и неторопливо:
— Надо бы припрятать, господа начальники, и блюдо, и чарки…
— А ты чего вмешиваешься? Как смеешь?
— Да ведь пришли тут… К нам сюда…
— Что еще такое?!
— Господин инспектор здесь!
— Неужто Ватанабэ-сан пожаловал?
— Ведь ежели заметит — хорошего мало, верно?
— Чего раньше-то молчал!
Все в спешке кинулись запрятывать в короб блюдо с суси, кувшин и чарки, и как раз в этот момент за решеткой промасленных сёдзи мелькнула тень. В дверях сторожки, загородив проход, появилась высокая фигура Ватанабэ.
— Сакэ пахнет, — нахмурив густые брови, сказал Ватанабэ. У него был проницательный взгляд, и лепка носа, очертания губ — весь строй его лица свидетельствовали о силе и мужественности. К тому же он был немногословен, и поэтому казался старше своих 27 лет. — Никак ты сакэ пил, Миядзи, да и ты, Юаса… Эй, Окуяма, что это у тебя рожа такая красная?..
Музыканты уже переправились через реку; праздничное веселье, подобно морскому приливу, начало прибывать и на этом берегу, по мосту один за другим шли разряженные горожане. Священный обряд. Праздничный день.
— Чем это вы занимаетесь, пакостники, во время работы! — В другое время за этим последовала бы буря, но сегодня Ватанабэ сдержался и не стал больше распекать их. — Выйди-ка на минутку, — позвал он за собой одного только Миядзи. — Вот здесь. Попробуй-ка нажми.
Они остановились у одного из скрепляющих перила столбиков, на расстоянии в 10 кэн от середины моста в сторону Фукагава.
— Да, сейчас. — Миядзи легонько потряс перила. — Немного шатаются.
— Опасно, как думаешь?
— Хм… Если на них навалится сразу много народу…
— Когда это случилось-то? Кажется, в тот вечер, когда князь из Сэндай устраивал фейерверк на отмели посреди реки, где было попрохладней? Тогда сломался один из столбиков моста Эйтайбаси, — большой был шум!
— Да, несколько человек даже в воду упало…
— Отсюда, с моста, лучше всего виден фейерверк. Люди тогда набились, что сельди в бочке. На перила легла большая нагрузка. Сегодня такого не будет. Сколько бы ни собралось народу, на мосту никто не задержится. Все же будут спешить к Фукагава, так что, если ничего непредвиденного не случится, можно не бояться, что где-то что-то развалится.
— Не прибить ли все же сюда доску — на всякий случай, для верности?
— А вот это хорошо бы. Уж давай, сделай. Распорядившись, Ватанабэ с озабоченным видом поспешно направился дальше, а Миядзи, глядя ему в спину, почувствовал стыд. Да, Ватанабэ не то что они все. Столбик-то самую малость шатается, но он и это заметил. Ватанабэ все свое внимание отдает делу, а они ведут себя недостойно — заразились праздничным настроением, с утра тайком сакэ попивают…
— Эй, Канэ, разузнай немедленно, кто здесь старейшина плотницкой гильдии, и скорей веди его сюда!
Хотя Миядзи просил его поторопиться, Канэёси, обычно весьма расторопный, отсутствовал долго, к тому же привел не старейшину, а молодого парня лет двадцати.
— Это еще кто такой? — На лице Миядзи отразилось недовольство.
— Всеми ремонтными работами ведает Тацугоро, глава плотницкого квартала Умибэ, но сегодня-то день необычный. Тацугоро отвечает за помост для ритуальных танцев, и кто его знает, куда он теперь направился, я его искал-искал, да так и не нашел… А этот парень только выглядит сосунком, на самом-то деле он умелый мастер, выученик главного плотника, до третьего разряда дошел, и уж перила-то починить — ему вполне можно доверить, — говорил Канэёси, но Миядзи не очень-то верилось: лицо парня было расписано дурацким гримом, грудь и даже руки и ноги обмазаны косметическими белилами,[98] одет он был в праздничный короткий хантэн[99] бледно-зеленого цвета, на спине перевитыми красно-белыми тесемками была привязана цветочная корзина, и даже колокольчики свисали — непохоже, что мастеровит, да еще с третьим разрядом…
— Ну, где тут что? — Молодой плотник уже, как видно, был захвачен всеобщим праздничным настроением и не пытался скрыть свое неудовольствие: — Это что, из-за такой малости вызывали?.. Да здесь полный порядок… — Ворча себе под нос, он наложил железную скобу и тут же наладился было уходить, полагая, что закончил дело.
— А ну-ка, погоди, — остановил его Миядзи. — Вот тут еще посмотри, что-то не в порядке с настилом…
— Да вы что, хозяин, шутить изволите? Такое вдруг! Сейчас уже как раз пора из квартала праздничную колесницу вывозить. Да отпустите вы меня!
— Молчать! Мост прогнил — какие тут праздники! А ну как провалится — дело-то нешуточное!
Напуганный грозным окриком, парень нехотя отыскал лодку, они сели в нее втроем и осмотрели снизу подозрительное место, но юнец, как видно, был уже весь во власти быстрых ритмов флейты и барабанчиков. Нигде ничего нету, никаких подгнивших мест не заметил, говорил он с отсутствующим видом, и ясно было, что его аж трясет от нетерпения — как можно скорее оказаться в гуще празднества.
Мост Эйтайбаси был построен в 9-м году Гэнроку (1697 г.), но поскольку он находился в самом устье реки, то его без конца подтачивали приливы и половодья, так что затраты на ремонт и сохранение моста требовались немалые.
Лучше вообще перестать пользоваться этим мостом и перебираться через реку на лодках, — решили власти в 4-м году Кёхо (1720 г.), жалея деньги на бесконечные ремонты.
Для жителей квартала Фукагава это было потрясением. Без моста Эйтайбаси их квартал становился попросту островком. А делать дальний круг до моста Син-оохаси — крайне неудобно, так тоже не проживешь.
В конце концов власти постановили — все расходы переложить на жителей квартала. Взамен им разрешается собирать плату за проход по мосту и использовать полученные деньги на ремонт.
Решение было безответственное, зато начальству удобное. У обоих концов моста построили по сторожке, в каждой дежурили по двое, они вывешивали длинный бамбуковый шест с привязанной к нему корзинкой, и теперь все, кроме самураев, лекарей, буддийских монахов и синтоистских священников, должны были положить туда плату мелочью — два мона.
Мост выглядел вполне крепким, поэтому его и оставили, хотя на самом деле он был временным. Сколько бы людей ни проходило по нему, два мона с человека — сумма ничтожная. К тому же жители квартала Фукагава были людьми прижимистыми, и, честно говоря, они старались продлить жизнь моста до самого последнего, вот и приходилось класть латку за латкой.
«Надежно ли?» — подумал Миядзи. Если смотреть на мост снизу, где видны прогнившие доски, начинаешь всего бояться… Но коль скоро мастер плотник полагает, что все в порядке, негоже полному невежде в этих делах ему указывать.
Канэёси тоже с явной опаской взобрался на крепежные части опор и уцепился за мостовые быки:
— Непонятно как-то, что к чему… — и только потряс головой.
— Синроку, ты куда подевался? Эй! — послышался с моста голос Окуяма.
— Здесь я, здесь! — откликнулся Миядзи из лодки.
— Ты чего там делаешь-то? В таком месте?
— Да вот… Вижу, что доски прогнили…
— Ватанабэ-сан сердится. Скорее поднимайся и иди к нему!
