самолеты2.
Утром 25 июля в Риме Чиано принял Гойкоэчеа вместе с Сайнсом Родригесом. Связь между заговорщиками 1934 года и мятежниками 1936-го получила удовлетворительное объяснение3. Муссолини и Чиано тут же договорились об оказании помощи, в первую очередь транспортной авиацией. В течение нескольких дней в Марокко перелетели одиннадцать самолетов «Савойя-81», за штурвалами которых сидели итальянские летчики.
Мотивы, побудившие Муссолини действовать именно таким образом, были противоречивыми. Диктатору льстило, когда к нему обращались с просьбами. Его воодушевляла идея господствовать в Средиземноморье, и он считал, что его амбиции получат поддержку, если в Испании утвердится правое правительство, основанное на полуфашистских идеях. Эта «новая Испания», скорее всего, оттеснит французские войска от итальянской границы, а в случае франко-итальянской войны не позволит перебросить французские войска из Марокко во Францию. После триумфального завоевания Абиссинии Муссолини продолжали беспокоить две проблемы: как утвердить свой международный авторитет и где его можно проявить на новом этапе. Он как-то заметил, что «итальянцев надо подгонять пинками». «Когда война в Испании закончится, – сказал он, – мне придется найти что-то еще: итальянский характер формируется в бою». Причина вмешательства Италии ad nauseam4 повторялась итальянскими дипломатами в течение всей Гражданской войны: Италия «была не готова к появлению коммунистического государства» в Испании. Такое объяснение интервенции Муссолини дал своей жене Ракеле. В то же время, начав оказывать помощь, он испытывал и неподдельный страх. До июля 1936 года его пропаганда была направлена больше против «декадентских» демократий Франции и Британии, чем против коммунизма. И хотя правительство Испании даже умеренно левых взглядов могло с враждебностью воспринимать его замыслы, Муссолини, несмотря на презрение к буржуазному образу жизни, которое он постоянно выражал, вполне возможно, тянуло больше к Испании, чем к Германии. В то время его отношения с Гитлером носили неопределенный, весьма осторожный характер. Но испанский кризис вызвал нападки против коммунизма и изменил их отношения. Испания сделала Гитлера и Муссолини союзниками. Потом уже Чиано рассказал Канталупо, своему первому послу в Испании националистов, что «дуче лишь очень неохотно согласился оказать Франко военную поддержку». И король Виктор-Эммануил возражал против идеи широкомасштабного содействия мятежникам. Чиано же, напротив, с энтузиазмом поддерживал ее.
Дипломатия Чиано, который сыграл важную роль в последовавших событиях, была резко антианглийской, чуждой той смеси восхищения и ненависти, которую испытывал к Британии Риббентроп и даже Муссолини. Когда трое фалангистов описали ему, как во время правления короля Филиппа II Англия унижала Испанию, Чиано одобрил их «мудрый образ действий» и предостерег против «опасной англомании, порой свойственной даже опытным дипломатам». Его намерения во время испанской войны были облегчены тем, что и само британское правительство хотело заключить союз с Италией. Но это лишь способствовало презрительному отношению Чиано к Англии, хотя он всегда хорошо относился к лорду Перту, новообращенному католику, который, будучи послом в Риме, настолько истово следовал инструкциям своего правительства, что старался дать понять Чиано: он человек, «который может понять и даже полюбить фашизм». В это время итальянский шпион, служивший камердинером в доме Перта, подобрав ключи к личному сейфу посла, получил доступ ко всем телеграммам, которыми Рим обменивался с Лондоном. Так что Чиано обрел возможность предельно легко строить свои отношения с Британией, пока наконец англичане не догадались, что где-то происходит утечка секретных материалов. Перт презрительно отверг возможность поиска шпиона в Риме. Тем не менее он не исключал, что это могло произойти в единственном случае, когда во время свадьбы дочери жена оставила на ночь свои драгоценности в его сейфе среди телеграмм. И ее тиара исчезла.
Утром 25 июля эмиссары Франко из Тетуана, капитан Арранс, Бернхардт и Лангенхайм наконец прибыли в Берлин. Письмо Франко было передано Гитлеру через отдел иностранных дел нацистской партии. Днем в министерстве иностранных дел его исполнительный директор Дикхоф и министр Нейрат, не скрывая своего удовлетворения, повторили, что поставки оружия националистам в Испании невозможны, поскольку о них стало известно, и посему «у немецкой общины в Испании могут быть серьезные неприятности». Тем не менее и нацистская партия, и адмирал Канарис, возглавлявший военную разведку, имели другое мнение на этот счет. Канарис немедленно рекомендовал Франко5 своему начальству как «проверенного человека», «заслуживающего полного доверия и поддержки», которого он встречал несколько раз во время своих сомнительных визитов в Испанию.
