крови слишком пресный, совсем не вкусный вкус.
Он смотрит на меня с самым настоящим ужасом, будто видит перед собой саму смерть.
— Чокнутая… Сумасшедшая!!! Я же свой! — неуверенно говорит он, впрочем уже не сомневаясь, что я сейчас нападу вновь. Мои эго, понимая, что сейчас я не в том состоянии, чтобы вести боевые действия, перехватили контроль над телом. После этого последовала новая метаморфоза, и на спине ткань с треском порвалась, выпуская на волю огромные крылья нетопыря.
Мужчина продолжает отступать, оставляя за собой темные следы.
'И почему ты не дохнешь, зараза?!' спрашивает кого-то один из голосов. Тут же мои, точно мои мысли, взметнулись к одному действу — я с силой подумала 'Умри!'
Мужчина хватается за виски, страшно завывая, кричит:
— Нет! Прекрати!!! А-а-аааа!!!
Он выбрасывает руку вперед, на меня. Неведомая сила поднимает меня над землей, бросает через голову на землю. Я с силой ударяюсь о мостовую, и больше встать не могу. Я могу лишь со злостью смотреть на него.
Мужчина шатается, пытается остановить все еще идущую кровь, уже сильно загустевшую, как варенье. Он ведет себя словно пьяный, ноги его не держат.
— Боги… Ты…
Он уже даже не может говорить. Пытается взлететь, но нет сил. И все же он смог подняться в воздух, тяжело махая крыльями, он поднимается вверх, выше крыш домов. Я провожаю его взглядом, постепенно теряя сознание, а в голове бились чужие мысли:
'Что это такое?! Кто это такое?! Она меня смогла бы убить, наверняка… Она к тому же телепатка, очень сильная… Это наверняка засада. Либо Темное небо, либо Ночные охотники. Больше походит на первых, к тому же в последнее время помогаю охотникам… Так, сейчас мне нужен врач, а после разберемся…'
Я очнулась на носилках, когда меня грузили в машину скорой помощи. Я взглядом скользнула по рукам — нормальные, человеческие.
— Чудовище! — непроизвольно вырвался у меня крик минутой позже. — Илон! Где он?! Он жив?!
— Тише, успокойся, — уговаривал меня врач, пытаясь уложить меня обратно на носилки. Он стукнулся головой об крышу машины, но сделал это. — Его уже увезли в больницу. Лежи, у тебя могут быть переломы, ты вся в крови…
Я только сейчас почувствовала, что одежда, местами порванная, вся мокрая и противно липкая…
Повторно я очнулась уже в палате больницы. Болело все тело, но больше — рука на сгибе локтя. Я рывком села, оборвав что-то вроде проводков, и с тихим криком вытащила иглу капельницы из руки. Меня тошнило, голова кружилось, в ней стоял словно какой-то туман. Взгляд будто бы чужой, и как через объектив камеры: прыгал с предмета на предмет, что-то становилось четким, что-то расплывчатым, только что ряби плохого телевизора не было.
Оборвав еще какие-то провода и трубки, я встала в постели на непослушные босые ноги, не понимая, что это за пустое помещение. Уже после мне сказали — реанимация.
Я вышла в коридор в нелепой рубашке, чувствуя себя безмозглым зомби, с трудом передвигала ноги и вообще двигалась, тело не слушалось. Дверь я вырвала с петлями, потому что дернула в другую сторону. Я почти ничего не соображала, была только одна мысль — Илон.
На меня смотрели, как на приведение, как на инопланетянина, а я шла, словно меня кто-то вел. Я позднее поняла, что это была телепатическая связь, она установилась у меня случайно, потому что я очень хотел найти своего брата.
Медсестры от меня шарахались, врачи застывали в ступоре, давая мне пройти. Неощутимая нить вела меня куда-то, как клубочек путеводный. Внезапно я очутилась в коридоре, полном бегающих людей. Они куда-то торопились, кричали, были очень взволнованы. Я подошла к какой-то двери, вернее, к прозрачному стеклу с жалюзи, не дойдя до двери. Там тоже было полно людей.
