— Ура-а-а!
Калаш вырвал у него трубку:
— «Кармен»? «Кармен»? Говорит ремонтная группа. Передаю трубку. Пан надпоручик! На проводе «Кармен». — И выдохнул с чувством облегчения: — Победа, это ж настоящая победа!
Леош, как шальной, бормотал:
— Люди, люди, эх, люди…
Станек присел к аппарату, взял трубку. У телефона был Рабас. Станек спросил:
— Как дела, Карел?
— Они выбили с позиций мою правофланговую роту, Ирка. Но мы выстоим. Лишь бы была огневая поддержка.
— Это не отступление на всем участке фронта?
— Чепуха! Они проникли ко мне со стороны третьей траншеи. Вломились частью ко мне, частью к русским. — Голос Рабаса гремел: — Дай мне Джони.
— «Снежка» тебя с ним соединит, — торопливо ответил Станек. — Как только она отзовется, говори быстро. Линия под угрозой. Здесь рвутся снаряды. Отключаюсь.
— Подожди, — задержал его Рабас. — Разве ты не на пункте связи? Где же ты?
— У того вяза. Отключаюсь.
— Боже мой, в долину валят немцы! Они будут там с минуты на минуту. Ирка! Как же ты вырвешься?
— Отключаюсь.
Тревожный выкрик Рабаса: «Ирка! Как же ты вырвешься?» — услыхала уже «Снежка» — Яна. Она соединила «Кармен» с Галиржем. Рабас скороговоркой отрапортовал, какими силами атакуют гитлеровцы и по какой высоте должна вести огонь артиллерия.
Станек встал. Долину, над которой уже спускалась ночь, осветила ракета: немцы осматривали местность, по какой им предстояло двигаться. Станек нагнулся, помазал лицо грязью, чтобы кожа предательски не белела в темноте, и приказал сделать то же солдатам. Потом направился к зарослям шиповника. Они могли бы быть идеальным прикрытием для отхода.
Кончиками пальцев он осторожно ощупывал землю. Вдруг резко отдернул руку. Потом прополз на коленях немного вправо, чуть влево — всюду мины. Он горько усмехнулся: Рабас поработал на совесть. Сейчас, пожалуй, «выгоднее» обойтись без этого «картофеля». Он вытер измазанную руку о траву, выпрямился, покрепче затянул ремешок Яниной каски и большим пальцем подвинул его дальше под подбородок. Надпоручику стало ясно: другого пути нет, назад придется возвращаться долиной.
— Ну, ребята, — сказал он как можно беззаботнее, — а сейчас назад, к перекрестку. — Взяв у Леоша автомат, скомандовал: — Все вперед, я — замыкающий.
Они пустились по косогору между речкой и грядой шиповника. Не успели сделать и десятка шагов, как от перекрестка опять раздалось несколько выстрелов. Связисты дрогнули, остановились. Калаш сказал:
— Но ведь там стреляют…
— Слышу, слышу. — Станек огляделся. Со всех сторон световые вспышки. Нетерпеливо прикрикнул: — Шевелитесь, черт побери. Я знаю, что делаю.
Калаш, Махат и Млынаржик, неуверенно ступая, брели в затылок друг другу. Шеи вытянуты вперед, спины под катушками сгорблены. Пока впереди была ясная задача — наладить связь с «Кармен», усталость и опасность отходили на второй план. Теперь, на обратном пути, все изменилось.
Леош плелся позади Станека. Его опять преследовали призраки: из тумана возникают длинные шинели, бескровные лица под низко надвинутыми касками, нацеленные на него винтовки… Но они исчезали, как только он к ним приближался. Леош был уверен, что это немцы. И раньше это были они — проползли совсем рядом. Он видел их. И сейчас видит. Вот еще появилась группа. Вон там. И там! Бегут прямо на него.
