Но вот где-то в глубине глаз зажглись светлые точки, постепенно разрастаясь тонкую щелку, быстро пожелтели. Замершие глазные яблоки пару раз дернулись, веки опустились, закрывая натуральные ястребиные глаза… когда через минуту он снова их открыл, они были нормального, красновато-коричневого цвета.
— Ты как? — обеспокоенно спрашиваю, потому как чувствую боком его дрожь, а еще — как быстро холодеют его руки. Сил держать его в вертикальном состоянии уже не оставалось, и где их взять, я опять же не знала, потому как второе дыхание у меня открывалось исключительно на танцах, не в таких ситуациях. В этом случае мне всегда по роли положено театрально потерять сознание, а не активно участвовать в таком ужасе. Я всегда играю роль подготовительной инстанции!
— Плохо, — честно ответил он, но на ногах стал держаться вроде тверже. Косяк, по крайней мере, отпустил. — Идем.
Но едва ли мы прошли половину пути, как, теперь уже нас обоих, оставили силы. Ангел с тихим стоном сполз по стеночке, оттолкнув мое, порядком уже затекшее, плечо — да если честно, я эту руку вообще не чувствовала! Я на ногах устояла, наклонилась вперед, пытаясь отдышаться…
— Вот холера, — ангел опять закашлялся, утер идущую носом кровь, удивленно посмотрел на испачканную ладонь. Он тяжело, взахлеб дышал. — Все, это предел… даже встать не могу.
Я подняла голову, оглядела измученного смеска, и даже искренне пожалела его, но от моей жалости легче не станет ни кому!
— Доминга, надо! Именно сейчас, пока твоя память в таком вздрюченом состоянии, пока рубец еще свежий! Ты должен вспомнить. Знаешь, почему? Потому что я ничего не помню! И никто другой не вспомнит! Ведь на самом деле мы не видели ничего, только его — тебя! Мы не смогли, не выдержали, а ты видел — я это поняла, когда увидела твой рисунок… Он показал тебе, что случилось? Я едва помню обрывки каких-то видений, совсем несвязных. Он показал тебе, как это предотвратить?
Ангел молчал, откинувшись назад, легко стучался затылком об стену.
— Не надо! — я схватила его за голову, пытливо заглянула в глаза. — Лучше от этого не станет. Давай отдохнем еще минут пять, но потом идти надо. Я за тебя это сделать не могу, потому что это не мое видение! Хочешь верь, хочешь нет, но на этот раз я действительно была лишь проводником туда, я не смогла последовать за тобой.
— Ты когда-нибудь падала с Летающего города?
— Э-э…?
— Я чувствую себя именно так. Ты требуешь невозможного… неужели ты не можешь создать телепорт?
— Не могу, уж извини!
— Что здесь… Эл! Какого дьявола ты здесь делаешь?! — ворвался в наш разговор возмущенный и испуганный крик Оза. Вот он, натуральный закон подлости! Хорошо хоть только Оз, а не сам Заза… тот бы даже кричать не стал, меня бы прибил с горяча, а ангела… не знаю, наверное, башку бы ему разбил, все равно, по его разумению, 'мозгов там нет и быть не может!'. А потом бы так же быстро складывал черепушку назад.
Я отскочила, испуганная внезапным появлением демона. Ангел опять закашлялся, на этот раз — с кровью; тонкая струйка вытекла из уголка рта.
Извините, я не права… нам просто убойно везет. Временами, конечно, но кабы иначе…!
Оз опешил, выпал, впал в ступор, сильно-сильно удивился. Он тупо переводил взгляд с меня на ангела и ничего не делал. Доминга внезапно подался вперед и схватил меня за лодыжку, мне же показалось, что на ноге сомкнулось как минимум раскаленное кольцо железа! Волна огня прошла через меня, обжигая и уничтожая мою собственную силу, и вырвалась из рук небольшим ярким шариком. Я не растерялась и кинула его в грудь Озу. Не убьет, но вырубит точно.
Демон с криком упал назад, потеряв сознание раньше, чем ударился об пол.
