Билли надел куртку, в которой как-то сразу сгорбился.
— Найди себе работу. Ищи деньги сам. Мне надоело тебе все время давать.
— Послушай, я верну. Чего ты психуешь? Давай, давай, не ершись! — сказал он, нетерпеливо щелкая пальцами.
Девушка медлила, не желая быстро сдаваться, но в конце концов, порывшись в кошельке, извлекла из него мятую пятидолларовую бумажку, которую он молча положил в карман.
— Ночевать вернешься?
— Пока не знаю. Может быть. На всякий случай дверь не запирай.
— Ладно, только тихо, о'кей? Я паршиво себя чувствую и не хочу, чтобы меня разбудили.
Он положил свои руки ей на плечи:
— Ну-ну, успокойся. Ты слишком близко все принимаешь к сердцу. Так нельзя.
— Знаешь, в чем твоя проблема? Ты уверен, что достаточно тебе сказать, что все в порядке, и так оно и будет на самом деле. В жизни все бывает по-иному. Совсем даже не так.
— А твоя проблема в том, что ты пессимистка.
На этой фразе я решила прекратить подслушивание, сочтя благоразумным поскорее вернуться к машине. Я аккуратно, чтобы не создавать шума, слезла со ступенек, размышляя, оставить их под окном или же отнести обратно. Лучше отнести, решила я и, подняв их, быстро продралась сквозь заросли до открытого места, где был свален в кучу остальной хлам. Положив ступеньки, я быстро выбралась на дорожку и быстрым шагом направилась к своему «Фольксвагену».
Запустив двигатель, я развернулась, полагая, что Билли поедет обратно тем же путем. И действительно, через несколько минут в зеркале заднего обзора я увидела, как, сделав левый поворот, на главную дорогу выехал «Шевроле» и пристроился за мной. Так мы двигались в одной связке целый квартал. Потом он не выдержал и, нетерпеливо сигналя, обогнал меня. На одной из развилок он, не сбавляя скорости, с визгом тормозов повернул налево и помчался в сторону Милагро. Я не торопилась, прекрасно зная, куда он направлялся. Через три квартала я подъехала к заведению «Хоб». Внутрь я вошла, наверное, минут через десять после Билли. Он уже заказал себе стакан «Джека Даниэля» и теперь играл партию в пул[13], время от времени отхлебывая виски маленькими глотками.
ГЛАВА 9
«Хоб» — бар, устроенный в помещении бывшего склада. В нем слишком просторно для того, чтобы обстановка отличалась уютом, и слишком холодно, чтобы можно было полностью расслабиться. Под высоким черным потолком проходили водопроводные трубы и электрические провода. Столики в главном зале располагались на большом удалении друг от друга, а стены были оклеены старыми черно-белыми фотографиями бара и его завсегдатаев в разные годы. За широкой аркой находилась комната поменьше, с четырьмя биллиардными столами. В углу стоял массивный проигрыватель-автомат, украшенный по периметру желтыми, зелеными и бордовыми лентами. Для субботнего вечера в баре было удивительно малолюдно. Звучала незнакомая мелодия в исполнении Вилли Нельсон[14] . Я оказалась единственной женщиной в баре и почувствовала, что стала объектом осторожного и внимательного изучения сидевших и стоявших у стойки мужчин. Войдя, я несколько секунд постояла у двери, давая возможность обнюхать меня, словно собака, забредшая на чужую территорию. В помещении висел сигаретный дым, в котором угадывались силуэты людей с киями в руках, неподвижно застывших в напряженных позах над зеленым сукном биллиардных столов. Я вычислила Билли Поло по копне пышных волос. Широкоплечий, с могучей шеей и стройными бедрами, в полный рост он выглядел выше, чем я предполагала. Играл он с молодым, лет двадцати двух, мексиканцем с вытянутым худощавым лицом и татуированными руками. Из-под расстегнутой до пояса цветастой гавайской рубашки виднелась впалая грудь с жидкими волосками посредине.
Я подошла к столу и стала ждать окончания партии Билли. Билли без интереса взглянул на меня и вновь погрузился в игру. Он прицелился бьющим шаром по шестому номеру, ударил, послав чужого в среднюю лузу. Затем перешел на противоположную сторону и, ни секунды не раздумывая, вогнал в боковую лузу еще два шара. Обрабатывая мелом кожаную набойку кия, он изучал позицию на столе в поисках выгодных вариантов. Выбрал угол, стал целиться, но что-то ему не понравилось, и он передумал бить. Избрал другой вариант и, почти лежа на столе, забил третий номер в боковую лузу, в то время как номер пятый, отскочив от борта, медленно докатился до средней и, словно нехотя, свалился в нее. На губах Билли появилась довольная улыбка, но он по-прежнему не открывал глаз от стола.
Тем временем мексиканец стоял, опираясь о кий, и, улыбаясь, пялился на меня:
— Я люблю тебя,— сказал он, усмехаясь. Блеснул золотым зубом. На его подбородке виднелась голубая полоса — видимо, испачкался мелом, натирая кий. Билли убрал шары со стола и укрепил кий в зажиме на стене. Проходя мимо мексиканца, он выдернул у парня из кармана рубашки двадцать долларов и засунул в свой. Не глядя на меня, он спросил:
— Ты, что ли, цыпка, искала меня сегодня?
— Я. Я подруга Джона Даггетта.
Он мотнул головой, искоса посмотрел на меня и, картинно приложив руку к уху, переспросил:
— Чья подруга?
Я лениво улыбнулась. Так, значит, нам хочется поиграть в шарады. Громко и отчетливо я повторила:
— Джо-на Даг-гет-та.
— Ах, да! Как у него дела? — Билли начал прищелкивать пальцами в ритм музыке. Пела уже не Вилли Нельсон — теперь выводил рулады Джордж Бенсон.
— Он умер.
Надо было отдать ему должное: он отлично сымитировал искреннее удивление, ничуть при этом не переиграв:
— Без дураков, Даггетт мертв? Очень-очень жаль. Что случилось со старым чудаком? Сердечный приступ?
— Утонул. Вчера ночью возле одного из причалов.
Я махнула в сторону берега.
— Здесь, в городе? Ничего себе! Плохо. А я ничего и не знал. Я думал, что он в Лос-Анджелесе.
— Удивительно, что вы не узнали об этом по телевизору.
— Я не люблю смотреть по ящику всякую ерунду. Глупое времяпрепровождение. Мне есть чем заняться.
Глаза Билли бегали по сторонам, разговаривал он со мной, стоя ко мне вполоборота. Думаю, он пытался догадаться, кто я такая и что мне нужно. Наконец он на мгновение задержал на мне взгляд:
— Пардон, запамятовал, как тебя зовут.
— Кинзи Миллхоун.
Он поглядел на меня более пристально:
— По-моему, мать назвала другое имя — Шарлин, кажется.
— Не знаю, откуда она его взяла.
— Чем ты занимаешься?
— Научной работой. Провожу теоретические исследования. Так сказать, свободный художник. И что из этого?
— Ты не похожа на подругу Даггетта. Он типичный плебей, а в тебе же чувствуется порода. Ты слишком тонкая штучка для такого мешка с дерьмом, как он.
— Я же не говорю, что мы были близки. Я познакомилась с ним совсем недавно через знакомого моего знакомого.
— Зачем ты мне все это рассказываешь? Мне до лампочки, кем ты ему приходишься и что
