аспирантов и профессоров. Профессора посылали нам своих лучших учеников с сознанием, что если те не подойдут 50, нашим параметрам, это отразится на их собственной репутации. Теперь у нас все налажено: лучшие профессора лучших университетов рекомендуют нам своих лучших студентов. Многие из них собираются получать степень в Стэнфорде или МТИ, но сперва хотят провести пару лет на стажировке в «Майкрософт», чтобы на выходе иметь рекомендательное Письмо, гарантирующее, что МТИ может их брать, не задумываясь». Сегодня в китайской лаборатории «Майкрософт» постоянно работает больше двухсот молодых исследователей и еще четыреста выполняют разовые проекты — это своеобразный трудовой резерв компании.
«Они воспринимают свое место как шанс обеспечить материальное благополучие, который выпадает раз в жизни, — сказал Ли о сотрудниках «Майкрософт рисеч Эйша». — Их родители собственными глазами видели культурную революцию. Максимум чего каждый из них мог добиться, это стать профессором, иметь небольшой приработок на стороне — потому что китайские профессора получают мизерные деньги — и, может быть, опубликовать одну чахлую статью в научном журнале. Здесь же они не занимаются ничем, кроме научной работы, и имеют в своем распоряжении прекрасную технику и огромные ресурсы. Администрирование их не касается — для этого мы нанимаем специальных людей. Знаете, они просто не могут поверить свалившемуся на них счастью: по собственной воле трудятся по пятнадцать–восемнадцать часов в день и еще приходят в выходные. Они работают в праздники, потому что попасть в «Майкрософт» было их мечтой». Ли, который служил в других высокотехнологических компаниях перед тем как перейти в «Майкрософт», признался, что до «Майкрософт рисеч Эйша» он еще не видел исследовательской лаборатории, которая бы работала с энтузиазмом вновь открывшейся компании.
«Если приходите к нам в центр в два часа ночи, в нем полно людей, приходите в восемь утра — та же картина», — сказал он.
По мнению Ли, «Майкрософт» как американская компания только повышает свои ставки, привлекая всех этих людей. «Теперь у нас на двести блестящих специалистов больше — на двести авторов патентов и творцов интеллектуальной собственности. Эти двести человек не отнимают места у двухсот американцев в Редмонде. Они занимаются оригинальными исследованиями, результаты которых применимы в глобальном масштабе».
«Майкрософт рисеч Эйша» уже заработал себе международную репутацию поставщика ведущих специалистов на наиболее важные научные конференции и передовых статей в наиболее важные научные журналы. «Эта культура, которая достроила Великую стену, — добавил Ли. — Упорство и целеустремленность — ее отличительные признаки». У Китая, пояснил он, одновременно развиты комплекс превосходства и комплекс неполноценности, и именно поэтому гонка, в которую он вступил с американцами, это гонка к вершинам, а не наоборот. Среди китайцев широко распространено представление, что их родина была когда–то великой страной, что она не успевала в прошлом, но в настоящий момент серьезно отстает и вынуждена догонять вырвавшихся вперед. «Поэтому Здесь есть и патриотический импульс, — сказал он. — Если Каша лаборатория будет не хуже редмондской, это подстегнет национальную гордость».
Подобная установка на завоевание командных высот в Научно–техническом образовании — то, что совершенно отсутствует сегодня в Соединенных Штатах.
Процитирую руководителя «Интел» Крейга Баррета: «США Обеспечат себе завтрашнее технологическое лидерство, инновации и рабочие места только под гарантии сегодняшней приверженности финансированию фундаментальных исследован». Согласно докладу, опубликованному в 2004 году промышленно–образовательной коалицией «Рабочая группа по перспективам американских инноваций», фундаментальные исследования, проведенные в ведущих университетах США, — в области химии, физики, нанотехнологии, геномики и полупроводниковой технологии — породили 4000 вновь образованных компаний, в которых работало 1,1 млн человек и совокупный объем продаж которых составил 232 млрд долларов. Но чтобы обеспечить дальнейший прогресс, говорилось в докладе, требуется ежегодное 10–12– процентное увеличение бюджета ключевых финансовых агентств в сфере науки: Национального института науки и техники, Национального научного фонда, Управления науки Министерства энергетики и исследовательских институтов Министерства обороны.
К сожалению, констатировала рабочая группа, федеральные ассигнования на физико–математические и инженерные науки, в долях от ВВП, были урезаны за период между 1970 и 2000 годами на 37%. Таким образом, в период, когда нам нужно удваивать инвестиции в фундаментальные исследования, чтобы компенсировать недостаточную целеустремленность и понижающийся образовательный уровень, мы, наоборот, их сокращаем.
Когда администрация Буша и республиканский Конгресс приняли решение урезать финансирование Национального научного фонда на 2005 год, конгрессмен–республиканец от Миссури Берн Элерс возвысил свой одинокий голос, чтобы заявить: «Я понимаю, что в свете фискальных ограничений часто необходимо принимать непростые решения. Но я не понимаю, какой расчет стоит за решением вывести науку из числа наших приоритетов. Тем же актом, который сокращает бюджет Национального научного фонда, мы увеличиваем расходную часть национального бюджета на финансовый 2005 год — таким образом очевидно, что и в условиях строгой фискальной политики мы могли бы изыскать дополнительные средства на фундаментальные исследования. Но мы не только не пытаемся нейтрализовать инфляционный рост, мы фактически уменьшаем долю фундаментальных исследований в совокупном бюджете. Это решение демонстрирует опасное безразличие к будущему нации, и меня одновременно тревожит и удивляет, как мы могли пойти на этот шаг в то время, когда другие страны продолжают превосходить нас в математико– научном образовании и выделяют все больше средств на фундаментальные исследования. Нельзя надеяться выиграть битву за рабочие места у наших иностранных конкурентов, если мы не будем иметь хорошо подготовленного и обученного трудоспособного населения».
Да, такие надежды напрасны, и последствия губительного подхода уже начинают сказываться. Согласно данным Национального научного совета, с 1992 года доля всех научных статей, написанных американцами, сократилась на 10%. Доля американских статей, опубликованных в ведущем органе физической науки, журнале «Физикал ревю», с 1983 года упала с 61 до 29%. Мы становимся свидетелями целой волны патентов, регистрируемых азиатскими странами. С 1980 по 2003 год доля Японии среди промышленных патентов выросла с 12 до 21 %, Тайваня — с 0 до 3 %. Доля США за период с 1980 года наоборот упала с 60 до 50%.
Любой непредвзятый анализ проблемы должен учесть и мнение скептиков в данном вопросе: небеса не рушатся, говорят они, ученые и представители технологических отраслей скорее всего раздувают масштабы проблемы, чтобы обеспечить неоскудевающий приток наличности. В статье от 10 мая 2004 года «Сан– Франциско кроникл» привела слова Дэниела С. Гринберга, бывшего редактора отдела новостей журнала «Сайенс» и автора книги «Наука, деньги и политика»: «Вашингтонская наука (в лице лоббистов) всегда отличалась своей ненасытностью. Вы удваиваете бюджет Национального института здравоохранения раз в пять лет (в очередной раз это случилось совсем недавно), и они (все равно) продолжают кричать на всех углах: «Нам не хватает денег»». Одновременно Гринберг выразил сомнения в том, что лоббисты от науки корректно подают публике некоторые статистические данные, в той же статье «Кроникл» Гринберг говорил: «Чтобы увидеть тенденции научного мира в соответствующем контексте, иногда достаточно вместо голых цифр процентов взять реальное число опубликованных работ. Новость, что число китайских научных публикаций увеличилось вчетверо между 1986 и 1999 годами, сперва потрясает нас. Но мы несколько оправляемся от шока, когда узнаем, что реальное число публикаций выросло с 2911 до 11 675. На фоне этого американцы опубликовали почти треть научных статей во всем мире — 163 526 из 528 643. Другими словами, государство с населением, почти вчетверо превосходящим население США, опубликовало 4»1999 году лишь четырнадцатую часть того, что опубликовали.
Я считаю, что определенная доза скепсиса никогда не помешает. Но я также считаю, что скептикам следует внимательнее присмотреться к выравниванию мира и осознать, что текущие тенденции могут измениться очень скоро. Поэтому я отдаю предпочтение подходу Ширли Энн Джексон: сегодня небеса не рушатся, но это может случиться через пятнадцать двадцать лет, если мы не изменим себя, и одновременно все свидетельствует о том, что пока мы не собираемся этого делать, особенно в вопросах всеобщего образования — здесь пока надеяться не на что. Американская общеобразовательная система попросту не способствует появлению достаточного количества будущих математиков, ученых, инженеров.
