сами получали доступ к большей информации, поскольку прояснялось все больше деталей хитроумной схемы.
В соответствии с развивающимся планом, Вашингтон желал, чтобы Сауды гарантировали нефтяные поставки по ценам, остающимся в приемлемых для Соединенных Штатов и их союзников пределах. Если остальные страны, такие как Иран, Ирак, Индонезия или Венесуэла, начали бы угрожать эмбарго, Саудовская Аравия с ее обширными запасами нефти должна была бы восполнить потери. Сам факт того, что это возможно, в конечном счете, должен было удержать остальные страны от мысли от эмбарго. В обмен на подобные гарантии Вашингтон предлагал королевскому дому Саудов удивительно выгодную сделку: полную и недвусмысленную поддержку со стороны США, включая военную при необходимости, и тем самым гарантируя их длительное пребывание у власти в стране.
Это была сделка, от которой Саудам было невозможно отказаться, учитывая их географическое местоположение, слабость вооруженных сил, уязвимость перед соседяим наподобие Ирана, Сирии, Ирака или Израиля. Естественно, пользуясь этой слабостью, Вашингтон выдвигал еще одно условие – оно, кстати, полностью пересматривало роль ЭКов в мире и послужило образцом для наших действий, которые позднее мы попытались предпринять в некоторых странах, в особенности, в Ираке. Оглядываясь назад, мне трудно понять, как могла Саудовская Аравия принять это условие. Разумеется, остальной арабский мир, ОПЕК и другие исламские страны были потрясены, когда они узнали об этом и прочих условиях сделки, в ходе которой королевский дом сдавался требованиям Вашингтона.
Условие заключалось в том, что на нефтедоллары Саудовская Аравия должна была покупать ценные бумаги американского правительства, в свою очередь, проценты по этим бумагам должны были использоваться Казначейством на цели модернизации и вывода Саудовской Аравии из средневековья в современный промышленно развитый мир. Иными словами, процент за пользование деньгами нефтяного королевства должен был пойти на оплату работы американских компаний по воплощению моих идей (и идей наших конкурентов) по превращению Саудовской Аравии в современную индустриальную страну. Наше Казначейство должно было нанимать нас на саудовские деньги для проектирования и строительства объектов инфраструктуры и даже целых городов повсюду на Аравийском полуострове.
Ходя саудиты оставляли за собой право определения общй направленности проекта, реальность состояла в том, что элитный корпус иностранцев (неверных в глазах мусульман) будет определять будущее политики и экономики Аравийского полуострова. И это должно было случиться в королевстве, основанном на консервативнейших принципах ваххабизма и следовавшем этим принципам на протяжении столетий. Это должно было стать огромным незамолимым грехом с их стороны, и все же в этих обстоятельствах, в условиях политического и военного давления, организованного Вашингтоном, я подозревал, что Сауды понимают – выбор у них невелик.
С нашей точки зрения, выгоды казались безграничными. Это была сладостная сделка, потенциально создающая невообразимые перспективы. И что делало ее еще слаще, нам не надо было получать одобрение Конгресса – процесс, который ненавидят все корпорации, особенно подобные «Bechtel» и MAIN, которые не любят раскрывать свои бухгалтерские книги и открывать свои тайны. Томас Липпман, адъюнкт в Институте Ближнего Востока и бывший журналист, красноречиво суммирует все преимущества этой сделки:
«Саудиты, купаясь в деньгах, ссужали бы сотни миллионов долларов Казначейству, которое пользовалось бы ими вплоть до момента выплат поставщикам и подрядчикам. Эта система гарантировала бы работу этих денег на американскую экономику… Она также гарантировала, что менеджеры комиссии с согласия саудитов могли предпринимать что угодно, не отчитываясь перед Конгрессом».
Определение параметров этого исторического соглашения заняло меньше времени, чем можно было бы себе представить. Теперь надо было найти способ его воплощения. Для приведения процесса в движение в Саудовскую Аравию отправился кто-то на самом высоком правительственном уровне с конфиденциальнейшей миссие й. Я никогда не знал этого наверняка, но полагаю, что это был Генри Киссинджер.
