— Это даже к лучшему! Я и мои друзья с удовольствием поможем вам посмотреть и столицу, и часть страны. — Японец хитро улыбнулся и добавил: — По счастливой случайности у меня с собой есть фотография вас и вашей спутницы в «Лидо». — И он протянул мне великолепное цветное фото, на котором сияла Жаклин. Рядом с нею красовалась моя настороженная физиономия, а вокруг были японцы.
Это уже был сюрприз к паролю. Только теперь я окончательно понял, почему Куртье так неожиданно отправил нас с Жаклин в «Лидо». Ему нужно было показать японцам своего будущего представителя в Токио, и они, конечно, тайком (фотографировать в «Лидо» запрещено) сфотографировали меня, чтобы потом узнать в лицо. А я-то ломал голову, как японцы найдут меня среди «прыгающих мальчиков». Ведь на бумажке, находившейся внутри бронзового Ганеша, был написан пароль, время и место встречи в Токио и добавлено, что связной подойдет ко мне сам.
Новые знакомые, один из них назвался Кусака, другой — Симидзу, мне понравились. Это были высокие худощавые японцы со спокойным, несколько ироничным взглядом. Держались они просто и доброжелательно, без излишней восточной учтивости. Мне сразу предложили проехать на место встречи с «теми, кто вас ждет», а завтра показать Токио. Я спросил, где намечена встреча.
— Это в ста двадцати километрах к северу от Токио, в курортном местечке Никко, — сказал Кусака. — Там чудесное горное озеро, очень красивый водопад и, наконец, великолепный храм, связанный с эпохой первого сёгуна из династии Токугава. У нас, знаете, были императоры и были сёгуны. Самый первый сёгун известен с 1192 года. Сёгун был фактически правителем страны, он лишал императора реальной власти. Первая династия сёгунов Минамото длилась до 1333 года. Потом до 1573 года у власти были сегуны из династии Асикага. И последние сёгуны, с 1603 по 1867 годы, были из рода Токугава. Потом у нас была мэйдзи исин — Реставрация, просвещенное правление. Император восстановил свою власть и вместе с дворянством стал проводить социально-экономические преобразования.
— Вы хорошо знаете историю своей страны, Кусака-сан, — сказал я, чтобы поддержать разговор. — А как последнего сёгуна отстранили от власти?
Я знал кое-что о революции Мэйдзи, сильно повлиявшей на развитие Японии, — это была незавершенная буржуазная революция, но меня интересовали объяснения самих японцев.
— Все началось с американцев, — усмехнулся Кусака. — В 1853 году американская эскадра подошла к городу Эдо, так назывался тогда Токио. Командовал эскадрой капитан Перри. Он с присущим американским военным «демократизмом» предложил сёгуну заключить договор между США и Японией или, в противном случае, обстрелять Эдо с американских военных кораблей. Договор был простым: разрешить американским кораблям заходить в два японских порта. Через пять лет, правда, договор усовершенствовали: Япония должна была пригласить американских военных советников и закупить американское вооружение. Удивительно постоянный народ эти американские генералы, они и сейчас все требуют, чтобы мы как можно больше вооружались… И, как сейчас, тогда мы тоже согласились.
Мне было известно, что произошло в середине прошлого века, когда Перри предъявил свой ультиматум. Прежде всего сёгунат тогда растерялся. Впервые за столетия сёгунат обратился к императорскому двору в Киото с вопросом, как поступить, то есть как отнестись к ультиматуму американцев. Императорский двор, как и большинство феодалов Японии — даймё, выступил против договора с иностранцами. Но американская эскадра вошла в залив Эдо, и сёгунат капитулировал. Это вызвало большое недовольство феодалов и буржуазных кругов внешней политикой сёгуната. Образовалось движение за «изгнание варваров», то есть иностранцев.
Ну а внутренней политикой сёгуната были недовольны уже давно и самые разные слои населения. В 1886 году был неурожай, затем голод и рисовые бунты. Тем временем Англия стала предлагать военную помощь южным княжествам, которые поддерживали императора. Для его защиты южане прислали свои отряды в Киото.
— В ноябре 1867 года, — продолжал между тем Кусака, — оппозиция сёгунату заставила последнего сёгуна Кэйки отказаться от верховной власти и отдать ее вступившему на престол пятнадцатилетнему императору Муцухито. Но сёгун все еще надеялся управлять страной от имени императора. Однако в Киото восторжествовали противники сёгуната, и в январе 1868 года император своим декретом лишил сёгуна власти. Было создано правительство, которое, как и императора, стали охранять самураи из южных княжеств.
