сделало вывод, что эта история – маневр коммунистов по дискредитации басков. После чего баскский министр юстиции Лейсаола послал ответную телеграмму, составленную в таких сильных выражениях, что читавший ее Прието подумал, будто тот требует его расстрела. На таком уровне непонимания отношения между басками и правительством республики оставались до конца войны. Баскское правительство не подозревало об истинной сути дела до февраля 1940 года, когда некий иезуитский священник изложил часть этой истории в «Ревю де дё Монд»4.
1 Генерал Оргас, командовавший войсками националистов при Хараме и один из первых военных заговорщиков против республики, теперь поставил себе цель создать несколько военных академий для офицеров и сержантского состава, чтобы пополнить их убыль из-за ранений. Молодые солдаты, отслужившие на передовой шесть месяцев, два месяца изучали военные науки и возвращались младшими офицерами. Благодаря энергии Оргаса почти все молодые люди из среднего класса в националистской Испании служили офицерами. Большую помощь этим академиям оказывали немецкие военные. Первый командир легиона «Кондор» генерал Шперрле в мае 1939 года отметил в вермахте, что 56 000 испанских офицеров прошли через руки немецких военных инструкторов.
2 Единственное свидетельство на этот счет приводит Кривицкий. Но в свете того, что через три месяца случилось с обоими жалобщиками, оно кажется вполне достоверным.
3 Эту встречу описал Хесус Эрнандес. Никто больше не подтвердил его рассказ. Но поскольку решения, о которых писал Эрнандес, вскоре были в самом деле приняты, сомневаться в его отчете нет оснований, разве что кроме его роли в этих событиях.
4 В мае 1937 года со стороны Италии последовал очередной демарш, чтобы обеспечить переговоры о мире, – на этот раз его предпринял лично Муссолини. На юг Франции прибыл граф Кавалетти и предложил Агирре, чтобы тот обратился к дуче с просьбой начать переговоры о мире. После чего дуче попытается «установить протекторат Италии над провинциями Басконии!». Но Агирре твердо отверг это предложение.
Глава 50
В середине апреля на Баскском фронте сохранялось относительное спокойствие. Но за передовой линией в Басконии возник новый кризис – на этот раз из-за снабжения продовольствием. 6 апреля националисты объявили, что будут перехватывать корабли с продуктами, направляющиеся в республиканские порты на севере Испании. Английский пароход с грузом провизии для Бильбао, который шел из Сантандера, был тут же перехвачен в пяти милях от берега крейсером националистов и вооруженным тральщиком1. Все же в конечном итоге пароходу было позволено зайти в порт, поскольку корабли националистов отнюдь не испытывали желания ссориться с двумя британскими эсминцами, которые на всех парах торопились к месту конфликта.
Сообщение об этой блокаде поставило английское правительство в трудное положение. В соответствии с нормами международного права блокаду (включая и обыск судов в открытом море) позволяется вводить по отношению к воюющим сторонам в военном конфликте. Но Болдуин и его министры не хотели, чтобы английские суда подвергались обыску со стороны испанских военных кораблей, и поэтому не соглашались признать обоих участников испанского конфликта воюющими сторонами. Почти весь объем английской торговли шел через порты республики. Но на море господствовали националисты. Так что если войдет в силу положение о воюющих сторонах, то перехват кораблей будут, как правило, осуществлять военные корабли националистов, а страдать станет английский торговый флот. Была объявлена блокада портов на севере Испании. Пока не существовало «прав воюющих сторон», британские торговые корабли могли просить о помощи королевский военно-морской флот, если националисты их останавливали за пределами трехмильной зоны баскских территориальных вод. Насколько меньше было бы хлопот, если бы английские торговые суда вообще не заходили в порты Басконии!
