класс». Думаю, над этой фразой стоит задуматься. Наличие большого и крепкого среднего класса во множестве стран мира — основа геополитической стабильности. Но ведь средний класс — это не состояние счета в банке, а состояние души. Вот почему большинство американцев охотно причисляют себя к среднему классу, даже если их материальное положение говорит о другом. Словосочетание «средний класс» описывает людей, которые верят, что существует путь от бедности и низкого достатка к более высокому уровню жизни и лучшему будущему для их детей. Можно считать себя представителем среднего класса, зарабатывая два доллара или двести долларов в день. Для этого достаточно лишь верить в социальную мобильность — в то, что у ваших детей есть шанс жить лучше, чем вы сами, — ив то, что упорный труд и игра по правилам, принятым в вашем обществе, приведет вас туда, куда вы хотите.
В определенном смысле тех, кто живет в плоском мире, от тех, кто существует за его пределами, отделяет именно эта линия надежды. Для Китая, Индии и стран бывшего Советского Союза хорошая новость заключается в том, что в них живут сотни миллионов людей, которые достаточно устремлены в будущее, чтобы быть средним классом. Для современной Африки, а также для сельскохозяйственных областей Китая, Индии, Латинской Америки и множества глухих уголков развитого мира плохая новость заключается в том, что сотни миллионов их жителей не имеют надежды, а потому и возможности превратиться в средний класс. Надежды у них нет по двум причинам: либо они слишком больны, либо их правительство слишком неэффективно, чтобы внушить им веру в лучшую жизнь.
К категории больных относятся те, чьей жизни постоянно угрожают СПИД, малярия, туберкулез, полиомиелит, те, у кого в домах нет проточной воды и электричества. Ужасно то, что многие из них живут в непосредственной близости от плоского мира. Во время визита в Бангалор я посетил экспериментальную школу «Шанти Бхаван» («Гавань Мира»). Она находится недалеко от деревни Балиганапалли, в провинции Тамил Наду, примерно в часе езды от бангалорских ультрасовременных центров высоких технологий. По пути в школу директор Лалита Лоу, энергичная и трезвомыслящая индийская христианка, с плохо скрываемой интонацией гнева рассказывала мне о своих 160 подопечных, родители которых живут в соседней деревне и принадлежат к касте «неприкасаемых».
«Родители этих ребятишек — старьевщики, кули, рабочие каменоломни, — говорила Лалита, пока мы добирались до школы по колдобинам и кочкам на нашем джипе. — Они живут за чертой бедности, они — низшая каста, которой предлагается смириться с судьбой и остаться на дне навсегда. Дети поступают в школу в возрасте четырех–пяти лет. Они не знают, что такое чистая вода, они привыкли пить воду из канавы — если, конечно, им повезет и рядом с домом есть канава. Они никогда не видели туалета, не принимали ванну… У них нет даже нормальной, не порванной одежды. Поэтому наша первая задача — социализация, приучение их к нормальной жизни. Поначалу они еще выбегают на улицу, писают, и какают, где попало. Мы даже не сразу даем им спать на постели — для них это культурный шок».
Я сидел на заднем сиденье и лихорадочно заносил в ноутбук каждое слово Лалиты, стараясь не вмешиваться в ее проникновенный монолог о деревенской жизни.
«Это «Индийское сияние» (предвыборный лозунг правящей партии Бхаратийа Джаната на выборах 2004 года) раздражает таких людей, как мы, — продолжала она. — Им не помешало бы приехать в сельскую местность и посмотреть, как сияет Индия здесь, заглянуть в глаза детей и увидеть, есть ли сияние в них. Индия сияет на страницах глянцевых журналов, но стоит выехать за границу Бангалора, и вашим глазам предстанет совсем не сияющая картина… В деревнях процветает алкоголизм, растут материнское детоубийство и преступность. Приходится давать взятки, чтобы провести электричество и воду; приходится давать взятки налоговому инспектору, чтобы он правильно начислил налог. Да, в Индии растет средний и высший класс, но есть 700 миллионов людей, которые оставлены за бортом, они не знают ничего, кроме тоски, мрака и отчаяния. Они родились с такой судьбой, они должны так жить и так же умереть. Для них сияет только солнце, жаркое и безжалостное, и многие умирают от солнечного удара». Единственная мышь, которую встречали эти дети, добавила она, это не компьютерная «мышь», а самая что ни на есть настоящая.
