стук рогов и с ужасом представил себе безнадёжную борьбу на снегу; рассказ Куонеба пробудил в нём новое отношение к оленю.
Прошло после этого недели две, когда он, возвращаясь домой после осмотра капканов, услышал в глубине леса какие-то странные звуки; низкие, почти человеческие. Эти странные, таинственные звуки издаются обыкновенно во?ронами и сойками; если они низкие — значит, ворон, высокие — сойка.
«Куок, куок! хе! хе! хе!.. Кррр ррр!» — слышался адский, зловещий крик, и Рольф скоро увидел целую дюжину летающих среди деревьев и прыгающих по снегу во?ронов. Один из них спустился на побуревший пень, но пень покачнулся, и ворон перелетел на другое место. «Уэх, уэх! уэх! Ррр! крр! кррр!» — подхватили другие во?роны.
У Рольфа не было с собой никакого оружия, кроме лука, карманного ножа и топора. Он вытащил топор из-за пояса и продолжал идти дальше. Снова послышались, глухие голоса воронов, которые расселись по веткам и подняли зловещее карканье, словно злые духи, которые радуются удачно придуманной ими адской шутке.
Рольф сделал ещё несколько шагов и увидел зрелище, которое наполнило душу его ужасом и состраданием. Большой, здоровенный самец-олень стоял на коленях, раскачиваясь из стороны в сторону; иногда он приподымался, упираясь передними ногами, и тащил по земле что-то большое, серое… труп другого оленя со сломаной шеей, но с большими крепкими рогами. Рога сцепились с рогами живого оленя так, как будто скрепили вместе стальными тисками. Несмотря на все усилия, живой олень еле мог двигать головой и тащить труп соперника. Следы на снегу показывали, в начале он мог ещё протащить его несколько шагов и даже глодал ветки и побеги, но это было давно, когда он был сильнее. Как давно? Несколько дней может быть, и целую неделю боролся он со смертью, которая не хотела прийти к нему. У него были, впалые бока, высохший и высунутый язык, тёмные глаза, подёрнутые тусклой дымкой смерти, но сразу сверкнувшие жаждой битвы, как только увидели приближение нового врага.
Во?роны выклевали глаз у мёртвого оленя и проклевали дыру на его спине. Они пытались было сделать то же самое и с живым, но у того хватило ещё силы защитить себя передней ногой, хотя положение его не улучшилось от этого. Рольф за всё время своего пребывания в лесу ни разу ещё не был свидетелем более жалкого зрелища, да и за всю жизнь свою вообще не видел ничего подобного. Душа его исполнилась состраданием к бедному животному. Он забыл, что видит перед собой существо, на которое люди охотятся, чтобы добыть себе пищу.
В эту минуту он видел безвредное красивое животное, попавшее в ужасное, безвыходное положение, и решил прийти к нему на помощь. С топором в руке подошёл он, осторожно взял за рога мёртвого оленя и нанёс удар топором у самого их основании. Удар этот произвёл поразительное действие на живого оленя и сразу показал, как далёк тот от смерти. Моментально сделал он прыжок назад, увлекая за собой мёртвого оленя и своего спасителя. Рольф вспомнил слова индейца: «Речь твоя может успокоить любого зверя». И он нежно, ласково заговорил с оленем; подойдя к нему ещё ближе, опять взялся за рог, который хотел отрубить; продолжая говорить ласково, он стал наносить удары, увеличивая постепенно их силу. Рога, как и всегда в это время, были очень толсты и крепки, и ему несколько раз пришлось ударить топором. Но вот рог, наконец, отделился. Рольф повернул его, и живой олень был свободен. Как же он воспользовался своей свободой?
О, не рассказывайте этого тем, кто считает себя друзьями дикого оленя! Скройте это от тех, кто слепо верит тому, что благодарность всегда следует за добрым делом! С неожиданной энергией, со всей силой неукротимого бешенства, с самым злым умыслом набросился неблагодарный на своего избавителя, чтобы нанести ему смертельный удар.
Поражённый и удивлённый неожиданностью нападения, Рольф не успел схватить убийцу за рога и лишить его силы. Олень нанёс Рольфу такой сильный удар, что тот свалился. Стараясь спасти себя от неминуемой смерти, Рольф вцепился в эти страшные рога и закричал так, как никогда ещё не кричал в своей жизни:
— Куонеб, на помощь! Куонеб! Спаси меня!
Он лежал, словно пригвождённый к земле, а рассвирепевшее животное изо всей силы давило его в грудь и старалось освободить свои рога. К счастью, рога были расставлены очень широко, и олень как бы держал его в своих объятиях. Но, наконец, олень так сильно надавил ему лбом на грудь, что Рольфу показалось, будто не только силы, но и жизнь сейчас оставит его; ему не хватило даже воздуха в лёгких, чтобы крикнуть. А во?роны в это время о чём-то оживлённо болтали, сидя на дереве.
Глаза оленя сверкали, зеленоватым огнём и горели ненавистью. Зверь, как безумный, вертел головой то в одну, то в другую сторону. Такая борьба не могла продолжаться долго. Силы совсем почти оставили
