Повседневная жизнь Греции во времена Троянской войны

Едва крестьяне успевали собрать зерновые и бобовые, наступало время убирать и заготовлять на зиму фрукты. На плоских крышах раскладывали сушиться смоквы, составлявшие основу рациона простонародья, миндаль, фисташки, ягоды можжевельника, сосновое семя, лесные и грецкие орехи. На плетенках в кладовых появлялись россыпи мелких и кислых яблок, зернистых груш, терпкой ароматной айвы и всех ягод, которые кажутся нам такими грубыми, — терновника, испанского боярышника, плодов каменного дерева. Осенью их сменяли рябина и каштан, а в конце зимы — мушмула.

Сбор винограда начинался на островах в середине августа и повсеместно продолжался до конца сентября. Округу оглашали крики и песни женщин-сборщиц и мужчин, уносивших полные корзины. Большинство виноградников, woinades, тянулись по склонам холмов за каменными оградами, поверху утыканными острыми осколками, чтобы отпугнуть лис и коз. Нередко виноградные лозы, weyewe, оплетали стволы больших деревьев, но уже тогда их умели сажать и рядами на расстоянии 1,8–2 метров друг от друга, подвязывая к подпоркам или оставляя стелиться по земле. Осенью их окучивали, зимой осторожно подрезали, весной окапывали, в начале лета удаляли лишние побеги, — в общем, в любое время года холили и лелеяли. Срезанные гроздья на 10 дней оставляли дозревать на солнечной площадке, а потом, еще пять дней продержав в тени, разминали ногами в огромном чане из обтесанного камня или обожженной глины. Сусло стекало и сцеживалось в стоящее внизу хранилище. Потом его переливали в высокие кувшины емкостью от 120 до 250 литров.

Откачка вина, woinos, происходила 50 дней спустя, и это был великий праздник. Люди первый раз в году пробовали кровь бога, вышедшего из-под пресса, — Диониса. Праздник вина — редкостное событие в череде однообразных дней. Тысячи людей бешено отплясывали до полного изнеможения. Священные деревья окружали танцоров, и все это было не банальной гулянкой, а настоящим ритуалом. По горам Беотии мчались менады, обезумевшие от присутствия своего бога. В следующий раз Диониса чествовали диалогизированным пением и танцами в январе, когда созреет вино, а потом — в марте или апреле, в пору нового цветения виноградников.

Часть гроздьев оставляли сушиться в числе прочих запасов на зиму. Виноградарь почти не пил вина, едва ли не всю свою продукцию он отправлял во дворец или храм в обмен на все необходимое в хозяйстве. Расчет, естественно, велся натурой. То греческое вино, которое не шло на возлияния богам и не выпивалось на торжественных пирах, — густое, темное, ароматное, на редкость хмельное, а часто еще и приправленное специями, успешно экспортировалось всем народам, жившим на берегах Черного и Средиземного морей. Оно невероятно упрощало сделки, окончательно лишало разума глупцов, как, например, циклопа Полифема, но подхлестывало мужество и горячность воинов, подобных Ахиллу и Одиссею. Вероятно, некоторые некрепленые вина, известные на архипелаге в Средневековье, — мальвазия, мюскаде, самосское, — восходят к наидревнейшим временам античности.

Оливки и масло

Оливки собирали с ноября по март. И опять-таки это делали женщины. Они расстилали под деревьями ткань, шестом сбивали плоды, а потом подбирали их. Мужчинам же надо было взрыхлить землю в феврале, если сезон выпадал не слишком дождливый, или в марте, чтобы уничтожить проросшие травы, и каждый второй год — в конце апреля, когда дерево приносило плоды, ведь оливы плодоносят через год. Помимо того мужчины делали подрезание и прививку деревьев, их окуривание и орошение в засушливое время года.

