— Домой! — умоляющий взгляд тронул бы даже каменную душу.
— Хорошо! — у него, что бы ни говорили и ли не думали по этому поводу, душа не каменная. — Как только ты поправишься!
Девочка отвернулась от них явно в обиде и, не желая продолжать начатый разговор.
— Прости меня…, - начал было Оллавиэль, но под, кажется, всевидящим взором ребенка быстро сник. Он как-то только сейчас понял, как виноват. Одного 'прости' за такое не хватит!
— Давай познакомимся, — попытался разрядить обстановку Бинкиниэль. Все-таки, он тоже чувствовал свою вину за произошедшее, пока она была гостьей в его доме. А для эльфа гость — это все! Навредить гостью в доме? Да ещё и ребенку?! Это немыслимый позор!
Под взглядом девочки поежился и этот эльф, но не сдался.
— Я сын Оллавиэля…, - попробовал он снова, но девочка просто отвернулась от него, не произнося ни слова.
И тут единственному сыну главы дома стало крайне не по себе. Она молчит и молчит. Не смотрит по сторонам…. А ведь когда приехала, была таким любопытным ребенком! Он вспомнил, как она выглядывала из-под отцовского плаща, и как держалась за его руку, потому, что боялась…
И тут до него, наконец, дошло!
— Ты боишься?
Это был только вопрос, но девочка, наконец, признала их существование, пусть и коротким взглядом, лишь слегка брошенным в их сторону. Но это было начало, лед тронулся!
— Меня зовут Бинкиниэль! — продолжал закреплять успех он, и сам не ожидал, что это вызовет такой живой интерес.
— Бен… бин…киль…Бинки! — окрестила его малышка, и неожиданно для самого себя, ему это понравилось.
— Ну, пусть так. А тебя как зовут?
— Точно! А ведь мы так и не придумали, какое имя тебе дать… — вспомнил Оллавиэль.
Он задумчиво посмотрел на неё и на сына, и принял решение.
— Знаешь, ты сделала то, что считалось в принципе невозможным! Ты помогла мне проститься с моей женой. Это было очень важно для меня! — с абсолютно искренним и серьезным видом говорил эльф, под пристальным взглядом сына. — Ты облегчила её боль, пусть и ненадолго! Я хочу дать тебе имя, такое же важное для меня, как и твой поступок!
Казалось, торжественность момента прочувствовали даже стены!
— У моего рода есть символ, известный лишь истинным представителям нашего рода! Это клинок, которым владел основатель рода. О том, что символ у нас клинок — знают все! Но только истинные уроженцы знают, что имя ему Дамиан! Это для меня не менее важно, чем ты! Поэтому, если ты согласишься, стать моей приемной дочкой и частью нашего рода, я дам тебе имя Дамиана!
Девочка склонила голову на бок в раздумье. О чем она там по своему раздумывала, но пришла к ответу:
— Домой!
И, уронив голову на подушку, умиротворенно уснула.
— Я так понимаю, это был ответ — нет? — сын посмотрел на отца ошарашено и в то же время, вопросительно. В этом вопросе он был полностью солидарен с отцом. Пока они её выхаживали, малышка успела стать ему как родная.
— Это был ответ да! Только ей об этом знать не обязательно…
— Но отец! — вскочил на ноги Бинкиниэль. — Как ты себе это представляешь?
— Как-как, — буркнул Оллавиэль, — поживет тут немного, потом забудет, что у неё был ещё какой- нибудь дом. Маленькие дети они быстро все забывают, а всем скажем, что в своем безграничном горе и милосердии, после потери родной дочери я приютил сиротку, прибившуюся к моим воротам. Хотя нет! Слишком много народу видело, что я привез её на лошади… Тогда скажем, что я нашел её в лесу, и, в благородстве своем, не смог оставить одну на растерзание волкам. Ну, в принципе, это ведь почти, что, правда. И не смотри на меня так! Во-первых, некуда ей идти, раз её до сих пор не хватились! Во-вторых, слишком греет она сердце своим присутствием! Не смогу её отпустить…
Его слова как всегда были преисполнены логики и расчета, и только на последних словах в них проникла горечь и отчаяние. Только сейчас он, наконец, осознал, насколько одиноким сейчас чувствовал себя отец.
Разве мог он ему перечить?
…
И вот он, долгожданный вечер!
Дамиана косила от него как могла! Его уже четыре раза переносили по самым разным причинам!
Но, в этот раз отец сказал, что этот вечер состоится, даже если небо рухнет ему на голову! Дамиана на минуту задумалась, сможет ли она такое организовать, но увидев расширившиеся от ужаса глаза своей мачехи, отмела эту мысль.
Что тут скажешь, ну, не любит она эти балы!
Даже если забыть, что она практически не умеет нормально танцевать (точнее, умеет, но ТАК танцевать у эльфов не принято). Никого там не знает. Да и все эльфы всегда смотрят на неё свысока, принимая за игрушку их повелителя, которая со временем ему наскучит. А, то, что дочкой её признал, так, очередная блажь. Ну, проиграется немного в любящего отца, надоест и отправит девчонку туда, откуда взял. А раз так, то чего с нею церемониться? Он даже сын властелина практически всегда на неё орет, строжит и учит, как жить! Она ж совсем дикая. Как тот лес, в котором её нашли.
Так, что не любит Дамиана эти балы!
А тут ещё отец ходит мрачнее тучи и постоянно вздыхает. Стоит ей с ним заговорить — отводит глаза и по полдня от неё прячется.
Дамиана сначала думала, что он на неё сердится. Но по здравому размышлению пришла к выводу, что конкретно сейчас не за, что. Потом ей пришла в голову догадка, что он знает про её делишки и про родовой камень (ну, брала! ну пользовалась! ну, без разрешения! Что ж теперь, за это наказывать?).
Но потом поняла, что если бы знал, то уже наказал бы, и построже, а не бал тут устраивал…. А может, мелькнула ужасная догадка, бал и есть наказание? С него станется!
Он в этом плане, когда просек, что обычные методы не помогают и даже делают хуже, стал проявлять такую изобретательность!
Стоило один раз поиграть с его луком без разрешения! Домино аж поморщилась от воспоминаний.
Да, взяла лук! Да, играла! Да, без разрешения! Да, подстрелила одного из важных гостей в пятую точку! Так, ведь от такого не умирают! Тот хмырь, по крайней мере, не умер!
Тоже интересный народ эльфы. Знал же, что не умрет. Так, чего спрашивается, было так орать!?
А, папа-то, папа!!! Как разошелся! Мало того, что на неделю её запер, запретил на любимой лошади месяц ездить (что само по себе можно было, смело приравнивать к издевательству над детьми!) и оставил без сладкого на неопределенный срок, так потом ещё заставил её учиться стрелять из лука!
Её до сих пор передергивало, когда она об этом вспоминала!
Дамиана ещё раз обдумала мысль с наказанием, но тоже её отмела. Если бы оно и вправду было так, то Бинки уже ходил бы весь такой довольный и гордый собой. Все эти воспитательные меры, это его рук дело. Что бы ему сто лет десерта не пробовать! А тут ходит, уже который день злой как черт! Слуги его огородами обходят! Он такой злой в последний раз был года три назад. Правда Домино так и не узнала почему. Но судя по отдельным фразам, что она уловила из разговоров слуг, это из-за того, что он подрался на дуэли и проиграл. Причем дуэль была из-за женщины!
Может опять с кем подрался? Хотя, Домино кобчиком чуяла, что не совпадение это, что и отец, и брат шарахаются от неё. Даже больше, чем от мачехи!
Кстати, о мачехах!
Домино взвыла и заорала, как недорезанная. Сначала горничная больно проехалась жесткой мочалкой по спине, что бы стереть загар (типа, леди неприлично ходить с таким загаром, а на самом деле мачеха приказала хорошенько поиздеваться, знает ведь, что загар не свести!), но самое страшное началось
