Подумаешь, рубка!Как всякий заправский матрос,я хрипло ругался. И хлюпал, как шлюпка,сердитый простуженный нос.От имени треста треске мелюзговойязвил я: ' — Что, сдохла уже?'На встречные злые суда без уловакричал я: ' — Эй вы, на барже!'А волны, как мускулы, взмыленно, пьяно,буграми в багровых тонахходили по нервной груди океана,и нерпы ныряли в волнах.И долго, и хищно, стремясь поживиться,с кричащей, голодной тоскойлетели большие клювастые птицыза судном, пропахшим треской!
Ленинград,
июль, 1961
ФИАЛКИ
Я в фуфаечке грязнойшёл по насыпи мола.Вдруг откуда-то страстностала звать радиола: 'Купите фиалки, вот фиалки лесные. Купите фиалки, они словно живые…'..Как я рвался на море!Бросил дом безрассудно.И в моряцкой конторевсё просился на судно —на буксир, на баржу ли…Но нетрезвые, с кренцем,моряки хохотнулии назвали младенцем!Так зачем мою душутак волна волновала,посылая на сушубрызги быстрого шквала?Кроме моря и неба,кроме мокрого моланадо хлеба мне, хлеба!Замолчи, радиола…Сел я в белый автобус,в белый, тёплый, хороший.Там вертелась, как глобус,голова контролёрши.Назвала хулиганом,Назвала меня фруктом.Как всё это погано!..Эх, кондуктор, кондуктор!Ты не требуй билета,увези на толкучку.Я, как маме, за этопоцелую Вам ручку!..Вот хожу я, где ругань,где торговля по кругу,где толкают друг друга,и 'толкают' друг другу.Рвут за каждую гайку —русский, немец, эстонец!..О… Купите фуфайку.Я отдам — за червонец…