продолжать лупить вас, пока вы не замолчите или не дадите деру!
Настоящий же мужчина никогда не станет реагировать, — ведь в момент реагирования мы теряем самоконтроль. Итак, если я стукну Джима, он, как и любой другой на его месте, ужасно разозлится, но, будучи настоящим мужчиной, Джим использует свою злость для того, чтобы сражаться в соответствии со сложившимися обстоятельствами. Мне никто не давал права лупить людей ни за что ни про что, и Джим, как настоящий мужчина, должен принять это к сведению — не важно, в какой мере я утратил контроль над собой. И потому, вместо того чтобы 'отреагировать' и ввязаться в драку, Джим попытается 'привести меня в чувство' — сделать так, чтобы я восстановил способность контролировать себя.
Если на меня еще можно воздействовать словом, Джим попытается объяснить мне всю нелепость моего поведения и пристыдить меня так, что я стану воплощением миролюбия и покладистости. Если же Джим увидит, что я утратил контроль настолько, что взывать к моему разуму бессмысленно, то врежет мне — когда я этого меньше всего ожидаю — так, что, если я не хочу, чтобы он свернул мне шею, я должен буду волей-неволей выслушать все, что он мне будет после этого говорить.
Пока я буду слушать, Джим сделает все возможное, чтобы его слова дошли до меня. Этим он научит меня той истине, что настоящий мужчина не должен реагировать на удар, ввязываясь в драку, — он должен сделать все необходимое, чтобы его оппонент обрел контроль над собой.
Я всегда люблю приводить этот пример, — ведь здесь прекрасно видна разница между реакцией и действием, а еще потому, что тут открывается целая 'банка с червями' — обычно пример вызывает целую бурю великолепных реакций. Я тут же слышу: 'А что делать, если задира намного здоровее меня?', или: 'А что, если это вооруженный бандит, направивший на меня свою пушку?', или: 'А что мне делать, если женщина влепила мне по физиономии своей сумкой?'.
А что, если это, а что, если то?..
Я же просто смеюсь и говорю, что такие мужчины реагируют, как беспомощные маленькие мальчики, не только когда их бьют кулаком в нос, но и когда они слышат мой рассказ об этом! Нет, настоящий мужчина никогда не будет вести себя беспомощно — он никогда не опустится до автоматического реагирования — не важно на что!
И потому, если мне придется иметь дело с человеком, потерявшим контроль, с человеком, который в два раза крупнее меня, я продумаю свои действия и сделаю все таким образом, что он просто не сможет ударить меня в ответ.
Как я этого добьюсь? Все зависит от конкретных обстоятельств и от того, что у меня будет в этот момент под рукой. Если мужчина действительно обезумел, а я не вооружен ничем, кроме пары кулаков, мне придется рассчитывать только на свои мозги и на острый язык, чтобы выиграть время и попытаться привести его в чувство.
Если же я окажусь под прицелом пистолета бандита, то поведу себя так, чтобы остаться в живых как можно дольше и попытаться выиграть этот бой сейчас или победить бандита позже.
Если женщина пытается ударить меня сумочкой, то у меня, безусловно, хватит сил отразить ее удары и укротить ее пыл. Но мораль здесь сводится к следующему: в любой ситуации настоящий мужчина сможет действовать безупречно и провести бой с умом, если не опустится до простого реагирования.
И все же поймите: мужчина способен сделать это лишь в том случае, если он отстранится от страха. Все мы подвержены страху и не можем быть полностью свободными от него, но отстраниться от страха все же можно, если нам удастся не привязываться к нему.
Отстраниться от страха — значит не поддаваться страху. Когда бы мы ни поддавались ему, страх ослабляет нас — при этом мы теряем контроль и начинаем импульсивно реагировать на любое предъявляемое нам требование.
Но если мы совершенно не привязаны к страху, то остаемся способными обратить в свою пользу любое обстоятельство. Таким образом, мы всегда получаем преимущество перед противником.
Следовательно, мы либо поддаемся страху и начинаем реагировать' либо отстраняемся от страха и используем его, чтобы действовать безупречно!