Женщины толкли черные блестящие плоды в деревянной ступке. Мужчины давили масло в волосяных мешках, наполненных этим пюре. Их бросали в снабженный желобом чан и рычагами опускали на них пресс. Из этого первого, так называемого холодного отжима получалось самое нежное масло. То, что добывали из оставшейся гущи при повторном отправлении ее под пресс после 20-дневного брожения или после «обесцвечивания» в горячей воде, всегда малость горчило. Оливковое масло заменяло микенцам наше сливочное, а заодно и мыло. Им наполняли светильники, оно же шло на изготовление большинства мазей, притираний, духов, благовоний и лекарств. В Микенах определенное количество оливкового масла входило в оплату труда работниц. Стволы олив шли на дрова, всякого рода поделки и изготовление древесного угля.

Правда, часть земледельцев располагала лишь плодами с одного-двух деревьев, да и то «во временном пользовании», приносивших в среднем 5–6 литров масла в год, а самые прекрасные плантации по 60–100 олив на гектар принадлежали святилищам. Только одна деревня Рукито поставляла около 2 тонн масла Кноссу, чьи боги были так лакомы до жирненького. Ритуал требовал, чтобы их идолы постоянно обмазывались маслом, а в храмах днем и ночью горели светильники. Всего за месяц жречество потребляло 136 литров масла (табличка Frl+31). В тот день, когда во дворцах вспыхнули пожары, оливковое масло изрядно поддержало и даже разожгло огонь.

Мед и ароматические травы

Не забудем, что в самой середине лета крестьяне выкуривали пчел, вскрывали улья и через глиняную или ивовую воронку выцеживали мед. В то время он заменял сахар. В больших амфорах мед жертвовали богам в святилищах и посвящали душам усопших.

Хозяева дворцов также требовали, чтобы крестьяне выращивали и поставляли им целый ряд ароматических трав: петрушку, кориандр, тмин, ароматный тростник, мяту, чуфу и некое «финикийское» растение, ponikiyo, возможно, содержавшее камедь, — его должны были везти в Кносс, по меньшей мере, 20 деревень.

Сельские обычаи и культы

В деревнях почитали не тех богов, что в городе. Незримые владыки там гораздо ближе к земле и человеку. Они обитали в деревьях и вечнозеленых кустарниках, таких, как мирт, кипарис, ель, мастиковое дерево, лавр, крушина и критский платан с вечнозеленой листвой. В разных местностях эти божества называли по-своему — Афайя, Бритомарпис (Кроткая Дева), Дафна, Геллотис, Авксезия, Акакаллис (Владычица Нарциссов), Гиацинф (божество гиацинтов). К ним обращались женщины, когда сажали растения и работали, хотели выйти замуж или благополучно разрешиться от бремени. Для них среди ветвей подвешивали кукол, пряди волос или одежду. И повсюду крестьяне почитали священные леса, откуда исходили пророчества.

Другие божества жили под землей. Их старались умилостивить приношением «чистых» жидкостей — воды, молока, меда — или приносили в жертву поросят, а все оставшееся после жертвоприношения бросали в яму. Божествам предлагали и различные злаки и хлопья пряжи, сложенные в чаши с круглым дном, kemos. Чаще всего эти божества анонимны или носят довольно туманные обозначения — Мать, Дочь, Нимфы, «Тот, кто раскалывает землю» (Эрихтоний), Богач (Плутон).

Боги также являлись в виде птиц — воронов, ворон, сов, кукушек. Спросить совета у подземных богов или душ усопших отправлялись в долину Ахерона или к входам в тенистые пещеры, на мыс Тенар и в великие ущелья Крита. Один из наиболее популярных культов, в XIII веке до н. э., распространившийся по всему Архипелагу, — это культ пещер, где, как верили микенцы, боги рождались, вступали в брак, а иногда и умирали. Женщины приходили туда просить ребенка или удачных родов у Элевфии («Той, что освобождает»), у Реи, матери бога Зевса, у Майи (Доброй Матери) горы Киллены, у Лато (Госпожи), у Ифигении («Той, что дает силы произвести на свет дитя»). Под землей же приобщались к культу Владычицы Зерна, Ариадны (Святейшей) и Диониса. Верующие целовали камень или дотрагивались до идола из кальцита. Большинство скал необычной формы и почти все источники тоже считались