Химия чувств

Тристен все рассматривал меня, мои щеки, нос, шею и даже мою ужасную пижаму, а когда он снова посмотрел мне в глаза, мне показалось, что он смущен. Но я все же уверена, совершенно уверена, что, когда он прошептал: «Джилл, ты такая хорошая», в его голосе слышалось желание.

Чаще мне это говорили с издевкой. Джилл Джекел такая добродетельная, она такая хорошая. Но когда то же самое сказал Тристен… это показалось мне самым прекрасным на свете комплиментом.

Но я едва это осознала. Я вся была в ощущениях: его рука касалась моего уха, а когда он провел тыльной стороной указательного пальца по моей щеке, опускаясь вниз медленно, но с той самой непоколебимой уверенностью, с которой он мог подчинить себе химические элементы и расстроенное пианино, по моему телу разлилась теплота.

Сердце колотилось от предвкушения… и страха.

Мне этого хотелось. Действительно хотелось. Я хотела его. В глубине души я хотела этого с того самого дня, как мы встретились на кладбище…

Но меня до этого ни разу не целовали. Тристен догадается? Что у него был опыт, я знала.

К тому же он признался, что он опасен. И Дарси то же самое говорила. Она меня предупреждала… Ты кончишь, как отец…

Кровь с папиного списка стала ближе…

Я чуть отстранилась.

— Джилл, — повторил Тристен более хриплым голосом и уже увереннее провел рукой по моей шее сзади, притягивая меня к себе. — Ты такая милая.

— Тристен… — Я понимала, что его надо остановить, обязательно … Но я позволила ему приблизиться, мне нравилось это искушение. — Тристен…

Он мне не ответил, продолжая ласкать мою шею, и мы осторожно, но уверенно сближались. Я вдыхала знакомый аромат его кожи, слушала его нежный голос…

Всего один поцелуй. А потом я его оттолкну…

Я закрыла глаза, и в этот же миг теплые губы Тристена легонько коснулись моих, это прикосновение было едва заметно, и в то же время шквал эмоций обрушился на меня, жар и холод одновременно, тут я почувствовала страх и уперлась ладонями в его грудь.

Нет, это все неправильно… Время неподходящее… Он неправильно поступает…

А колебалась ли Бекка? Бекка, которую он видел в своих снах?

— Прекрати сейчас же!

Мне показалось, что это я выкрикнула.

Но когда мы с Тристеном резко дернулись в разные стороны и я открыла глаза, то увидела, что с другой стороны дивана стоит моя мама, скрестив руки на груди. В глазах ее явно читались ужас и возмущение… к тому же я заметила, что она была на удивление бодра.

Глава 35 Джилл

— Что тут происходит? — требовательно спросила мама. — Джилл, объясни мне!

Я тут же покраснела от стыда.

— Н-ничего, — заикаясь, ответила я.

Действительно ничего?

Я бросила взгляд на Тристена, но по его лицу не поняла ничего.

— Миссис Джекел, это я виноват, — сказал он, вставая. — Я пришел поговорить с Джилл, и боюсь, что… — Он пожал плечами и улыбнулся… наверное, это была самая застенчивая улыбка, которую он мог изобразить. — Что я могу сказать в свое оправдание, кроме того, что мне нравится ваша дочь? Я уверен, что не я первый пытался ее поцеловать.

Я замерла и только молилась о том, чтобы мама не попыталась это оспорить. Она ведь знала, что у меня никогда никого не было. Я даже на свидание никогда не ходила. Он у меня первый.

И всерьез ли Тристен сказал, что я ему нравлюсь? Или просто чтобы маму успокоить? Что между нами произошло — точнее, чуть не произошло?

— Вот и все, — уже более серьезно добавил Тристен. — Я пришел в первый раз и впервые попытался ее поцеловать — не более того.

Да, не более того. Можно ли было вообще назвать это поцелуем?

— Джилл, это правда? — спросила мама. — Он у нас впервые?

Я поняла, что она расстроена и думает, что между нами что-то происходило, пока она спала на втором этаже под воздействием таблеток.

— Да, мам, — соврала я. — Он сегодня первый раз пришел. Все это случайно получилось.

Но мама уже снова переключилась на Тристена. Она склонила голову:

— Мне кажется, что я тебя уже видела. И слышала твой голос.

— Да, — ответил Тристен, — говорят, я сильно похож на отца.

Когда мама поняла, кто это, она кивнула, и расслабилась.

— Разумеется. Ты Тристен. Отец часто тебя упоминает.

— Наверняка жалуется на меня — попробовал пошутить Тристен.

— Нет, он вроде бы тобой очень гордится. — Мама спрятала руки в карманы изношенного халата и принялась осматривать Тристена с ног до головы — было ясно, что она пыталась примириться с тем, что незваный гость оказался тем самым юношей, которого нахваливал доктор Хайд. — Твой отец сказал, что ты прекрасно играешь на рояле, — вспомнила она. — И подаешь большие надежды как композитор.

В кои-то веки Тристен смутился — его, наверное, удивило, что отец его нахваливал.

— Приятно слышать, — наконец сказал он. — Но, я боюсь, отец расстроится, если вы расскажете ему, какое плохое я на вас сегодня впечатление произвел. Снова прошу прощения.

Мама, казалось, обдумывала, что сказать на это.

— Я, наверное, слишком эмоционально отреагировала. Особенно учитывая, из какой ты семьи, Тристен. Я знаю, что ты приложил все усилия, чтобы нам помочь.

— Ничего особенного, — сказал он.

— Нет, ты совершил очень добрый поступок, помог мне — и Джилл. Я… я жалею, что у меня не было возможности сказать тебе спасибо раньше.

Когда мама его поблагодарила, я поняла, что ему удалось взять под контроль даже эту ситуацию, как, впрочем, и всегда.

Мама посмотрела на меня. В ее глазах читались печаль и усталость.

— Джилл, я понимаю, тебе сейчас непросто, — признала она. — Я уверена, что ты соблюдаешь правила, и, наверное, справедливо отметить, что я была дома… — Мама, похоже, утратила уверенность, трясущейся рукой она попыталась поправить свои растрепанные волосы — у нее была такая же привычка, как и у меня. — Я понимаю, что сейчас в твоей жизни творится бог знает что, все эти свидания, как ну других девчонок. Дело…

Мама не смогла закончить фразу, и мы с Тристеном взволнованно переглянулись.

— Миссис Джекел? — спросил он, направляясь к маме. — Вы в порядке?

— Я просто устала, — ответила она. — Я спустилась за лекарством…

— Идемте, — сказал Тристен, взял маму за локоть и повел ее вокруг дивана. Она тяжело опустилась рядом со мной, а Тристен, делая шаг назад, аккуратно взял листок, лежавший до этого прямо на виду, свернул его и сунул в карман. Но мама его увидела.

— Что это? — резко спросила она, вскинувшись. — Этот листок?

У меня сердце чуть из груди не вылетело. Я даже не знала, помнила ли мама, что бредила этим списком, но я испугалась, что, если она сейчас увидит папину кровь, ее снова резко накроет депрессия и она впадет в полную кататонию. Это было просто недопустимо. Я посмотрела на Тристена с надеждой на