Ценность образования в той или иной культуре — еще одна из неосязаемых вещей. В Индии и Китае родители традиционно убеждали своих детей в том, что самые лучшие профессии — инженер и врач. В Мексике для этого просто не было достаточно школ. В США сейчас учатся более 50 000 студентов из Индии и Китая — добираясь до Америки, они пересекают двенадцать часовых поясов. Студентов из Мексики, страны, меньшей по размеру, но расположенной по соседству, всего лишь около 10 000. Вдобавок Мексика находится рядом с экономически самой мощной страной в мире, где говорят по–английски, и, тем не менее здесь не было принято ни одной государственной программы по усовершенствованию изучения английского языка, не выделялись средства, позволяющие сколько–нибудь значительному количеству мексиканских студентов учиться в США. Экс–президент Седильо знал, что существует «разрыв» между мексиканским политическим истеблишментом и задачами глобализации, с одной стороны, и реальным пониманием общества своего нынешнего состояния и путей выхода из него — с другой. В Америке Непросто найти математический или научный университетский курс, где доминировали бы студенты–мексиканцы, в то время как подобное доминирование китайцев и индийцев — явление уже привычное.
Правительство президента Винсенте Фокса, намереваясь добиться от мексиканской экономики большей гибкости и производительности, определило пять направлений проведения розничных реформ. Это реформа рынка рабочей силы, которая должна упростить процесс найма и увольнения; юридическая реформа, которая должна сократить уровень Коррупции и предвзятости в мексиканских судах; выборная и конституционная реформа, которая должна сделать более рациональной политическую систему; фискальная реформа, Которая должна поднять крайне низкий уровень собираемости налогов в стране; и энергетическая реформа, которая должна открыть внутренний рынок для иностранных инвесторов — чтобы Мексика, крупный нефтяной экспортер, смогла наконец уйти от безумной ситуации, в которой ей приходится импортировать часть природного газа и бензина из Америки. Несмотря на решимость правительства, почти все эти инициативы были похоронены мексиканским парламентом.
Из этого сравнения Мексики и Китая можно было бы заключить, что демократия — естественное препятствие на пути розничного реформирования. Но не стоит делать поспешных выводов. Я думаю, что главной проблемой является проблема руководства. Если некоторым демократическим государствам повезло и их лидеры смогли убедить народ в необходимости преобразований в нужном направлении — например, Англия и Маргарет Тэтчер, — то другие долго плывут по течению, не находя смелости взяться за дело — например, современная Германия. Среди авторитарных государств тоже есть, те, которые четко идут к цели, как Китай, а есть другие, которые бесцельно дрейфуют и не желают апеллировать к активным силам общества, потому что их руководители настолько лишены легитимности, что боятся вызвать даже малейшее недовольство— как Зимбабве.
У Мексики и у Латинской Америки, по мнению президента Седильо, «фантастический потенциал». «Тридцать лет назад Латинская Америка шла впереди всех, но последние двадцать пять лет мы пребывали в застое, поэтому другие в это время нагоняли и обгоняли нас, — сказал Седильо. — Наши политические системы не способны воспринять» переработать и претворить в жизнь идеи розничных реформ. Мы застряли в обсуждении проблем далекого прошлого. То, что везде принимается как должное, мы продолжаем ставить под сомнение, словно все еще живем в 1960–е, По сей день в Латинской Америке нельзя свободно говорить о рынке». Китай каждый месяц продвигается вперед, добавил Седильо, «а мы по нескольку лет принимаем решения о проведении элементарных реформ, насущность которых; понятна любому. Мы неконкурентоспособны, потому что у нас нет инфраструктуры, мы все еще не можем заставить людей платить налоги. Сколько новых магистралей было построено между
Мексикой и США со времен подписания НАФТА? Практически ни одной. Люди, которым правительственные затраты принесли бы пользу, не платят налоги. Единственное, 4–го может сделать правительство, чтобы страна нормально функционировала, — заставить людей платить больше налогов. Но тогда приходит популизм и уничтожает реформы накорню».