Я прекрасно могла видеть всю комнату через эти маленькие палочки, и даже прекрасно слышала, что они говорят. Правда, в голове это откладывалось как общий гул.
Я прилипла к стеклу руками, и даже носом, пытаясь понять, над каким человеком они там что-то делают. Какой-то голос в голове негодующе сказал, а другой с ненавистью подтвердил:
— Господи, что за ужас!
— Надо непременно найти гада! Убить, отомстить! Это же наш брат! Его уже не спасти, эта сволочь его порвала и даже укусила…
И тут в мою затуманенную голову ворвался мужской голос:
— Время смерти: шесть часов тридцать две минуты…
— НЕТ!!!
С диким звоном вылетело стекло, замигал свет, люди в коридоре закричали и схватились за голову, у кого-то из ушей и носа хлынула кровь. Меня начало ломать, как глину в руках гончара, послышался хруст костей, но наваждение длилось не больше минуты в полной темноте — света не было.
Потом аварийная система справилась таки с этой аномалией, а у палаты лежала девочка, опять вся вымазанная в крови, усыпанная стеклом, и дергая рукой…
Закрытое окно с решеткой, запаяно намертво, раньше железная сетка напротив створки открывалась вместе с окном. Закрытая на ключ дверь, голоса за ней, шаги, даже кто-то где-то смеется на бегу. Нет, не за дверью, а ниже по крайней мере на этаж, а то и вовсе во дворе…
— … Это же полный бред! Да как вам такое в голову пришло?! Вика — милая тихая девочка… — плача, говорит женский голос.
— В тихом омуте черти водятся, знаете такую поговорку? — бурчит старый, мужской, лет за сорок.
— У нее психологическая травма, а вы еще больше усугубляете проблемы! Девочка видела смерть всех своих близких, сама чуть не погибла, а вы заперли её в комнате как преступницу! Она ничего не сделала! — опять плачущий голос.
— Андрей Каршин в больнице с чудовищной потерей крови, Марина и Соня Пинемовы в реанимации с множественными переломами, у Сони сломан позвоночник! Юля Ташина до сих пор в шоке, она ничего не говорит, только бездумно пялится перед собой, её глаза абсолютно стеклянные, врачи проверили её радужку — полная потеря пигмента до прозрачности! Остальные дети в истерике, рассказывают такие небылицы, что хоть в дурку всех прямо сейчас! И все в голос говорят, что это все Вика! Вы до сих пор считаете, что она тихая девочка? — довольно молодой, еще до тридцати, мягкий баритон, немного взволнованные и хриплый — у обладателя голоса болит горло.
— Но ради бога, вы верите, что она могла сломать Марине обе ноги и руки, Соне позвоночник и все пальцы? Да вы видели эту бочку на ножках, из Марины можно сделать три Вики, Соня, между прочим, владеет приемами самообороны! Допустим, я в приступе полного маразма могу поверить, что Вика могла бы, предположим, стеклом рассечь сонную артерию Андрею, но как вы объясняете глаза и помешательство Юли? Тоже спихнете все на сироту?!
— Александра Романовна, послушайте, когда весь этаж говорит одно и то же — Вика превратилась в монстра и разнесла классную комнату, трудно не поверить. Я тоже не верю, что девочка могла даже толкнуть Соню так, чтобы та упала и совсем сломала себя позвоночник, но у меня просто нет других версий! Все дети просто как заведенные повторяют: Вика — демон, она нас всех убьет!
— Но психиатр, санитары из психбольницы, целая бригада милиции…
— Вы кстати выяснили, из-за чего они подрались? — вмешался в перепалку молодой мужской голос.
— Один мальчик, Витя, рассказал, что сестры Пинемовы опять дразнили Викторию, вместе с ними Андрей, он любит злые шутки. Вчера он изрезал всю одежду Вики бритвой…
— Это заметно, — хмыкнул старый.
