Радостно забились парадной дробью наши сердца. Спасены! Возликовали томимые долгой неизвестностью наши души. Спасены! Вздохнули с облегчением наши многострадальные задницы, избитые о седла.
Неожиданности начались, где и не мыслились. Карета, выполнив гоночный вираж со скрипом осей и отрывом колес от земли, преградила обретшим спасение дорогу. Дверь с выпуклым гербом резко, как от пинка, открылась. Из атласно-розовых внутренностей кабины появилась симпатичная сеньора, похожая на панночку из 'Вия'.
— Добро пожаловать, граф! — обратилась она ко мне, словно мы были знакомы тысячу и одну ночь.
Я непонимающе посмотрел на Маршалси, Маршалси на меня.
— Вирхофф, — в полголоса угрожающе прошипел он, в ожидании подвоха. Я невинно округлил глаза. Ни сном, ни духом!
— Добро пожаловать, граф, — настойчиво повторила мне 'панночка'. Голос ее окрасился оттенками плохо сдерживаемого негодования. Два здоровенных пса, словно по команде материализовались из ниоткуда и, закружили вокруг нашей троицы, свирепо косясь в мою сторону. На собачьих мордах ясно написано красноречивое: Прикажут — берегись!
Признаюсь, я растерялся. Я лупился на 'панночку' и не мог сообразить чего собственно от меня надобно. В поисках ответа мысли в моей голове метались, что юный пожарник на тушении борделя. Нужно и дело делать, и самому не сгореть и охота на девок голых и сиськатых посмотреть.
— Вирхофф! — призвал Маршалси, не меньше меня желавший получить объяснения.
— Вот как? Вирхофф?!! — удивилась 'панночка' заходясь в гневе. На ее голос псы сделали стойку, нацелившись на меня. По сравнению с ними альгвасил выглядел школьным учителем. — Ничего умнее ты, Гонзаго, придумать не мог!
Гонзаго? Теперь становилось ясно! Меня принимали за другого. Очевидно внешнее сходство, ввело в заблуждение очаровательную сеньору! Стражник из Кастехона и урядник из медвытрезвителя, чем не образчик такой возможности. Не маячь за моими плечами лектуровский альгвасил, может я бы здраво отказался поиметь дивиденды с недоразумения. Но альгвасил-то не дедушка Мазай!
Одарив сеньору снисходительным взглядом, я натянул на рожу улыбку из запасников уличных пижонов и непринужденно подбоченился. Мои приготовления имели плачевные последствия.
— Душегуб! Людоед! — призвала псов прекрасная незнакомка.
Зверюги встали в ударную позицию. Моя лошадь в испуге прянула назад, норовя развернуться и самовольно дать деру.
— Не балуй, курва! — призвал я к подчинению животину. Увы, мои слова сеньора отнесла на свой счет. Глаза ее широко распахнулись, лицо исказилось, губы сжались в нитку.
Ату, его! — предупредил мой мозг команду оскорбленной незнакомки.
К счастью мои уши услышали иное.
— Алехандро!
И голос, и тон как серпом по… Ну, сами знаете почему. В каждой произнесенной букве шаг приближающегося к моему эшафоту палача. Во всяком слоге блеск падающей на плаху секиры. В целом смертельный приговор, вынесенный миллион раз.
Пара отпущенных матюгов слабо помогли делу…
…Сзади все четче, слышался топот конских копыт. Прибывал сеньор Пачеко вознамерившийся заполучить наши персоны.
Повинуясь команде бравого сержанта, его вояки заслонили погоне доступ на землю Близзена.
— Я должен арестовать этих людей! — заявил альгвасил громогласно. — Они нанесли оскорбление короне Геттера!
По тому, как грозно дыбились усы у чахоточного стража порядка, я понял, с недавних пор мой арест смысл его жизни. А чему удивляться? Левую сторону альгвасильского фейса занимал красно-фиолетовый отпечаток моего сапога.
