'Для полноты картины позволю себе добавить, — сказал хозяин дома, многозначительно посмотрев на сидевшего рядом с ним Фрица Тодта, — что и сегодня можно делать неплохие дела'.
Банковский директор д-р Гонтерд одобрительно кивнул.
'Достаточно вспомнить об автострадах', — поддержал он мнение своего коллеги.
'Предварительное финансирование их строительства и связанные с этим компенсации — немалый куш для каждого из нас. Поэтому мы охотно прощаем вам вашу хитрость, господин Тодт. Очень хорошо, что вы сделали из Гитлера 'изобретателя' автострад, а сами наживаете на этом проекте очень неплохой политический капитал',— добавил Штаус, улыбаясь Тодту.
Последний патетически всплеснул руками и зашумел:
'Нет, нет, господа! Сказка о том, будто фюреру пришла в голову мысль о строительстве автострад, выдумана не мною. Но не будем разрушать легенду имперского министра пропаганды д-ра Геббельса. Люди охотно слушают подобные вещи. Однако в действительности все было несколько иначе'.
Эти слова не вызвали особых эмоций среди гостей, и Тодт решил высказаться подробнее:
'6 ноября 1926 года, когда я еще был техническим руководителем одной немецкой дорожно- строительной: фирмы, во Франкфурте-на-Майне была основана ХАФРАБА. Первый проект этого объединения, членами которого были провинции, города, промышленные и торговые союзы, фирмы и частные лица, предусматривал строительство крупной автомобильной дороги между Франкфуртом и Базелем. Уже были определены технические подробности, например ширина шоссе и мостов, устройство путепроводов и съездов. Для обозначения новой дороги кто-то уже предложил слово 'автострада'. С 1931 года газета нашего объединения так и стала называться 'Аутобан' — 'Автострада'. Однако имперское министерство путей сообщения не признавало преимущества подобных магистралей и опасалось, что их эксплуатация нанесет финансовый урон железным дорогам.
Рейхсвер также забраковал проект автострад, заявив, что в случае войны они облегчат вражеской авиации: ориентировку. В 1930 году, в день, когда в рейхстаге предстояло голосование по законопроекту относительно планов ХАФРАБА, наш парламент был распущен. И если бы не это злополучное обстоятельство, мы бы еще до 1933 года сдали в эксплуатацию сотни километров автострад.
Вскоре после своего прихода к власти Гитлер решил развернуть огромное дорожное строительство, чтобы хоть частично смягчить ужасающую безработицу.
27 июня 1933 года он издал закон о создании предприятия 'Имперские автострады', а осенью, точнее, 23 сентября вынул первую лопату на участке Франкфурт — Мангейм.
Будучи генеральным директором германских автомобильных дорог, я нес полную ответственность за эти работы, но ни сегодня, ни в будущем не должно создаться впечатление, что именно я строил автострады. Все они должны называться 'дорогами фюрера'. Сотням тысяч рабочих, которые с киркой и лопатой вышли на бой с миллионами кубометров грунта, наша национал-социалистская пропаганда будет внушать легенду о том, как Адольф Гитлер 'изобрел' автострады.
Но все мы охотно подчиняемся желаниям фюрера, ибо гордимся возглавляемым им движением'.
По дороге домой я перебирал в памяти встречи и разговоры в доме фон Штауса. Кто бы подумал, что я вдруг попаду в такое именитое общество? Но что же, в сущности, отличало этих людей от прочих смертных? Банковские счета — больше ничего. Но именно они решали все. А все их мелкие ухищрения, их старания любой ценой импонировать друг другу могли вызвать только улыбку. В общем, люди, самые что ни на есть обычные люди! Рассказ про автострады заинтересовал меня как гонщика. Прежде я не знал, что речь шла о старом проекте и что рейхсвер был против него. Рейхсвер? А при чем тут он? Впрочем, конечно! Стратегические соображения! Ими определялось все...
После аристократического обеда меня вдруг неудержимо потянуло на 'пиво с прицепом' — хотелось 'смыть' все неприятные ощущения, навеянные этим 'высшим обществом'. Поэтому я направился в артистический кабачок матушки Хопман на Кантштрассе. Хозяйка потчевала своих гостей банальными, но невыразимо вкусными свиными ножками с квашеной капустой, а то просто сардельками. К еде автоматически подавалась первосортная пшеничная водка и пиво. Выдающимся посетителям, например поэту Рингельнатцу или профессору художнику Касбергу, известному анималисту, полагалось пильзенское в бутылках. Увидев Макса Шмелинга и знаменитого тогда теннисиста Готфрида фон Крама, я подсел к их столику. Все вокруг тонуло в густых клубах табачного дыма. На эстраду вышла Цара Леандер и запела что-то своим низким грудным голосом. Какое же это было наслаждение слушать ее!