Не важно, о каком страхе идет речь. К примеру, если я боюсь показаться глупцом, в случае, когда кто-то хочет сделать из меня дурака, передо мной открываются две возможности. Я могу либо поддаться страху и занять оборонительную позицию, либо отстраниться от него и использовать свое состояние, чтобы действовать безупречно. Обороняясь, я лишь раззадорю своего противника, и он сможет с большим успехом доказать мою глупость. Если же я стану действовать безупречно, то вскоре обнаружу слабую сторону своего противника — ив дураках останется он!
Точно так же, если я боюсь физической боли, а кто-то захочет меня ударить, я смогу среагировать и повести себя как трус, удрав от противника. Но, отстранившись от страха, можно вести себя безупречно и отстоять свое достоинство. Отстранившись от страха и используя его с пользой для себя, я смогу вовремя заметить намерение противника нанести мне удар и увернуться от него. И в этом состоянии 'повышенной боевой готовности' мне легче будет заметить уязвимые места противника, и вскоре я справлюсь с ним либо в физической, либо в словесной битве.
Их всех рассмотренных примеров становится ясно, сколь велика разница между простым реагированием и настоящей дракой. Только глупец может реагировать, забыв обо всем на свете, ругаться и размахивать кулаками, не видя цели. Но необходима настоящая внутренняя битва, чтобы действовать обдуманно и безупречно — каждый ваш удар достигает цели. Любой мужчина, овладевший искусством внутренней битвы, — поистине свободное существо. Отстранившись от страха и реагирования, он обретает свободу действовать согласно своему внутреннему знанию и является единственным судьей собственной безупречности. Это — истинная свобода, и настоящий мужчина всегда может служить примером, как нужно следовать по Пути Свободы.
Все это подводит нас к следующей идее, на которой следует остановиться, а именно — идее знания. Не забывайте, знание — сила, доставшаяся нам благодаря личному опыту.
Вот почему, когда мы заявляем, что мужчина сражается за свободу, позволяющую ему действовать, опираясь на собственное знание, сразу же возникает вопрос 'Что именно мы под этим подразумеваем?'.
Вот как это можно сформулировать предельно коротко: знание, или сила, предполагает необходимость осознавать истинные ценности в жизни. Сила вовсе не означает власть над другими — власть, которая дает возможность манипулировать людьми, убивать их или причинять им вред. Сила означает, что знание, которым вы обладаете, делает вас неуязвимым. Сила означает, что ваше знание таково, что другие не смогут манипулировать вами или причинить вам вред. Но такое знание может оказаться настоящей силой лишь в том случае, если оно основано на истинных ценностях, — ведь если вы цените не то, что истинно, ни о какой неуязвимости не может быть и речи!
И все же, что же мы подразумеваем под 'истинными ценностями'? Эту концепцию мы можем усложнить либо упростить по своему желанию. С моей точки зрения — это сама простота.
Истинные ценности всегда поддерживают жизнь, поскольку ведут к свободе и росту.
Ложные ценности направлены против жизни, поскольку ведут к рабству и увяданию.
Вот вам пример: мужчину, который хочет всем угодить, я называю 'Симпатяга'. Но такой Симпатяга будет поддерживать всех и вся, станет поддерживать даже то, что наговорит о нем его злейший враг, поскольку не хочет 'поднимать волны'! Такая позиция господина Симпатяги позволяет его недругу делать все что угодно — не важно, сколь разрушительными могут оказаться его действия.
Вот почему, несмотря на то что господин Симпатяга считает свои ценности истинными, — ведь он не вмешивается в дела других и не посягает ни на чью свободу воли, — на деле Симпатягины 'истинные ценности' ведут к хаосу и беспорядку, преступлениям и насилию, а следовательно — к анархии.
Симпатяга настолько боится покуситься на чью-либо свободу, что не станет ничего предпринимать, даже если его собственный сын станет наркоманом или бандитом! Но как при этом он может утверждать, что его ценности истинны?
Истинность ценностей не зависит от моральных соображений, в них заложенных. Истинность зависит лишь от плодов, которые они приносят. Это прекрасно видно из приведенного мной примера. Ведь хотя господин Симпатяга и говорит красивые слова о свободе, своими действиями — а точнее, их отсутствием — он поощряет все что угодно, но только не свободу. Ведь свобода не предполагает того, что Том, Дик и Гарри могут делать все что угодно, терроризируя своих соседей! С моей точки зрения, позиция