Недавно в одной мексиканской газете была напечатана статья об обувной компании «Конверс», которая производит кроссовки в Китае, используя мексиканский клей. «Автор сттьи возмущался тем, почему мы отдаем им наш клей, — рассказал Седильо. — Тогда как надо было бы спрашивать, как можно продать китайцам еще больше клея. Мы все еще не преодолели некоторых ментальных барьеров». Проблема не в том, что Мексике не удалось модернизировать экспортные отрасли. Она уступает Китаю прежде всего из–за того, что Китай меняется еще быстрее и масштабнее, особенно в области производства работников интеллектуального труда. Как отметил бизнес–консультант Дэниел X. Розен в журнале «Интернэшнл экономии» (весна 2003 года), доли Мексики и Китая в мировом экспорте 1990–х годов увеличивались в одних и тех же областях — от автокомпонентов до электроники, от игрушек до спорттоваров, но доля Китая росла быстрее. И не столько из–за правильных действий Китая, сколько из–за неправильных действий Мексики — из–за недостаточного старания в деле микрореформирования. Мексика достигла успеха в создании конкурентоспособных островков (например, Монтеррей), где в полной мере были использованы преимущества непосредственного соседства с США, однако мексиканское правительство так не выработало стратегии слияния таких островков с остальной страной. Это объясняет, почему с 1996 по 2002 год в «Отчете по глобальной конкурентоспособности» Мексика занимала строчки все ниже, а Китай, наоборот, поднимался. Дело не только в дешёвой рабочей силе, сказал Розен, а в китайском первенстве в области образования, приватизации, инфраструктуры, контроля над качеством, управления на среднем уровне и внедрения новых технологий. Так что сегодня Китай ест обед, приготовленный для Мексики, — заключил Розен, — и все из–за ее неспособности использовать свои успехи, чтобы начать более широкие реформы, а вовсе не из–за дешевизны китайского труда как такового». Если непонятно, переведу: из–за неудачи розничных реформ. Согласно отчету «Бизнес в 2005 году», открытие предприятия в Мексике занимает 58 дней по сравнению с 8 днями в Сингапуре и 9 днями в Турции. Регистрация собственности в Мексике занимает 74 дня, тогда как в США только 12. Налог на прибыль корпораций составляет 34%, что в два раза выше, чем в Китае.
В опубликованном в «Маккинси Куортерли» отчете «Не только дешевый труд» сообщалось, что с 2000 года, когда Китай вступил во Всемирную торговую организацию и начал извлекать выгоду из выравнивания мира, в Мексике закрылись сотни фабрик и работу на сборочных производствах потеряли 270 000 человек. В этом отчете Мексике и другим странам со средним уровнем экономического дохода, которые чувствуют конкурентное давление Китая, был дан главный совет: «Вместо того чтобы зацикливаться на потерянных рабочих местах, которые ушли в Китай, эти страны должны помнить о следующем экономическом факте: ни одна страна не может всегда оставаться самым дешевым производителем в мире — даже Китай рано или поздно потеряет этот титул. Вместо того чтобы бороться за низкооплачиваемые места у конвейера, Мексика и другие страны со средними показателями дохода должны сконцентрироваться на создании рабочих мест, которые создают более высокую добавочную стоимость. Только в том случае, если более производительные компании, занимающиеся более высокоценной деятельностью, займут место менее производительных, страны со средним уровнем дохода смогут и дальше идти по пути развития». Короче говоря, единственный для Мексики способ преуспеть, — это выработать стратегию розничных реформ, которая позволит ей обойти Китай не по дешевому труду, а по дорогим товарам и услугам. Потому что цель Китая — обогнать не Мексику, а Америку. Впрочем, для победы в этой гонке нужны неосязаемые вещи: сила воли и целеустремленность.
Невозможно постоянно повышать уровень жизни в плоском мире, если ваши конкуренты не только имеют правильный набор фундаментальных предпосылок, но и правильный набор «неосязаемостей». Китай хочет не только разбогатеть, он хочет могущества. Китай не только хочет научиться производит автомобили для концерна «Дженерал моторе», он хочет сам стать таким концерном и вывести «Дженерал моторе» из игры. Те, кто сомневается, пусть пообщаются с молодыми китайцами.
Процитирую Луиса Рубио, президента мексиканского Центра исследований и развития: «Чем больше у вас уверенности в себе, тем меньше комплексов и веры в мифы. Одной из самых замечательных вещей в начале 1990–х было то, что мексиканцы знали, на что они способны, и уверены, что могут достичь поставленной цели». К сожалению, за последние годы эта уверенность во многом выветрилась, ведь правительство остановило реформы. «Отсутствие уверенности заставляет страну раз за разом возвращаться в прошлое, — добавил Рубио. — Отсутствие веры в Мексику возвращает моих соотечественников к мысли, что США хотят ободрать Мексику до нитки». Именно поэтому подписание