«Дева Мария!» Леош остановился. Он увидел, как Станек спокойно идет дальше, идет им навстречу, идет сквозь них… Это не немцы, догадался Леош, но не мог двинуться с места.
— Беги! Не стой! — крикнул ему надпоручик.
Леошу показалось, будто его подтолкнул не голос, а рука самого Станека. Он уже не оглядывался назад, но слышал, как за его спиной приближается стрельба. То, что было сзади них, двигалось так же быстро, как и они, быстрее, чем они, неумолимо теснило их к немцам на перекрестке.
В сумерках, замутненных белесым туманом и прерывисто освещаемых вспышками выстрелов, Леошу опять стали мерещиться фигуры гитлеровцев. Они бесшумно крались к нему. Их шаги приглушает луг, пропитанный водой? Или это опять только тени, которые вот-вот рассеются?
Страх уже был невыносим. Леош терял рассудок, он думал лишь об одном: кто не убьет, будет убит. Не зевай, пусть это будет он, а не ты. Леош вглядывался в туманный сумрак. Тени не исчезают. Чем они ближе, тем отчетливее их очертания. То, что он видит, не галлюцинация. Это живые люди. Серо-зеленые шинели. Низко надвинутые на лоб каски. Рука потянулась к спусковому крючку автомата.
— Ложись! — крикнул Станек.
Калаш с Махатом бросились на землю. Но обезумевший Леош был уже не в состоянии реагировать на приказ командира. Застрочил из автомата.
Станек кинулся к нему:
— Болван! — Зло ударил его по щеке. Связисты поднялись. Станек опять скомандовал:
— Ложись!
«Ах, что этот остолоп натворил! Хуже не придумаешь». Прижавшись лицом к земле, Станек ждал. Секунда. Другая. Третья — и немцы на перекрестке открыли огонь в ответ на автоматную очередь Леоша.
«Как же ты вырвешься?» — вспомнился вдруг Станеку вопрос Рабаса. Отступать перед немцами, находящимися у перекрестка, некуда. Повернуть назад нельзя: на минное поле за кустами шиповника но полезешь. Наперерез через долину — тоже не годится.
— Это конец, да? — простонал Леош.
— Цыц! — оборвал его Станек.
Оставался один-единственный выход: идти прямо на немцев, прорываться к болоту и — вброд через речку.
— Слушай мою команду! — приглушенно крикнул он. — Осторожно спуститься к речке. Подальше друг от друга… Еще дальше.
Млынаржик, покосившись на Калаша, сбросил со спины катушку. Калаш заметил это и оглянулся на Станека. Тот махнул рукой: черт с ней, с этой катушкой! Солдаты поползли по косогору вниз.
— Лезем фрицам прямо на мушку, — тихо сказал Махат.
Доползли до места, где речка разливалась в топкое болото. Низко пригнувшись, потащились дальше. Их прикрывали редкие заросли камыша, кое-где ивняка. Канадки тут же промокли и стали тяжелыми. Станек с усилием вырывал ноги из трясины. Беспокоился за ослабевших ребят.
— Скорей, ребята, скорей. В речку.
Пули со свистом пролетали у них над головой.
Станек опять поднял солдат. Немцы слышали, как хлюпает что-то в болоте, но никого не видели. Им и в голову не приходило, что это возвращаются связисты противника, они были уверены, что отрезаны от своих и находятся под перекрестным огнем. Поэтому стреляли наугад в направлении звуков. Одна шальная пуля задела Леоша по каске; вторая прострелила у Станека рукав полушубка. Телефонисты приближались к немцам.
Леоша мучило сознание, что всему виной он, его автоматная очередь. Он тихо стонал:
— Я больше не могу, я больше не могу.
Станек прошипел!
— Ты должен.
Надпоручик решил обмануть немцев, убедить их в том, что отряд его значительно больше, чем есть на самом деле. Махат, Калаш и Млынаржик шли немного впереди.
Станек остановил их:
