А потом Василий набрел на труп бойца, упавшего с большой высоты. Но позаимствовать одежду не пришлось. Острые камни буквально разорвали тело и превратили ткань в окровавленные тряпки — никакому кутюрье тут уже ничего не придумать. Даже на ботинках оторвались подметки.
Пришлось продолжить путь налегке, с оголенными причиндалами, все больше опасаясь за здоровье мужского достоинства. Внезапно невротические размышления были прерваны веточкой, упавшей на голову. Василий задрал голову и увидел, что верхушка ближайшего дерева просто отсечена и, чем дальше в лес, тем больше дров — порубленных сучьев и деревьев, погнутых стволов. Путник направился по склону прямо вниз, однако скорость не увеличилась, потому что приходилось аккуратно переступать босыми ступнями с одного мерзлого камня на другой…
Сперва он увидел лопасть, рассекшую ствол дерева и глубоко вонзившуюся в землю, потом труп второго доктора. Тот, очевидно, упал не сам, а вместе с вертолетом, при соударении же вывалился наружу и сломал шею. Одежда и обувь его, как первым делом отметил Василий Самуилович, были в хорошем состоянии.
Он быстро натянул на себя врачебный комбинезон, но этого показалось мало. Василий скинул верхнюю одежду и одолжил у мертвеца до лучших времен и свитер, и рубаху, и штаны, и ботинки, и даже носки. А потом снова напялил белый комбинезон и стал похож на солдата, приспособленного для зимней войны. Труп еще не успел остыть, так что одежда не была жутко холодной, но с другой стороны Василию казалось, что раздеваемый вот-вот заорет: «Караул! Я — уважаемый врач, а меня грабят».
Завершив наряд боевым жилетом, Василий снова двинулся в путь вдоль неряшливой просеки и, метров двадцать спустя, в гуще поваленных елочек, увидел покореженную тушу вертолета. Похоже, тот крахнулся оттого, что при наборе высоты задел скальный гребень и сломал винт. Первым делом Василий заглянул в кабину через разбитое стекло и увидел труп пилота — какой-то длинный сук пробил его горло и пригвоздил к спинке сидения. Вокруг бедняги все оказалось заляпано кровью. Но вот кресло второго пилота было свободно.
Тогда Василий, напрягшимися руками сжимая штурмгевер, стал обходить разбитый геликоптер и на полпути заметил на тонком снежном покрове цепочку чьих-то следов, уходящую в лес. Значит, один пилот не только выжил, но еще и смылся, опасаясь возмещения расходов за побитую технику.
Продолжив наружный осмотр, Василий других следов не обнаружил, так же, как мертвых и живых тел. Значит, тела еще могут найтись внутри машины.
Он просунулся вместе с винтовкой в пролом корпуса и стал разглядывать какой-то отсек, похожий на небольшую биолабораторию. Сейчас, впрочем, там все было разбито и переломано, не считая переборок. Василий хотел уже втянуть голову обратно, как заметил на палубе некий куль, прижатый сверху металлической секцией. Стало интересно, не еда ли там. Василий пролез внутрь и сперва потыкал куль стволом. Неожиданно тот откликнулся слабым стоном. Раненый? Этого еще не хватало.
Василий стащил с обнаруженного тела тяжелую конструкцию, а потом поднес огонек зажигалки к одной из его половинок.
Половинка оказалась верхней. А тело принадлежало Зине. Причем явно живой, несмотря на травмы. Василий вздрогнул — опять она.
— Я бы на вашем месте не стал ей помогать, — пискнул бодик. — Так она вас наколола. Я вас отлично понимаю. Кстати, помните программу «пилот»? В первый раз она разрушила мою личностную матрицу, а во второй раз уже я ей — под зад ногой. После аварии экранолета не дал скопироваться. Иначе бы вы носили на груди ядовитую змею.
Василий подумал. Не о программе «пилот», а о девушке. Вот она — бездушное орудие неведомого зла — получила по заслугам. Но потом впервые в жизни помыслил в религиозном ключе: ее-то Бог уже испытал и покарал, а вот его испытывает сейчас.
В отсеке было слишком темно для каких-либо осмысленных действий. Василий ногой расширил пролом и стал тащить бесчувственное тело наружу. Там уложил его на легкий снежок и стал размышлять, что делать дальше. Зина была в бронированном комбинезоне — это, возможно, избавило ее от проникающих ранений и в какой-то степени смягчило удар. Однако на шлеме имелась вмятина, так что можно было представить, как тряхнуло его содержимое, а одна ладонь чересчур уж сильно посинела — результат то ли сдавливания, то ли перелома руки.