Скорее всего, последняя мысль мелькнула подсознательно у Британского адмиралтейства, когда оно начало получать все новые сообщения. Капитан одного из эсминцев без обиняков сообщил, что блокада националистов оказалась довольно эффективной. То же самое передал и сэр Генри Чилтон из Эндайи. Сходные донесения поступали и с моря: военные корабли националистов не только заняли позиции на подступах к гавани Бильбао, предотвращая заход в нее всех торговых судов, но и заминировали баскские территориальные воды. По мнению Чилтона и военных с эсминца, английские торговые суда при попытке войти в порт Бильбао подвергнутся серьезной опасности. В пределах трехмильной зоны королевский военно-морской флот не имел права защищать купцов. Поскольку баски потеряли господство на море, английские торговые суда могли подвергнуться нападению и в территориальных водах. Поэтому 8 апреля адмиралтейство дало указание всем английским торговым судам, находящимся не ближе, чем в ста милях от Бильбао, идти во французский рыбный порт у курорта Сен-Жан-де-Люс и отстаиваться там до получения дальнейших инструкций. На следующий день Тронкосо, военный губернатор Ируна, сообщил сэру Генри Чилтону, что получил инструкции из Бургоса: Франко решил сделать блокаду еще эффективнее. В Сен- Жан-де-Люс стояли уже четыре британских торговых судна с грузом продовольствия на борту, но стало известно, что, если они попытаются выйти из порта, их остановят силой. А тем временем минные поля вокруг гавани Бильбао становились все обширнее.
Решительное заявление Франко достигло Лондона субботним утром 10 апреля. Оно заставило Болдуина в воскресенье собрать кабинет. Среди тех, кому пришлось прервать свой уик-энд, прибыли мистер Дафф Купер, государственный секретарь военного министерства, первый лорд адмиралтейства сэр Сэмьюэл Хор, министр внутренних дел сэр Джон Симон и министр иностранных дел мистер Иден. В результате Торговая палата «предупредила» английские корабли, рекомендовав не заходить в Бильбао, ибо в противном случае военный флот не сможет оказать им содействие. В понедельник Болдуин объяснил мотивы такого решения разгневанной палате общин. Существовал риск, сказал он, от которого было невозможно обезопасить английские корабли.
Последующую неделю парламент кипел от возмущения. Всю весну события в Испании были постоянной темой брифингов и дебатов по внешней политике. Иден и Кренборн, министр иностранных дел и его заместитель, подвергались жесткому давлению как со стороны республики из числа лейбористов и либералов, так и горстки консерваторов, которые поддерживали националистов. Слышало ли правительство о прибытии новых итальянских частей в Кадис? Сколько русских находятся сейчас в Мадриде? Как много английских волонтеров в составе интернациональных бригад убито в боях? Выяснялось, что по большинству этих вопросов у правительства, занятого главным образом соблюдением политики невмешательства, как правило, нет никакой информации. Заинтересованность палаты общин в испанских делах достигла апогея. 14 апреля мистер Эттли из лейбористской партии поставил вопрос о доверии. Британское правительство, крупнейшая морская держава мира, отказывается даже от попытки защитить английские суда, в то время как президент Страны Басков сказал, что мины в гавани Бильбао протралены и по ночам вооруженные тральщики с прожекторами защищают порт. Откуда правительство получило сведения об угрожающей опасности? Не от той ли «странной публики, наших консульских работников, которые, когда встает вопрос о высадке итальянских войск, молчат как убитые»? Сэр Джон Саймон, министр внутренних дел, возразил. Если разрешить английским судам идти в Бильбао, то придется протраливать его рейд, а это означает вмешательство в дела республики. Сэр Арчибальд Синклер, лидер лейбористов, указал, что, признав блокаду националистов, правительство тем самым уже вмешалось в испанские события. А вот немцы, припомнил он зимний инцидент, всегда заботятся о своих судах. Следующим взял слово мистер Черчилль. Со свойственным ему олимпийски спокойным отношением к обеим сторонам в войне он дал волю мечтам о посредничестве «при встрече в каком-нибудь месте, которое лорд Розберри как-то назвал «придорожной гостиницей», после чего Испания обретет шансы на мир, законность, хлеб и всеобщую амнистию». И в таком случае «сжатые кулаки разожмутся, став открытыми ладонями, готовыми к искреннему сотрудничеству». Мистер Гарольд Николсон оценил отказ рисковать британскими кораблями в баскских водах как «горькую пилюлю». «Это неприятно. Это лекарство, от которого почти тошнит, но его надо принимать». Мистер Дункан Сэндис сказал, что признать обе стороны военными противниками имеет смысл лишь в том случае, если они будут подчиняться правилам войны. Мистер Ноэль-Бейкер припомнил, что с 1588 года это первый случай, когда англичане боятся испанского флота. Мистер Иден положил конец