Геринг, глава люфтваффе, отвечавший за немецкий пятилетний план, в 1946 году на Нюрнбергском процессе так рассказал об этих событиях: «Когда в Испании разразилась Гражданская война, Франко обратился с просьбой о помощи к Германии. Ему была нужна поддержка с воздуха. Вместе со своими частями Франко находился в Африке и… не мог перебросить их, потому что флот был в руках коммунистов, а главным решающим фактором в войне была возможность высадки его войск в Испании… Фюрер обдумывал эту проблему. Я посоветовал ему в любом случае оказать поддержку: во-первых, чтобы предотвратить распространение коммунизма, а во-вторых, чтобы проверить технические возможности моих молодых люфтваффе».
Фюрер решил встретиться с Бернхардтом и Лангенхаймом вечером 26 июля в Байрейте. Он находился под впечатлением постановки «Валькирий» Вагнера. И без всяких консультаций с министром иностранных дел гарантировал немецкую поддержку Франко.
Позже Гитлер объяснял свое неожиданное решение тем, что хотел привлечь внимание запада к Испании, чтобы обеспечить «незаметное» перевооружение Германии. В 1941 году Гитлер говорил уже по- другому: «Если бы не существовала опасность, что Европу захлестнет красная чума, я не стал бы вмешиваться в испанскую революцию. С церковью было покончено», – с удовольствием добавил он. 27 июля 1936 года он и Риббентропу привел эти причины, побудившие его вмешаться. Кроме того, в том же году фюрер сказал, что победа националистов в Испании позволит фашистам «контролировать морские коммуникации Англии и Франции». Таким образом, у вмешательства были и стратегические причины. В 1937 году фюрер дал еще одно объяснение: Германии необходима железная руда; националисты же могли обеспечить ее поставки, а левые отказали бы в них. Скорее всего, эту причину привел Бернхардт на встрече 26 июля. Без сомнения, подлинные мотивы действий немецкого правительства представляли собой смесь всех этих причин. Канарис, вспоминая опыт Первой мировой войны, скорее всего, привел другой довод: в ходе военных действий немецкие подлодки не смогут заправляться топливом, если испанские базы будут в руках демократов или левых. Муссолини был откровенно польщен, когда Франко почтительно попросил его о помощи, и впервые за три года, что он пришел к власти, это обращение другого государства дало Муссолини возможность почувствовать себя незаменимым. Роль, отведенная Бернхардту и Лангенхайму, дала понять, что последовавшие политические решения определялись нацистской партией, а не министерством иностранных дел. Тем не менее ничто не говорило, что нацисты хотели бы установления в Испании государства, сходного по своей социальной структуре с нацистской Германией. Как и Канарис, они предпочитали обрести военного, а не идеологического союзника.
После встречи в Байрейте 26 июля департамент COS «W» немецкого военного министерства получил указание спешно начать набор «добровольцев» и поставки военных материалов. Две холдинговые компании должны были обеспечить переправку из Германии в Испанию ее заказов, в виде уплаты за которые шло испанское сырье. Компаниями этими были HISMA (Compania Hispano-Marroqui de Transportes) и ROWAK (Rohstoffe-und-Waren-Einkaufsgesellschaft). Если немецкий торговец хотел что-то продать Испании, он должен был иметь дело с ROWAK, a HISMA «держала там рынок». Была собрана флотилия торговых судов, и военно-морской флот получил приказ обеспечить им охрану. В Марокко немедленно вылетели тридцать грузовых «Юнкерсов-52». В то же самое время под командованием генерала фон Шееле была создана «туристская группа», которой предлагалось набирать добровольцев и инструкторов для испанской армии. 31 июля на шести «хейнкелях» из Гамбурга в Кадис вылетели восемьдесят пять человек. На место прибыли они 5 августа. В составе группы – инженеры, техники и летчики-истребители. В сентябре она пополнилась новыми летчиками, вместе с которыми были доставлены два танка, батарея противотанковых орудий и несколько самолетов воздушной разведки. Позже Шееле стал военным руководителем HISMA, Бернхардт – ее главным управляющим в Севилье, а полковник фон Тома возглавил пехотные части и танковую группу. Частью обязанностей фон Тома и его офицеров была подготовка испанцев, а частично он и сам должен был обрести боевой опыт. По словам фон Тома, испанцы быстро обучались – и столь же
