— Я не чувствую себя пятым колесом, как, мне казалось, буду себя чувствовать, когда рядом нет мужчины.
— Это прогресс, — заметил Эрик.
— Да, определенно прогресс.
Возникла пауза. Они изучали друг друга. Эрик сделал глоток, а потом выпил бокал до дна.
— Ты хорошо выглядишь, Мэгги. — Он произнес эти слова тихо, спокойно, будто просто не мог их не произнести.
— Ты тоже.
Они стояли рядом, изучая друг друга и пытаясь понять, насколько они изменились, довольные тем, что, став старше, по-прежнему выглядят привлекательно. В их глазах светились воспоминания, которые разумнее было бы скрыть. Эрик чуть отступил назад и вывел себя и Мэгги из этого состояния поглощенности друг другом.
— После твоего звонка Ма раскопала мой альбом, и мы смеялись, что я был таким тощим и длинноволосым. Потом я пытался представить, как ты выглядишь в тридцать девять...
— Сорок.
— Верно, сорок. Я представил ужасную картину: старая морщинистая седая вдова в ортопедических туфлях и в платке.
Мэгги рассмеялась, радуясь его откровенности, и призналась:
— И я вообразила нечто жуткое: будто ты лысый, толстый и с фурункулами на шее.
Он откинул голову и тоже рассмеялся.
— Я бы сказал, что мы оба хорошо сохранились.
Она улыбнулась и заметила его пристальный взгляд.
— У тебя очень красивая жена.
— Я знаю.
— Она не будет нервничать из-за того, что мы беседуем?
— Может быть. Не знаю. Я стараюсь не разговаривать наедине с одинокими женщинами.
Мэгги оглядела зал, чтобы найти Нэнси.
— Мне не хотелось бы стать причиной ваших разногласий, но у меня к тебе множество вопросов.
— Спрашивай. Тебе налить что-нибудь?
— Нет, спасибо.
— А бокал белого вина или что-нибудь безалкогольное?
— Пожалуй.
Он отошел, и Мэгги решила поступить так, чтобы выглядеть честной по отношению к Нэнси Сиверсон и не дать ей повод заподозрить, будто она, Мэгги, имеет виды на ее мужа. Обойдя танцующих, Мэгги приблизилась к столу Эрика.
— Простите, миссис Сиверсон.
Нэнси подняла глаза, равнодушно посмотрела на Мэгги и поправила:
— Макэффи.
— Приношу свои извинения.
— Меня зовут Нэнси Макэффи. Я оставила свою фамилию, когда вышла замуж за Эрика.
— Миссис Макэффи, можно мне присесть?
— Конечно.
Нэнси убрала со стула свою маленькую, украшенную бисером сумочку, но улыбнулась крайне недоброжелательно.
— Надеюсь, вы не будете возражать, если я ненадолго займу внимание Эрика и воспользуюсь его знаниями. У меня остается слишком мало времени до отъезда в Сиэтл, а узнать нужно очень много.
Увидев возвращающегося мужа, Нэнси махнула ему рукой, послала свирепый взгляд и произнесла, обращаясь к Мэгги:
— Он весь ваш.
— О, ты здесь?
Передавая Мэгги бокал с вином, Эрик посмотрел на жену и удивился ее неприкрытой враждебности, которая выражалась в явной неучтивости. Он сказал Мэгги правду — он редко общался с одинокими женщинами. Подобная мысль никогда не приходила ему в голову, поскольку Эрик был женатым человеком. Он не принадлежал к тем мужчинам, которые предпочитают не обращать внимания на ревность жены, вместо того чтобы просто не давать ей повода. Признавая красоту Нэнси, Эрик, появляясь с ней в обществе, замечал восхищенные взгляды мужчин и допускал это, не видя в том угрозы, воспринимая как комплимент своему хорошему вкусу. Однако сейчас он сам ощутил холодок ревности, исходящий от Нэнси. Но он был настоящим мужчиной, действительно верным своей жене, понимал причины такой ревности и даже считал, что это полезно для людей, живущих в браке восемнадцать лет.
Эрик сел рядом с Нэнси, положив руку на спинку ее стула.
— Итак, ты действительно собираешься добиться своего? — спросил он, возвращаясь к прерванному разговору.
— А ты считаешь открытие в доме Хардинга гостиницы бредовой затеей?
— Отнюдь нет, если дом прочный.
— Допустим, что это так, и я вернулась, чтобы взяться за дело. Расскажи, с чем мне предстоит столкнуться в совете по планированию.
— Они могут сразу же удовлетворить твою просьбу, а могут встретить ее в штыки.
— Но почему?
Эрик подался вперед и уперся локтями в стол.
— Пять лет назад крупная корпорация по освоению Северного хребта начала втихаря распродавать земельные владения. И хотя поначалу владельцы сопротивлялись продаже своих участков, их все же склонили к этому, применив тактику «лайковой перчатки». Корпорация попросила разрешение на условное пользование. И после того как мы удовлетворили их просьбу, они организовали на половине территории кондоминиум из тридцати двух владений, что вызывало массу проблем, начиная с парковки. Рыбачья бухта с трудом получила место возле утеса для стоянки машин, принадлежавших туристам. И мы, как проклятые, пытались отбиться от асфальтированных стоянок, которые могут разрушить окружающую среду. Соседи заявили, что, поскольку не хватает места для парковки, создается угроза пешеходному движению. Они утверждали, что корпорация умышленно игнорирует наши требования по плотности застройки. Потом разразился скандал по поводу внешнего вида этого места, где, в соответствии с местными вкусами, слишком много фонарей и отвесных стен. Над душой у нас стояли и защитники окружающей среды, которые вопили о сохранении флоры, фауны и береговой линии. И они были правы, совершенно правы. Очарование Дор-Каунти в его провинциальности. И долг совета сохранить не только место, которое мы оставляем после себя, но и особую атмосферу всего полуострова. Вот что тебе следует знать, прежде чем войти туда и просить разрешения открыть еще один объект для обслуживания туристов.
— Но я ведь не собираюсь организовывать там кондоминиум, я всего лишь хочу сдавать четыре или пять комнат.
— Как только жители Дор услышат слово «мотель», тебе придется иметь дело с представителями общественности.
— Но гостиница типа «Ночлег и Завтрак» не мотель! Это...
— Это беспорядочное разрастание, скажут некоторые.