— Здесь Близзен, альгвасил, — презрительно осматривая рьяного слугу закона, напомнила незнакомка.
— Сеньора, смею напомнить: преступник является таковым где бы он не находился, — попытался качать права Пачеко. Его по сути в высшей степени справедливое замечание не нашло должного понимания у 'панночки'.
— Танкред! — кликнула она на помощь сержанта и по-дирижерски легко взмахнула ручкой. Лязганье боевого железа прозвучали увертюрой к предстоящей симфонии схватки.
— Вы должно быть плохо представляете последствия ваших действий, — воззвал альгвасил к благоразумию сеньоры через ощетинившуюся сталью шеренгу. — Укрывательство преступников, нападение на представителя императорской власти…
Я тихо попросил небеса, пусть благоразумие, не является определяющим достоинством незнакомки.
Сеньора вновь дернула пальчиками. Ведомые сержантом близнецы навалились на альгвасильских ребят. Раздались крики, ржание напуганных лошадей, звон оружия.
— Вы игнорируете интересы императора! — вопил сеньор Пачеко, уворачиваясь от ударов. Унялся настырный альгвасил только схлопотав мечом по бедру. Взбучка вразумила Пачеко и он, сыпля проклятья и угрозы ретироваться следом за своими подчиненными.
События происходили весьма динамично. Я даже не успел перемолвиться словечком с Маршалси. Улизнуть под шумок тоже не представилось возможным. Душегуб и Людоед стерегли меня пуще, чем скупой рыцарь свой сундук.
После того как с альгвасил и лектуровцы драпанули восвояси, воинственно настроенная сеньора вновь оборотилось на мне.
— Лех, мы теряем время, — убеждала она меня, словно я был стриптизер стесняющийся снять штаны. — Ты едешь со мной!
Святая инквизиция и то доброжелательней. Колесовать, сжечь, четвертовать — нормальные дела! Сеньора хотела большего.
Если и заикнусь, что не Гонзаго, она не станет слушать! — заподозрил я тщетность признаний. Сеньора аж светилась от ярости, желая заполучить графа! С другой стороны стоило ли искушать судьбу. Альгвасил отъехал недалече!
Я испытывающе посмотрел на разгневанную незнакомку, затем для полноты картины представил кравожадно-радостное лицо Пачеко. Может у бывших героев и дефицит с наличием мозгов, но не настолько же!
Утро вечера мудренее, — предостерег я себя житейской мудростью от несвоевременного чистосердечного признания.
— Раз вы настаиваете, — оставив размышления, согласился я с предложением сеньоры и повинно склонил голову.
В нетерпении зацапать Гонзаго, рассерженная пассажирка кареты сошла с подножки, уступая дорогу. От взгляда ее черных неистовых глаз мне стало ой как не хорошо. Безумно захотелось, приложившись к султыге. Но не виноградной благодатью, а с самопалом из технического спирта, хлорированной воды, с добавкой пипеточной капли ацетона. Для полноты букета!
— Возьмите у сеньора графа лошадь, — распорядилась 'панночка'.
Я ответил немного корявой, но любезной улыбкой.
Мне придержали коня, и я пересел из седла в комфортную мягкость пузатых диванов из розового бархата.
— Не смею задерживать! — великодушно смилостивилась 'панночка' над Маршалси и бардом. — Вы вольны убираться хоть в Земли Порока.
— Они со мной, — напомнил я сеньоре и, выглядывая из кареты, что кролик из запазухи фокусника приказал. — Езжайте следом.
Такого недоброго взгляда я не удостаивался и от вопрошавших о Сучьей Норе гражданских дядь. Но то касаемо меня. Что до моих друзей, имейся под началом 'панночки' рота карабинеров, она бы не раздумывая скомандовала: Пли! Но роты под рукой не было и, сеньора молчаливо согласилась на их