Без медпакета ничего тут не попишешь, и Василий снова полез внутрь машины. В первом отсеке он ничего не обнаружил, несмотря на обилие медицинских предметов и запахов.
Оттуда сорванная с крепежных узлов дверь вела в узкий проход, которой видимо тянулся от кабины борт-стрелка до пилотов. Тут на Василия стало чтото капать. Он понадеялся, что это масло из гидравлики, но потерев капельку пальцами, понял, что принимает топливный душ. Пилот, поди, успел выключить двигатель перед падением, поэтому вертолет и не взорвался.
Наконец Василий с помощью какой-то прорехи в обшивке разглядел крышку ящика с нарисованным красным крестом, потянулся к нему, открыл и выудил желанный пакет… но тут же получил удар в под дых и улетел назад. Кто-то, лежа на палубе, хряпнул его ногой. Если бы не толстый жилет, то внутренностям бы не сдобровать.
Этот кто-то уже поднимался и поднимал стальной лом, чтобы приголубить им по «чайнику». Но теперь лягнулся Василий, попав противнику по коленной чашечке, а заодно насколько можно отклонился в сторону. Вражеский лом врезался в металл палубы рядом с головой программиста-авантюриста и тут же на него свалилось грузное тело. Оно прижимало Василия, душило, не давало направить штурмгевер, а заодно подносило огонек зажигалки к топливному потеку.
— Вместе сгорим, курва, тварь подлая, — зловонно бранился противник.
Василий уловил, что еще немного — и будет совсем поздно. Одна рука была намертво зажата вместе с винтовкой, но другая все же высвободилась, причем вместе с тарелкой, которую удалось выудить из кисета. И Василий влепил ей, сперва плашмя — по чему-то полутвердому и хрустнувшему, а потом острым краем по чему-то мягкому. Противник взвизгнул и ослабил нажим. Тут Василий рванулся и выдрался, отчаянно пихаясь ногами. Он увидел, что какой-то мордатый тип тянется за ним, сжимая в руке фитиль, но злодейская рука загибается, натолкнувшись на какой-то элемент конструкции, и огонек падает в топливную лужу.
Василий вылетел наружу почти одновременно со взрывом — вертушка полыхнула за его спиной. Он подумал, что еще какая-нибудь бяка сдетонирует, поэтому подхватил Зину и потащил прочь от машины. Когда преодолел метров двадцать, произошел взрыв еще более мощный, чем первый. Волна горячих газов прижала Василия к земле, да так, что он нечаянно ткнулся губами в едва теплые губы поверженной девки. Он сплюнул от омерзения и грязно выругался.
А затем разразился совсем уж непотребной бранью, способной зараз умертвить сто монахинь.
Дело в том, что в одной руке Василий сжимал медпакет, а в другой ничего не было, кроме дурацкой тарелки — он явно выронил штурмгевер, когда пытался избавиться от толстомордого «пресс-папье».
Один в глухом лесу, среди медведей, волков и злобных негодяев, а в качестве оружия одна лишь рогатина. Опять эта чертова Зина виновата — из-за нее же полез в машину и нарвался на неприятности.
Однако не успел он завершить истерику, как заметил штурмгевер на недалекой ветке, видимо, взрывом туда зашвырнуло. Причем, как показала проверка, оружие было по-прежнему в ажуре. А вот несколько ближайших деревьев уже полыхали, так что он оттащил врагиню еще дальше в лес и устроил ее на сорванных лапах ели. Что теперь? Василий сперва расстегнул ворот девушки и потрогал комбинезон изнутри — пока тот грел, хотя и слабенько. Но скоро он превратится в ледяную раковину. Кстати, выглянувшая из расстегнутого ворота девичья шейка вызвала только острую ненависть — ведь она служила орудием соблазнения и погубления.
Преодолев неприязнь, Василий решил оказать вредной девке первую помощь, а затем бросить на произвол судьбы. Наверняка в ее комбинезон вмонтирован маячок, так что дружки отыщут. Ну, а не найдут, значит кара ей за грехи окончательная и бесповоротная.
Василий вскрыл медпакет и для начала воспользовался диагностическим электромагнитно- ультразвуковым сканером. Он провел им возле Зининой головы, затем налепил на нее плоские датчики для снятия энцефалограммы. Череп был цел, однако бодик, проанализировав сообщения приборов, сказал: «Не исключен ушиб мозга, альфа-ритм внушает некоторые опасения. Однако без томографа ничего тут не узнаешь наверняка. Будем надеяться, что срочная трепанация для снятия внутричерепного давления не