Кто бы ни был этим посланником, первое, что он должен был сделать, это напомнить королевской фамилии о случившемся с Моссадеком в Иране, попытавшимся пренебречь британскими нефтяными интересами. Затем он должен был сделать очень привлекательное предложение, от которого Саудам было бы сложно отказаться, учитывая при этом, что выбор у них, на самом деле, невелик. Я уверен, что у них создали впечатление, что альтернатив всего две – принять наше предложение и воспользоваться нашей поддержкой или пойти путем Моссадека. Когда посланник вернулся в Вашингтон, он привез согласие Саудов подчиниться.
Правда, было одно небольшое препятствие. Мы должны были убедить всех ключевых игроков в саудовском правительстве, хотя, как нам и сказали, это было чисто семейное дело. Хотя Саудовская Аравия не была демократией, сам королевский дом нуждался в определенном согласии.
В 1975 г. меня бросили на одного из таких ключевых игроков. Я всегда называл его про себя принцем У. – принцем Уэльским – хотя и не думал, что он и в самом деле наследный принц. Моей задачей было убедить его, что SAMA принесет пользу его стране и ему лично.
Это было не так-то легко, как показалось поначалу. Принц У. полагал себя добрым ваххабитом и не собирался безучастно наблюдать, как как страна скатывается к западному меркантилизму. Он также считал, что постиг все коварство наших предложений. У нас, по его словам, были те же цели, что и у крестоносцев тысячу лет назад: христианизация арабского мира. Частично, разумеется, он был прав. С моей точки зрения различие между нами и крестоносцами и впрямь было не особенно велико. Средневековые европейские католики утверждали, что их цель спасение мусульман от чистилища и ада, мы утверждали, что хотим модернизировать саудовское общество. По правде говоря, думаю, что и крестоносцы, и корпоратократия заботились лишь о строительстве империи.
Несмотря на религиозные убеждения, принц У имел одну слабость – к красивым блондинкам. Это звучит смешно на фоне утвердившегося стереотипа, но я должен сказать, что принц У. был единственным среди знакомых мне Саудов, которому эта слабость была присуща, или по крайней мере, единственным, кто позволил мне о ней узнать. И все же это сыграло свою роль в продвижении исторической сделки и это демнстрирует, насколько далеко я пошел ради успеха своей миссии.
Глава 16. Сутенерство и финансирование Осамы бен Ладена
С самого начала принц У. дал мне понять, что желал бы наслаждаться обществом привлекательной женщины во время своих визитов в Бостон, и в ее функции должно было бы входить нечто большее, чем простой эскорт. Однако он совершенно не желал иметь дело с профессионалкой, опасаясь ее встречи с кем-либо из своей семьи на улице или на приеме. Мои встречи с принцем У. были конфиденциальными, что облегчало мою задачу по выполнению его пожеланий.
Салли была очаровательной голубоглазой блондинкой из Бостона. Ее супруг, пилот «United Airlines», большой ходок на сторону как на работе, так и вне ее, не делал особого секрета из своей неверности. Салли относилась к шалостям мужа свысока. Ее устраивала его зарплата, шикарная квартира в Бостоне и прочие преимущества супруги пилота. Десятком лет раньше она была хиппи, привыкшей к промискуитету, и ей показалась привлекательной идея дополнительного тайного дохода. Она согласилась дать принцу У. шанс при условии того, что будущее их отношений целиком и полностью зависело от его поведения и отношения к ней.
На мое счастье, они понравилсь друг другу.
Отношения принца У. и Салли, ставшие частью SAMA, создали для меня определенные проблемы. MAIN строго запрещал своим сотрудникам заниматься чем-либо противозаконным. А с точки зрения закона, я занимался сутенерством – занятием, запрещенным в Массачусетсе – и поэтому главной проблемой была оплата услуг Салли. К счастью, бухгалтерский отдел наделил меня большими привилегиями по части расходов. Я был щедр на чаевые, и смог убедить официантов некоторых ресторанов обеспечить меня чистыми бланками счетов, ведь это была эра, когда счета выписывались людьми, а е компьютерами.
Со временем принц У. осмелел. Как-то он пожелал, чтобы я уговорил Салли приехать и пожить в его
