– А мне что делать? – полюбопытствовала я и поперхнулась.
Ирга постучал меня по спине, подождал, пока я откашляюсь, и серьезно сказал:
– Молчать.
– А… – начала было я.
Он прижал палец к моим губам:
– Просто молчать. Доверься мне.
– Ирга…
– Молчи, женщина!
– Я не женщина!
– Сейчас станешь!
Я мимикой изобразила все, что я думаю по поводу этого предложения. Ирга засмеялся и повалил меня на подушку.
«Да, – размышляла я через некоторое время, – вот так Лира спросит меня: а как это было? И что я отвечу? Что это было как ласковый ураган, полностью сносящий крышу? А существуют ласковые ураганы? Такое чувство, будто принадлежишь человеку безраздельно, а он так же полностью принадлежит тебе. Никогда не думала, что возможно такое слияние душ и тел. Что бывает такое удовольствие. Что бывает такая нежность. Что бывает так хорошо. Теперь я точно принадлежу ему вся, а он весь принадлежит мне». Потом мои мысли приняли совсем другое направление.
– Ирга, – сердито сказала я.
– М-м? – спросил лежащий на мне некромант.
– Ты мне ногу отдавил, и она онемела. Потом болеть будет. И вообще слезь с меня, ты тяжелый и твердый.
Возлюбленный молча сполз к краю кровати.
– Ирга!
– Мм?
– Я есть хочу. – На это заявление он никак не отреагировал. – Я есть хочу!!! Вот так, – пробурчала я, убедившись, что некромант бессовестно игнорирует мои просьбы. – Стандартное мужское поведение. Удовлетворил свои потребности – и на боковую. А ты, дорогая, как хочешь.
Я перелезла через бесчувственное тело, попробовала вытянуть из-под него свою рубашку, услышала треск и решила, что поесть можно и голышом. Оказывается, любовь такая энергозатратная штука!
Ирга подал признаки сознания, когда я приканчивала съестное в его буфете.
– Всегда мечтал проснуться и увидеть тебя в своей комнате обнаженной… – Он подошел к буфету и оглядел поле боя. – Но вот твоя прожорливость в мою мечту не входила. Ты все съела?
– Все, что смогла найти, – уточнила я, стараясь не пялиться так откровенно на голое мужское тело.
Ирга перехватил мой взгляд и удивился:
– Ты чего?
– Ничего, – покраснела я.
– Ты смущаешься? – еще больше удивился он.
– Да, а что здесь такого? – возмутилась я. – Разве не так ведут себя приличные скромные девушки после любви? Тем более после первой ночи… точнее, вечера любви.
– Кто из нас двоих приличная скромная девушка? – поинтересовался Ирга.
– Ну знаешь! – Я обиженно засопела и демонстративно отвернулась.
На самом деле я не знала, как себя вести. Во всех прочитанных любовных романах этот момент стыдливо опускался. Или, как вариант, главные герои после первой любви лихорадочно срывались с ложа и куда-то скакали, спасаясь от злодеев. Тут уж не до смущения.
Некромант пошарил по полкам буфета за моей спиной и удрученно сказал:
– Ну вот, придется идти за продуктами, потому что даже бутерброд не из чего на работу сделать. Зачем ты сгрызла мои сухари?
– Можно подумать, что ты на работе сухарями питаешься, – огрызнулась я. Моя обида на Иргу быстро росла. Мог бы подойти, обнять, сказать, как ему понравилось, поцеловать, приласкать… А не о сухарях беспокоиться!
– Я их нищим собирался отдать, – сказал некромант, одеваясь. – Тебе купить что-нибудь?
– Нет, – буркнула я.
– Не надо дуться. – Ирга погладил меня по голове и попытался заглянуть в глаза, но я зажмурилась. – Я приду, и мы поговорим, хорошо?
Я подавила всхлип и кивнула.
Как только за парнем закрылась дверь, я заплакала. Разве все должно было быть так? Куда подевался нежный, внимательный и заботливый Ирга? Сухари его беспокоят!
Всхлипывая и чувствуя себя глубоко несчастной, я принялась одеваться. Никогда я не чувствовала себя такой… использованной и выброшенной.
– Домой, домой, к Отто. Может, хотя бы он объяснит мне, что происходит, – вслух сказала я.
Собирая рассыпанные по кровати шпильки для волос, я старалась не вдыхать остатки особенного запаха, свидетельствующего о том, что недавно двоим было хорошо. Хорошо…
Мне уже не хотелось плакать – мне хотелось рыдать в голос. Настроение требовало выхода, поэтому я быстро написала записку и ушла.
На мое счастье, я застала отправляющуюся вечернюю карету в Лолль. Хоть путь в Чистяково и значительно удлинялся, я, не раздумывая, купила билет.
Всю дорогу домой я мрачно смотрела в окно, чувствуя себя самым несчастным существом в мире. Или мрачно спала, видя исключительно мрачные сны. Да, не так я себе это все представляла. Любящий мужчина, желанная женщина, сногсшибательное удовольствие – и упрек по поводу сухарей!
По прибытии я, несмотря на раннее утро, побежала к Отто. Громогласно храпящий полугном проснулся только тогда, когда я забралась к нему в постель.
– Молот и Наковальня! Ола! Ты что здесь делаешь? Ты как?
От неподдельного участия лучшего друга мне опять захотелось плакать.
– Что вообще происходит? – спросил Отто, вытирая мне слезы. – Я получил намедни письмо от Ирги, но ничего не понял. Кто из вас двоих с ума сошел? Что вообще происходит?
Используя бороду полугнома в качестве носового платка, я, захлебываясь слезами, рассказала про свою поездку в Рорритор.
– И он пошел в магазин за сухарями, а меня бросил, – закончила я, икая от рыданий.
– Теперь я точно знаю, что вы друг другу подходите, – сказал Отто, грустно рассматривая то, во что превратилась его борода. – Потому что оба ведете себя как идиоты!
– Мне простительно, а вот ему…
– И ему простительно, – оборвал меня Отто. – Что ты ему в записке написала, что бедный парень вешаться собирается?
– Не помню, – призналась я.
– Сейчас процитирую. – Полугном достал из ящика стола письмо. – «Я тебя ненавижу. Прощай».
– Гм… да? – озадачилась я. Кажется, переборщила. – А чего он? И вообще, ты мой друг, а не его!
– Я и его друг, – сказал Отто, зевая. – И вообще, вы меня со своей любовью уже достали. Зачем все так усложнять, а? На, читай, кажется, это письмо больше тебе предназначено, чем мне. Не мешай досыпать. И утром с тебя за-а-автрак…
Света из окна для чтения явно не хватало, но у меня так тряслись руки, что только с третьего раза удалось слепить пристойный огонек.
Я глотала строчку за строчкой и не узнавала Иргу. Где ровный, почти каллиграфический, слегка наклонный почерк? Где четкость и безукоризненное построение фраз?
«Отто, старый друг.
Кажется, я совершил самую большую ошибку в жизни. Я не знаю, что теперь делать, как мне вернуть Олу?
Я испугался, смутился. Я не знал, что делать и как быть, что говорить и как смотреть ей в глаза, чтобы она не подумала, что я ее использовал…