Сёгун, конечно, двинул свои войска против Киото, но их разбили. Сёгун бежал в Эдо, потом сдался императору. А Эдо переименовали в Токио, что означает «восточная столица», и туда переехали император и правительство. Вот и вся наша тысячелетняя история… Как видите, иностранная военная помощь вечно вовлекала нас в какие-нибудь коллизии.
Япония — красивая страна. Пока мы ехали в Никко, я созерцал аккуратные домики, мелькавшие за окнами автомашины, и не менее аккуратные маленькие поля, ухоженные трудолюбивыми крестьянами. И размышлял о своеобразной, порой труднопонятной европейскому мышлению истории этой страны и психологии ее народа. Трудолюбие, честность и верность долгу воспитываются в семье. От ребенка требуют учиться и получить хорошую специальность для того, чтобы содержать в достатке своих престарелых родителей. Ребенок растет, уважая родителей и зная, что самые страшные бедствия — землетрясение, пожар и… гнев отца. Промышленность получает готовых работников, если говорить о трудолюбии и ответственности за свое дело. Работник, как правило, всю жизнь предан одному предприятию, и если оно не выплачивает позднее ему пенсии, то перед тем, как уйти на отдых по старости, в свою последнюю получку он получает столько месячных окладов, сколько лет проработал на данной фирме. Преданность поощряется.
Я не заметил, как характер ландшафта изменился, мы въезжали в предгорья. Наконец, наша машина подъехала к небольшому симпатичному городку, застроенному двухэтажными домиками. Мы свернули налево в проулок и оказались во дворе гостиницы.
Меня привели в красиво обставленную комнату с европейской мебелью. В комнате было шесть человек, которые встретили меня по всем правилам японского гостеприимства. Когда же положенные церемонии окончились, один из присутствующих, видимо старший, перешел на сугубо деловой язык, принятый у американских бизнесменов.
— Виктор-сан, — так начал он, — вы видите перед собой представителей одной из самых тайных организаций на земле — Общества Миллион Неизвестных. Наше общество возникло после второй мировой войны, но истоки его восходят к Обществу Девяти Неизвестных, основанному незабвенным императором Индии Ашокой. Кроме Японии, наше общество имеет сторонников во многих странах, прежде всего в Индии и Европе. Особенно много разделяющих наши взгляды в Скандинавии.
Дальше я узнал, что у общества две благородные цели, как выразился японец. И первая из них — спасти мир от возможной ядерной войны.
— И не только ядерной, — продолжал мой хозяин. — Сегодня разрабатываются новые, ранее неизвестные способы массового уничтожения людей. Наша задача — не допустить этого уничтожения. К глубокому сожалению, в мире существует немало ненормальных людей, занимающихся подготовкой мировой войны. Военные в США, например, планируют к концу нашего века, а точнее, к 1990 году иметь запас ядерного оружия в двенадцать миллионов килотонн условного тротилового эквивалента.
Я знал, что это такое. Этого хватило бы на миллион Хиросим! Если исходить из того, что в Хиросиме во время атомного взрыва погибло сто тысяч человек сразу и сто тысяч позже от лучевой болезни, то двести тысяч человеческих жизней, умноженные на миллион, превращаются в двести миллиардов! Много раз можно убить каждого человека на земном шаре!
Между тем японец стал мне разъяснять, что вторая благородная цель Общества Миллион Неизвестных — предотвращение грозящих нашей планете крупных природных катаклизмов.
— Вы понимаете, — говорил он, — что нас, японцев, это особенно волнует. Наша страна расположена в той части земного шара, где постоянно происходят сдвиги в пластах земной коры. В Японии ежедневно регистрируется три — пять землетрясений. Мы привыкли к землетрясениям и даже к цунами, если только можно привыкнуть к таким вещам. Борьба со стихийными бедствиями, точнее, с их последствиями традиционна для нас и сопровождается после каждой катастрофы определенным историческим оптимизмом: следует сделать шаг вперед… Возможно, европейцам это понять сложно.
Он добавил, что европейцев, возможно, удивляет популярность в Японии фильмов, в которых поднимающиеся из моря разные чудовища уничтожают их страну, например, таких как «Годзира» или
