оставалась пустой. Крючок с двойной наживкой. Или двойным жалом это без разницы. Она знала, что мне никогда не хватит средств выкупить Форт, но давала понять, что при определенных условиях я могу вписать в сертификат свою фамилию.
Разумеется, все это меня расстроило довольно сильно, хотя в отчаяние впадать я не собирался. Конечно же, нет. Мне не единожды приходилось начинать жизнь с нулевой отметки. Оставшихся на моем счету средств вполне хватит, чтобы убраться с Итаки в любое место, где обо мне ничего не слышали, и начать все заново. Возможно, я так и поступлю – и плевать хотел на всё глоровское семя вплоть до десятого колена, если впредь они не попытаются встать на моем пути. Но прежде все же стоит выяснить истинные намерения противника.
Я вернулся в спальню и небрежно бросил синюю карточку на одеяло.
– Приятно знать, что у меня появился такой могучий и милый враг, – сказал я. – Хотя и несколько неожиданно. Хорошо бы также выяснить, способен ли он на простую человеческую благодарность. Но не беспокойтесь, леди, здесь вам ничего не грозит. Все произойдет именно так, как я вам уже сказал. Когда кончится буря, я вызову из Города спасателей. Отправиться вместе с ними или задержаться в своих новых владениях – это вы решите сами.
– А вы? – недоверчиво спросила она.
– Меня здесь уже не будет, – развел я руками. – Чтобы добраться до космопорта, помощь мне не потребуется. Ну что ж, полагаю, мы выяснили отношения окончательно. Ужинать будем примерно через три часа. А пока я вас оставляю. Мне нужно понемногу собирать вещи.
Я направился к двери, но был остановлен пронзительным вскриком:
– Подождите!
Спустя секунду, она сказала совсем тихо и почти жалобно:
– Я прошу вас…
Пожав плечами, я уселся в кресло.
– Вы ничего не поняли, – начала она, настойчиво пытаясь поймать мой взгляд. – Эта территория приобретена для вас. Без всяких условий. И ее цена в сумму гонорара вообще не входит. Как только будет восстановлена связь, вы сами впишете свое имя в графу владельца. Когда я сказала, что Форт вам не принадлежит, я имела в виду лишь юридические формальности, которые уже уладила. Примете вы или не примете мое предложение – ваш нежно любимый Форт так и останется за вами.
Должен признать, этим заявлением Вайда поставила меня в положение совершенно безвыходное. Теперь я был просто обязан задать вопрос, которого она так ждала.
– Чего же вы от меня хотите?
Она улыбнулась. Не торжествующе – нет! – как-то уютно, по-домашнему, как должны улыбаться любимые, но капризные жены, когда внезапная угроза хрупкому семейному согласию миновала. Потом сползла по подушке чуть ниже и совсем по-детски попросила:
– Вы ужин только через три часа обещали, а мне так кушать хочется. Вы уж меня извините…
Разговор после ужина не состоялся. Вайда заснула, не окончив трапезы, с надкушенным куском хлореллового тоста в руке. Она не играла и не притворялась – это была обычная картина выздоровления от песчаной лихорадки, когда периоды активности чередуются с приступами слабости. Оставив ее, я отправился в свои пещеры, но работа не шла. Все отчетливее я осознавал, что появление Вайды Глор означает очередное изменение в моей жизни. Я привык к своему Форту и почти поверил в то, что резких перемен в жизни испытывать мне более не придется. И прожил бы в Форте многие годы с этой верой, кабы не эта незапланированная встреча.
Мне требовался длительный отдых от людей, и я скрывался от их излишнего внимания, полагаю, достаточно успешно. Только семья Глор с их средствами и возможностями могла отыскать меня в бескрайнем Космосе, хотя пока я еще не понял, как им это удалось. Не знаю, на что намекала Вайда, но в Городе меня действительно недолюбливали. Отнюдь не потому, что знали обо мне то, что я старался скрыть. Просто в суровом мире Итаки я был для них чужаком. Неприятным, опрокидывающим некоторые представления, почти получившие статус закона. На Итаке не полагалось выживать в одиночку – а мне это вполне удалось. Я не просил никого из них о помощи, я всегда расплачивался за услуги и заказанное оборудование вовремя и не торгуясь, я справлялся со всеми своими проблемами самостоятельно – в этом и заключалась моя главная вина перед гражданами Итаки. Этот маленький мир теоретически мог принять не более шести миллионов человек – таков был предел его биологических ресурсов. Планета-пустыня от полюса до полюса с редкими оазисами жизни над подземными линзами вод. Но и этот лимит жизненного пространства оставался пока невостребованным. Численность населения Итаки на сегодняшний день составляла чуть более двухсот тысяч и возрастала крайне медленно: из-за неприветливости этого мира желающих переселиться сюда находилось немного.
Здесь следовало выживать только вместе – это тоже нравилось отнюдь не всем кандидатам в переселенцы. Жители Итаки не терпели одиночек и индивидуальных решений. Потрясающая приверженность к коллективизму порой принимала у них довольно забавные формы. Именно поэтому столица Итаки – ее единственный город, не считая нескольких более мелких поселений, основанный лет пятьдесят назад, до сих пор так и назывался – Город. Предлагаемые различными группировками горожан варианты названия (некоторые из них мне казались вполне удачными) ни разу не набрали конституционного большинства. Полагаю, так оно и будет впредь.
Я не обижался, не роптал, поскольку их нелюбовь ко мне носила непринципиальный характер. Все-таки постепенно они ко мне привыкали, хотя и не слишком быстро. Правительство выплачивало мне скромную ставку штатного метеоролога в награду за регулярные отчеты, они строго по графику снабжали меня сывороткой от песчаной лихорадки и прочими медикаментами, столь необходимыми на Итаке для всех, кроме меня, однако о последнем они, к счастью, не ведали…
Наша новая беседа с Вайдой состоялась лишь на следующий день. Эту ночь я крепко и сладко спал на надувном матрасе в аппаратной и к разговору подоспел полностью отдохнувшим. Вайда тоже выглядела много лучше. Красные пятна почти исчезли, теперь ее щеки покрывал нормальный, хотя и слабый румянец.
– Мне нужно отыскать одного человека, – сообщила она. – Без вашей помощи этого не сделать.
– Почему вам не могут помочь многочисленные служащие вашего отца?
– Мой отец не знает и не должен знать, чем я занята, – немедленно и категорично ответила она, а
