– Отдай ей письма, – сказал Отто провидице. – Иначе о твоем противоправном воздействии на почтальона узнает руководство Университета, и ты вылетишь из аспирантуры.
Девушка сникла. Вот как ее пугать надо было! А я придумать не могла!
– Подавись! – кинула она мне пачку писем.
Я даже не сделала попытки ее поймать – только проклятия мне для полного счастья не хватало.
Письма разлетелись по полу белоснежными треугольничками. «Оле Ляхе» – значилось на каждом аккуратным почерком Ирги. Я наклонилась и стала бережно собирать послания, проверяя каждое на вредоносное заклятие. Марта вдруг завыла, обхватив себя руками:
– Ирга должен быть мой! Так суждено! Тебя я ненавижу! Ненавижу! Почему ты, а не я? Почему?
Любопытствующие испарились, Отто и Трохим стояли со смущенными лицами. Я подобрала последнее письмо и сказала:
– Я тоже тебя не люблю, Марта. И прошу больше в мою жизнь не влезать, а жить своей. И избрать другой объект для поклонения. Ирга – мой!
– Он тебе не нужен, – продолжала выть провидица. – А я без него жить не могу!
– Прекрати устраивать сцены, – посоветовала я, выходя в коридор.
– Не думал, что ты такая черствая, – сказал осторожно Трохим.
Я пожала плечами:
– Все должно быть в меру. А это мания, лечиться нужно.
Отто вдруг фыркнул:
– А как ты за Иргу дралась! Жаль, он этого не видел!
– Тебе этого не понять, – сообщила я. – Сейчас хорошие мужики – дефицит, поэтому за них бороться надо.
– Я тоже хороший мужик, – сказал Отто. – Но за меня никто не дерется.
– Может, и дерутся, просто ты об этом не знаешь, – предположила я.
Полугном открыл рот, закрыл, опять открыл, закрыл и задумчиво молчал всю дорогу до общежития.
Глава 3
Проснуться знаменитой
– Кто там? – мрачно отозвалась я на стук в дверь.
– Илисса.
– Какая еще Илисса?
– Сестра Ирги.
Странно. Она учится в Университете уже три месяца, но никогда не давала о себе знать. Впрочем, я и не стремилась завязать с ней отношения, мне не хотелось вспоминать обстоятельства, при которых мы встретились. Тогда я решила, что Ирга завел себе новую девушку, а меня бросил. Когда выяснилось, что это его сестра, я уже выглядела в ее глазах полной дурой.
– Заходи, – осторожно ответила я.
– Привет! – Темноволосая девчушка весело улыбалась мне с порога. – Я тебе печенье к чаю принесла. Ирга говорил, что ты именно такое очень любишь.
– А что еще Ирга говорил? – спросила я.
– Много чего говорил, – сказала Илисса. – А что?
– Ничего.
В своих письмах Ирга старательно обходил тему сестры. Скорее всего, надеялся, что мы как-нибудь сами между собой разберемся, и не хотел меня подталкивать к общению с Илиссой. Как бы там ни было, надо налаживать отношения с будущей родственницей. Тихо порадовавшись тому, что у некроманта всего две младшие сестры, а у меня аж четыре – значит, ему придется тяжелее, – я пошла ставить чайник на кухню.
Когда я вернулась, Илисса беззастенчиво разглядывала бумаги у меня на столе.
– Тебя родители не учили, что неприлично заглядывать в чужие документы? – спросила я, подавив раздражение.
– А что, ты обиделась? – удивилась та. – Я не думала, что у тебя тут какие-то секреты.
В этот миг я поняла, что старшая сестра – это на всю жизнь. И куда бы я ни бежала от этой почетной обязанности, она меня найдет и даст по голове, чтобы не расслаблялась.
– Скажи мне, Илисса, только честно, почему ты пришла? Мы учимся в одном Университете уже довольно давно, но ты как-то не стремилась возобновить наше общение.
– Я была занята, – ответила девушка, нескромно поедая печенье. – Знакомилась тут со всем и всеми. А теперь дошла очередь и до тебя.
– Польщена, – сказала я. – А почему именно сейчас?
Сестра некроманта помялась и ответила:
– Да народ спрашивает о тебе, а мне и сказать толком нечего.
Я кивнула. В принципе я догадывалась, что так оно и есть, но радости мне это не прибавило. Никогда не думала, что нести бремя славы будет так тяжело.
Про мою бравую победу над зомби в Рорриторе мы с Отто решили никому не говорить, чтобы не придавать себе излишней популярности в кругах задиристых боевых магов и придирчивых преподавателей. Причем последнее нас пугало куда больше, чем возможные вызовы типа «а со мной потягаться слабо?». Беф был немногословен и ограничился докладом декану. Но шила в мешке не утаишь. Вчера приехали первые студенты по обмену из Рорриторского Университета. Поселившись в общежитии практиков, рорриторцы сразу поинтересовались моей скромной особой.
Узнала я об этом сегодня утром, когда застала на общей кухне Ряка, вечного студента-практика, смачно пожиравшего из чьей-то кастрюли борщ.
– О, – сказал он, торопливо прожевав и спрятав за спину ложку. – Это не твоя кастрюля?
– Нет, – ответила я с завистью. Моих кухонных усилий на борщ никогда не хватало.
– Это хорошо, – обрадовался Ряк, продолжая завтрак. – А что ты натворила в Рорриторе?
У меня похолодело где-то в кишках.
– А что?
– Тамошние приехали вчера и такое рассказывали! Будто ты голыми руками разорвала десяток зомби. Наши, конечно, усомнились, но рорриторцы в показаниях не расходились.
– Ряк, а ты недавно в участке городской стражи отсидел?
– Откуда ты знаешь?
– Да так, – улыбнулась я, – догадалась. И что практики?
– В общем, ребята решили у тебя сегодня все подробности выяснить. Сама понимаешь, ведь это же рорриторцы рассказали! С одной стороны, врать они не будут, но с другой стороны…
Я все понимала. Студенты из Рорритора для наших практиков были недосягаемыми идолами. Ведь даже самый паршивый тамошний первокурсник имел за плечами хотя бы одну боевую вылазку! А наши изучали повадки нежити в основном на лабораторных образцах, несчастных и затюканных нелегкой подопытной жизнью.
Когда я явилась в мастерскую, там уже поджидали первые любопытствующие. Они вежливо поздоровались, не сводя с меня глаз и шушукаясь между собой. Отто приобнял меня за талию и прошептал:
– Что происходит?
– Рорриторцы вчера приехали и рассказали, как я зомби уничтожила. Вот практики и явились узнать подробности.
– Ага, – обрадовался полугном. – Зависть давит! Сами-то небось, хе-хе… Ничего им не говори.
– Что ты придумал?
Отто поднял вверх палец:
– Любая информация денег стоит.
– Ладно тебе! Не будут они за такую ерунду платить.
Полугном хитро улыбнулся и приступил к работе.
Практики молча понаблюдали за нашей работой какое-то время и не выдержали:
– Э-э-э, Ольгерда!