В общем, здесь все было далеко не так 'благородно', как у Штауса, но зато очень здорово!
Мы решили развлечься занятными историями. Жребий пал на меня. Я вспомнил несколько веселых эпизодов из моей спортивной жизни — их было бесконечно много. Так, например, среди гонщиков концерна 'Ауто-унион' установился такой обычай: в конце сезона, после подписания контрактов на будущий год, устраивать грандиозные пирушки в ресторане. Каждый из четырех главных гонщиков поочередно приглашал своих коллег, которым разрешалось есть и пить все, что вздумается и сколько захочется. Как правило, эти кутежи происходили в Северной Италии, в период опробования новых машин. Местом действия был ресторан высшего разряда, где собирались Руди Хассе, некогда широко известный гонщик- мотоциклист Г. П. Мюллер, швейцарец Кристиан Кауц и итальянская автозвезда Тацио Нуволари.
Не считаясь с ценами, все заказывали одно блюдо за другим, и через несколько минут столик ломился от устриц, черной икры и других закусок. Основное меню составляли изысканнейшие кушанья. Бойкие официанты как угорелые сновали менаду нами, буфетом и кухней, приносили на огромных подносах самые дорогие яства и вина. При этом гонщики придумали такую шутку: когда было съедено и выпито на 500 марок, угощающий получал право вдеть в бутоньерку красную гвоздику. Однажды в Милане Тацио Нуволари украсил себя целыми тремя гвоздиками — счет перевалил за 1500 марок. Он сидел с гордо поднятой головой и счастливой улыбкой на лице, а его товарищи уже почти не подавали признаков жизни. Но это более чем расточительное пиршество ничуть не смутило щедрого Тацио. Он знал — премия за победу на будущих состязаниях с лихвой перекроет этот расход.
Однажды после проигранной гонки Караччиола, Ланг, англичанин Симэн и я лихо разыграли нашего шефа толстяка Нойбауэра. Недовольный неудачным выступлением своей команды, он не пожелал явиться на традиционный товарищеский ужин. Тогда в свою очередь разозлились и мы. Нам удалось разведать, в каком ресторане он намеревался провести вечер, и мы поехали туда. Нойбауэр еще не успел покончить с закуской, как я подсел к его столику и заказал себе какое-то особенно дорогое фирменное блюдо. Вскоре к нам присоединился улыбающийся Герман Ланг со своей супругой Лидией. Затем Караччиола с женой, которую мы ласково называли Бэби, наш инженер Уленхаут и, наконец, Дик Симэн со своей Эрикой. Короче, подобрался 'полный комплект'. Все удивлялись 'случайности' этой встречи, без конца пили за нее и предавались откровенному обжорству.
С наслаждением мы наблюдали, как все больше вытягивалось лицо Нойбауэра, почуявшего подвох, как он все сильнее нервничал. Вскоре после полуночи Караччиола как ни в чем не бывало объявил ему от нашего имени: 'Альфред, платить по счету будете вы!' Бедный Нойбауэр! Никакие протесты ему не помогли, с тяжким вздохом он достал свой бумажник...
Постоянная опасность, грозившая нам па тренировках и гонках, порождала необычно сильную потребность веселиться в свободное время. Все хотели вести себя как бог на душу положит.
Бернд Роземайер и руководитель команды 'Ауто-унион' Вильгельм Себастиан придумали себе особую забаву: пользуясь небольшим электромагнитом, они частенько вызывали среди друзей и знакомых страшный переполох.
Ганс Штук и его жена Паула никогда не разлучались со своим жесткошерстым терьером Крэком. В отеле они устроили ему удобное ложе на небольшом матраце. Перед вечером Себастиан и Майер, прокравшись в номер Штуков, намочили матрац водой и подключили к нему свой электроаппарат, перебросив тонкий провод через перила балкона. Ночью, когда супруги Штук спали сном праведников, злоумышленники крутанули сбою машинку и бедная собачонка подверглась мгновенному и довольно сильному электрошоку. Терьер дернулся как ужаленный, с пронзительным воем пронесся по комнате и забился в угол. Разбуженные муж и жена вскочили с постели, кинулись к любимому псу и спросонья стали его успокаивать. Но едва дрожащий от испуга Крэк был водворен на прежнее место, как повторилось то же самое. Только теперь Ганс Штук обнаружил два провода и понял, 'где зарыта собака'...
Широн, уроженец Монако, один из лучших гонщиков Франции, редкостный ценитель тонкой кухни, придумал другой способ пугать мирных граждан: он затыкал выхлопные трубы автомобилей самыми