В сельских провинциях Индии, Китая, Африки, Латинской Америки — тысячи таких деревень. Нет ничего удивительного в том, что дети, рожденные в развивающемся, то есть неплоском, мире, гораздо чаще умирают от излечимых болезней, чем их ровесники, живущие в плоском мире. В самых проблемных сельских зонах Южной Африки каждая третья беременная женщина — носитель ВИЧ–инфекции. Одна эпидемия СПИДа способна отправить нацию в смертельный штопор: многие учителя в африканских школах заражены СПИДом, а потому не могут преподавать, дети, особенно девочки, не могут учиться, либо потому что вынуждены ухаживать за умирающими от СПИДа родителями, либо потому что остались сиротами, без денег на образование. Не имея образования, молодежь не научится защищать себя от смертельных болезней, не говоря о том, чтобы узнать, как обезопасить себя от случайных сексуальных связей и их последствий. Если угроза эпидемии СПИДа в Индии и Китае, такой же мощной, как в Южной Африке, остается весьма реальной, то главным образом потому, что во всем мире только один из пяти человек из группы риска имеет доступ к средствам защиты и предохранения. Десятки миллионов женщин, которые хотели бы и могли бы воспользоваться средствами планирования семьи, не имеют такой возможности из– за отсутствия финансовой поддержки государства. Нельзя добиться экономического роста в стране, где 50% населения больны малярией, или половина детей страдает дистрофией, или треть матерей умирает от СПИДа.
Понятно, что Китаю и Индии лучше оттого, что хотя бы часть их населения влилась в пространство плоского мира. Когда общество начинает процветать, в нем запускается благодетельный цикл обновления: Производится достаточно еды, чтобы люди перестали заниматься земледелием, избыток рабочей силы получает образование и переходит на работу в промышленность и сферу услуг, соответственно, уровень образования растет, университеты становятся доступнее, развиваются инновации, вслед за ними идут открытый рынок, экономический рост, лучшая инфраструктура, лучшая медицина, более медленный рост населения. В крупных городах Индии и Китая наблюдается именно такая динамика, люди получают возможность конкурировать на плоском игровом поле и привлекать миллиарды долларов инвестиций.
Но существует много, очень много тех, кто не участвует в этом цикле. Они живут в деревнях и сельских областях, куда готовы вкладывать деньги разве что криминальные авторитеты. Они живут там, где насилие, гражданские войны и болезни соревнуются друг с другом за право уничтожить как можно больше мирного населения. Мир станет окончательно плоским, только когда все эти люди вольются в него. Билл Гейтс, глава «Майкрософт», — один из немногих людей, достаточно состоятельных, чтобы мочь повлиять на эту ситуацию, и при этом обративших на нее внимание. Фонд Билла и Мелинды Гейтс, капитал которого составляет 27 млрд. долларов, называет своей миссией помощь лишенной перспектив и осаждаемой болезнями части глобального населения. Я уже долгие годы остаюсь критиком некоторых анти конкурентных бизнес–практик «Майкрософт» и сейчас готов подписаться под каждым своим словом. Однако меня впечатляет то, насколько Гейтс — подкрепляя это деньгами и личным вкладом — привержен решению проблем неплоского мира. Оба раза, когда я беседовал с ним, глава «Майкрософт» больше всего говорил именно на эту тему и говорил так эмоционально, как ни о чем другом.
«Никто не инвестирует в эти «остальные» три миллиарда, — сказал Гейтс. — Было подсчитано, что спасение жизни в Соединенных Штатах стоит 5 или 6 млн долларов — именно столько денег готово потратить наше общество. За пределами США вам это обойдется меньше чем в 100 долларов. Но сколько людей захотят сделать такое вложение?»
«Если бы дело было только во времени, — продолжал Гейтс, — что–то вроде «подождите, через двадцать–тридцать лет все будут там», — можно было бы с гордостью заявлять, что весь мир стал плоским. Но дело в том, что эти три миллиарда, фактически находятся в ловушке, и не исключено, что Они так никогда и не попадут в благодетельный цикл обновления: больше образования, больше здравоохранения, больше капитализма, больше правопорядка, больше доходов и так далее. Я боюсь, как бы плоская половина мира не осталась только половиной».
Возьмите малярию — заболевание, вызываемое паразитом, переносчиком которого являются комары. На сегодняшний день это самый главный убийца матерей на планете. Хотя сегодня в плоской части мира от малярии не умирает почти никто, в другой половине от нее ежегодно гибнет больше миллиона человек, 700 000 из которых — дети, в основном африканские. Мало того, за последние двадцать лет уровень смертности от малярии увеличился вдвое, потому что комары стали более стойкими к антималярийным препаратам, а фармацевтические компании не особенно вкладываются в разработку новых вакцин, так как на них нет