Пока я соображала, не сильно ли он ударился, да и точно ли жив, ангел успел каким-то чудом подняться на ноги, медленно так, по облюбованной им стеночке, пачкая её кровью. Он не успевал вытирать её с лица, и жидкость была такого насыщенного бардового цвета, полная природной силы. Загнанный вовнутрь силой ветра огонь опять рвался наружу, теперь вот такими грубыми способами.
— Идем, наотдыхались уже, — проговорил ангел, сплюнув на пол красным. Я послушно одержала его с другого бока.
Он все же сильный. Не только физически, сколько духовно, гораздо сильнее любого из нас. У него есть этот несгибаемый стержень, на самом деле несгибаемый. Кто-то назовет это упрямством, кто-то мужеством, и всем таким и так далее, но дело даже не в названии. Дело в том, что даже когда уже банально нет никаких сил, он все же где-то их нашел. И более того, он вполне мог идти сам, хоть ноги и заплетались.
Многих ли я знаю, кто вот так вот, на одной только силе воли смогут заставить себя сделать нечто подобное? Нет, наверное, настолько сильных духом я еще не видела. И его уникальность даже не в какой-то особой силе, например полноправно управлять обеими сущностями, возможно, еще и третьей, принадлежащей атлантам. Не в его происхождении, незаурядном уме и прочих талантах. Все дело в том, что даже когда он говорит: 'Все, это предел', тем не менее он продолжает убеждать себя, что может больше.
Он может испугаться, отступить, растеряться, но отчаяться — вряд ли. Наверное, он никогда и не узнает, как это по-настоящему потерять веру. Он за нее очень крепко держится. Вот я знаю, как это, поверьте — страшно. Даже лучше, что он никогда с этим не столкнется, слишком наивен… пусть лучше мыслит абсолютами, чем вот так, как я, от безысходности…
Я хотела аккуратно взломать дверь, все магические печати и замки, но это было до того, как он сжег мою магию своим огнем. И потому пришлось дверь просто вынести. Но и в этом был свой плюс — он растратил изрядную долю силы, правда, опять же через меня, и на этот раз оставил на мне реальные ожоги.
Слава богу, что пламя было слишком нестабильным, чтобы долго держаться на пластике, и потухло почти сразу. Хотя воздух успел нагреться очень даже ощутимо, возможно, что-то и расплавилось.
И с этого момента у нас было всего минута, чтобы успеть, как говориться, спасти мир. Пафосно, но это так.
Рассказывает Рено.
За полтора дня до описываемых событий
Честно говоря, я очень смутно представлял, как надо все это делать. Подрывная деятельность, пропаганда, так называемая 'работа ножничками'. На словах это звучит очень красочно и реалистично, но когда доходит до дела, теряешься полностью. Вот тебе дали вершину, хлипкую веревочку и сказали: 'Покори её! Сорвешься — будет хуже, чем полет вниз с отвесной скалы.' И вот я стою перед этой горкой и очумело думаю: 'А на фига?' И самое главное: 'Как это сделать?'
Меня выпустили из больницы, наконец-то! И только после этого я понял, что именно там-то и был настоящий покой! Серин времени зря не терял, что ему отдельное 'спасибо'. Я вернулся в часть, потому что того требовали планы Доминги, я должен был там показаться, но я не думал, что это будет для меня таким испытанием!
Серин мастерски распустил слухи о том, что меня спасли на Земле, а не наоборот. Что я был ранен тем, что называю Серым Холодом, и демоны, прямо душки, спасли меня. И вылечили бы совсем, если бы моя бравая сестра не кинулась меня спасать. Причем, говорил он это все так непринужденно, что даже подозрений не вызвал. Я бы так не смог.
Я не замечал различия во взглядах, ибо провожали сочувственными и одобряющими взглядами меня все, кого я встретил на пути. Сожалели, выказывали горе, которое испытывают вместе со мной, ведь я единственный выживший из свой группы! А еще — гордились. Гордились тем, что среди них есть такие, кто может выжить там, внизу, несмотря ни на что!
И эти взгляды не ведали отличий, чтобы не думали обо мне те, кто посылал мне их в след. Возможно, они сомневались, правда ли все это? Ведь о Земле говори жуткие вещи, и те, кто никогда её не видел, кто
