Они, по сути, принадлежат к тому, что Бердяев назвал «метаисторией». Конечно, это христианская точка зрения и может быть принята только теми, кто верит в реальность инкарнации и ее последствий.
Глава 8
Христианские мифы и обряды
Последний аспект мифологии, который мы рассмотрим здесь, это отношение мифов к христианским обрядам. К этому моменту колесо сделало полный круг, и мы возвращаемся к первоначальной функции мифа, его использованию как «произнесенной части» определенного набора действий, составляющих ритуал. Один современный ученый сказал: «В христианском обряде и связанном с ним веровании мы имеем дело с живой культурой, имеющей обширную литературную основу и в то же время уходящей своими корнями далеко в античность. Более того, поскольку христианство явилось продуктом смешения религиозных течений греко-римского мира в начале нашей эры, то оно придало новое значение различным древним течениям, которые нашли свое воплощение в новой культурной модели».
По мере развития христианства главные моменты частной жизни, центральные эпизоды жизни государств и, главное, корпоративное развитие церкви оказались окружены обрядами, состоящими из действий, сопровождаемых словами, которые, как считается, имеют божественную власть и священное влияние. Произнесенная часть обряда – это его миф, воссоздающий ситуацию, в которой божественная активность может привести к желаемому результату. В христианском обряде крещения совершаются некие действия и произносятся некие слова, которые, как полагают те, кто считает крещение таинством, имеют возможность произвести изменения состояния крещеного. Для прошедших через этот обряд он ведет к возрождению, к новой жизни, а миф (произнесенная часть обряда) описывает изначальную ситуацию: принятие Христом детей своих, которая воссоздается в действиях и словах священника во время совершения этого обряда.
В христианском обряде венчания миф описывает изначальное сотворение мира в виде мужчины и женщины и повторяет божественные слова о том, что в браке мужчина и женщина становятся «одной плотью» и союз их нерасторжим. Слова и действия священника в этом обряде имеют силу создать союз, описанный в мифе.
Различные обряды рукоположения священников и дьяконов, а также посвящения в сан архиепископов имеют общую черту, а именно – через символическое действие и произнесенные слова они производят коренное изменение в состоянии людей, проходящих через эти обряды. Коронация суверена имеет длинную и сложную историю. Она уходит своими корнями в обряды коронаций царей Египта и Вавилона. Описание коронации английского монарха не входит в наши задачи, однако ее полная история была дана профессором Джеймсом в его книге «Христианские мифы и обряды», в главе 2.
Однако наиболее отчетливо связь между мифом и ритуалом видна в главном обряде причастия. Здесь наиболее полно проявляется функция мифа как священного слова, имеющего власть. Подобно обряду коронации, обряд причастия имеет длинную и сложную историю, которую мы даже не будем пытаться здесь изложить. Нас больше всего интересует тот факт, что христианское причастие имеет в своей основе трансформацию древнего еврейского ритуала Пасхи. Мы уже видели, что ежегодное отправление этого ритуала сопровождалось декламацией культового мифа об исходе. Непосредственно перед смертью Иисус праздновал Пасху вместе со своими учениками в Иерусалиме. Следует отметить, что многие ученые, следуя тексту Евангелия от Иоанна, не считают Тайную вечерю пасхальным приемом пищи; однако недавние исследования разных календарей, используемых евреями во времена Иисуса, оспорили эту точку зрения, и более нет основания ставить под сомнение празднование Пасхи Иисусом и его учениками.
Рассказы о произошедшем на Тайной вечере различаются в деталях, однако общим моментом в них является то, что Иисус посредством значимых действий и слов превратил ритуал Пасхи в нечто новое. Он сказал ученикам, что пасхальный хлеб, который он благословил, разломил и роздал, был его плотью и что чаша вина, которую он благословил и дал им выпить, была наполнена его кровью. Он сказал, что с его смертью вступает в силу новый завет, новые отношения между Богом и человеком. Он подчеркнул, что через то, что он должен сделать и пережить, должна быть выполнена божественная спасительная деятельность, воплощенная в ритуале и культовом мифе о Пасхе. Не ясно, намеревался ли он сделать символические действия и слова регулярно повторяющимся действом. Однако многие исследования показывают, что еще до написания древнейшего Евангелия примитивная церковь стала считать именно это его намерением.
Мы знаем, что во время празднования самого главного вавилонского праздника Нового года совершалось драматическое действо, изображавшее смерть и воскрешение бога, его победу над силами хаоса и тьмы и, как результат, упорядочение вселенной. Ритуал сопровождался декламацией «Энума Элиш», священного стиха, который, собственно, и составлял миф, или устное описание ситуации, разыгрываемой в обряде. Другие элементы, составляющие модель этого обряда, представляли собой триумфальное шествие и священное бракосочетание. Царь играл важную роль в этом ритуале, а возрождение царства, от которого зависело благосостояние и спасение общины, являлось центральной частью всего действа. Мы также видели, что миф не был всего лишь простым описанием ситуации, но имел магическую силу, способную возродить мертвого бога к жизни.
Мы видели, что реальная ситуация, а именно освобождение Израиля из египетского рабства, приобрела культовую значимость. Она превратилась в ежегодный ритуал, в ходе которого совершались определенные символические действия и декламировался культовый миф, который описывал изначальную ситуацию, но не в историческом аспекте, а так, чтобы возвеличить силу и могущество израильского бога и прославить его деяния. Жертвоприношение являлось частью ритуала, а царство Яхве еще раз утверждалось торжественной одой, сопровождавшей декламацию мифа: «Господь будет править вечно!»
Теперь в причастии у нас есть все элементы, сконцентрированные и трансформированные в ситуации, реальность которой выходит за пределы чисто исторического уровня. Внешне простая, но исполненная глубокого смысла сцена в верхней комнате в Иерусалиме с течением времени превратилась в грандиозный, полный драматизма ритуал, воспроизводящий бесконечную историю таинства спасения, воплощенную в страстях, воскрешении и триумфальной победе Страдающего Слуги, который одновременно является Царем Славы.
Детали обряда и различия, существующие на Востоке и на Западе, – предмет науки, изучающей законы литургии. Нас же интересует лишь то, что в обычную схему литургии, состоящую из четырех частей и воспроизводящую действия Иисуса на последней вечере, на очень ранней стадии была введена устная часть обряда, описывающая изначальную ситуацию. Используемые в ней слова – это слова, в которых святой Павел описывал слова и действия Иисуса на Тайной вечере в Первом послании к коринфянам. Павел говорит, что он «получил от Господа» рассказ о том, что же тогда произошло. Вряд ли это может означать, что он получил эту информацию в результате просветления духа. Скорее это следует понимать в том смысле, что, когда он стал членом христианской общины, ему в качестве наставления была передана эта информация как неотъемлемая часть священной истории церкви, которая зиждется на апостольских свидетельствах.
Приближаясь к центральной части канона мессы, когда священник, воздев руки, произносит «Sursum Corda», он обращается вместе с молящимися к небесной сфере, символизируемой церковным сводом. В мифе историческое событие отделяется от общего потока истории и канонизируется. В ритуале оно выполняет функцию мифа – оно становится словом, имеющим живительную силу, способным сохранить тело и душу того, к кому оно обращено для вечной жизни. Здесь миф достигает своей кульминации как в своем значении, так и в функции, и наше исследование его возникновения и развития можно считать успешно завершенным.
Примечания
1
«Силою Своею волнует море, и разумом Своим сражает его дерзость. От духа Его – великолепие неба; рука Его образовала быстрого скорпиона» (Иов, 26: 12, 13).
