Герцогиня Падуанская

Оставьте меня.

Солдат поворачивается, чтобы идти.

Одну минуту, синьор. В каком часу назначена?..

Первый солдат

Нам приказано, синьора, вывести его в двенадцать часов; но я не думаю, чтобы он стал нас дожидаться: по всей вероятности, он выпьет этот яд; люди палачей боятся.

Герцогиня

Это - яд?

Первый солдат

Да, синьора, самый верный яд.

Герцогиня

Можете идти, синьор.

Первый солдат

Черт побери, красивая рука! Кто бы это мог быть? Должно быть, его возлюбленная. (Уходит.)

Герцогиня (снимая маску)

О, наконец-то! - Может он спастись

В плаще и маске: с ним мы сходны ростом,

Его солдаты примут за меня...

А я? Мне все равно. Лишь только б он

Меня не ненавидел. А боюсь,

Он будет ненавидеть - и по праву.

Теперь одиннадцать; придут в двенадцать.

(Подходит к столу.)

Так это яд. Не странно ль: в этой чаше

Таится ключ всей мудрости земной.

(Берет чашу.)

Он пахнет маком. Помню хорошо,

Когда жила в Сицилии я, в детстве,

Я часто красный мак рвала в полях,

Плела венки, а мой суровый дядя,

Джованни из Неаполя, смеялся.

Не знала я тогда, что может мак

Жизнь оборвать, остановить биенье

В усталом сердце, кровь оледенить

В застывших жилах, так что наше тело

Поволокут крюками и швырнут

В могилу общую. Да, наше тело...

А что душа? На небо или в ад

Она пойдет. Куда ж пойдет моя?

(Берет со стены факел и подходит к постели Гвидо.)

Как сон его спокоен! Спит, как мальчик,

Уставший от игры. О, если б я

Могла так спать. Но сны мне снятся ночью!

(Наклоняясь над ним.)

Что, если поцелую я его?

Нет, я его устами обожгу!

Ему любви довольно. Все готово.

Из Падуи он нынче в ночь уедет;

И это хорошо. Синьор судья,

Быть может, умны вы; но я умнее,

И это хорошо. - Как я любила!

Но из любви цветок кровавый вырос.

(Возвращается к столу.)

Лишь выпить этот сок - всему конец.

Чем лучше ждать, когда захочет смерть

Прийти к моей постели, с черной свитой

Болезней, старости, бед, угрызений?

Ужель еще должна страдать я много?

Я слишком молода, чтоб умирать.

Но это надо. Почему же надо?

Он убежит сегодня. Кровь его

Меня не будет мучить. Нет, так надо.

Я грех свершила, и за это - смерть.

Меня любил он, и за это - смерть.

Меня не любит он, за это - смерть.

Я б умерла счастливой, если б он

Поцеловал меня; он не захочет.

Его не знала я, и мне казалось,

Что он меня предаст суду. Как странно!

Мы, женщины, умеем разгадать

Возлюбленного, лишь расставшись с ним.

Колокол начинает звонить.

Проклятый колокол! Как жадный волк,

Ты медной глоткой вопиешь о смерти.

Добычи не получишь, замолчи!

Он шевельнулся - я должна спешить.

(Берет в руки чашу.)

Любовь! любовь! любовь! не знала я,

Что так тебя я буду прославлять!

(Выпивает яд и ставит чашу на стол, позади себя.)

Этот шум будит Гвидо, он встает, но не видит, что она сделала. Минуту длится молчание, они смотрят друг на друга.

Я не прощения пришла просить:

Я знаю, ты простить меня не можешь.

Не будем говорить об этом. Я

Во всем созналась судьям: говорили,

Что басней я тебя спасти хочу,

Что ты - сообщник мой, что милосердьем

Играют женщины, как и любовью,