быть, при жизни они и были замечательными людьми (и не только), но и я тоже имею право на некоторую от них независимость, достаточно Торрина, контролирующего каждый мой шаг, и орков, не сводящих с меня глаз ни днём, ни ночью. Так что на свой вопрос я ожидал с большой надеждой отрицательного ответа, но, похоже, не сегодня.
— Но твой случай совершенно уникальный, никто из ныне живущих магов не пропускал через себя такое количество силы, как ты при появлении этой вашей Храмовой долины. Её было так много, что некоторая часть досталась и нам, духам, связанным с тобой через кровь и ещё не ушедшим на перерождение.
Не понял! Получается, что они не где-то в далёком астрале обретаются, а… во мне?!
— Нет, нет! Это не то, что ты подумал! — Интересно, почему она так уверенно рассуждает о моих мыслях, неужели… — Да, духи могут слышать мысли, но не у всех и не всегда.
Значит, только мне так повезло. Нет, как только проснусь, весь обвешаюсь амулетами, закрывающими от ментального воздействия, и не один беспокойный родственный дух больше не сможет заявится ко мне без приглашения.
— Через тебя мы получили много силы и некоторую самостоятельность, но в этом теперь и наше уязвимое место, так как без твоей помощи мы не сможем уйти на следующий круг жизни.
Так, всё оказывается не так плохо — если они зависимы от меня, то я смогу диктовать условия нашего общения и даже использовать почтенных предков для помощи в хозяйстве. Я усмехнулся, представив дух своего человеческого деда, Геренда Пятого, шпионящего за каким-нибудь магом — это было бы совсем неплохо. Замечтавшись, я совершенно забыл про Гелену, но она тут же напомнила о себе.
— Не получится, к моему величайшему сожалению. — Что-то она подозрительно довольна, для высказанных чувств. — Видишь ли, в чём дело, для духов предпочтительно возрождаться в кровных родственниках, желательно прямых потомках.
— Так у нас никого и не рождалось вроде или ты имеешь в виду, что в Гоноре…
— Не в нём, а в его сыне.
Надо же! А я и не знал, что у младшего братца уже и дети есть! Везде успел! Хотя, вспоминая, как на него вешались всевозможные девицы, то…
— Он прижил бастарда с какой-то замужней баронессой, и та отправила ублюдка с глаз долой в деревню. — Бабушка просто лучилась счастьем. — И теперь этот престарелый любитель эльфиек пасёт гусей у какого-то болота. Всё-таки есть в жизни справедливость!
Так получается, что в любом потомке, вне зависимости от того, с какой стороны одеяла он родился, может возродиться кто-нибудь из предков. Надо бы запомнить на будущее этот факт и впредь быть осторожнее с продолжением рода. А с человеческим дедом действительно получилось некрасиво, надо будет намекнуть Гонору, чтобы нашёл мальчишку и поучаствовал в его судьбе. Если останемся живы. Тут бабушка к чему-то прислушалась и встала с кресла.
— Тебя идут будить, да и мне пора. Тут ещё кое-кто хочет тебя видеть.
С этими словами она растаяла вместе с комнатой, а я оказался в степи и рядом со мной стоял огромный старый орк. От виска до подбородка по левой стороне лица шёл плохо заживший уродливый шрам, просто чудо, что он остался с двумя глазами после такого ранения. Не дав мне сказать ни слова, орк произнёс.
— Передай Щенку, что он ни в чём не виноват, и я давно простил его. И что скоро мы снова встретимся.
Он улыбнулся кривой из-за шрама улыбкой и пропал. Последнее, что я увидел, просыпаясь, подозрительно знакомые, раскосые бирюзовые глаза.
Торрин сидел на ковре и смотрел на спящего внука. Зайдя в комнату, чтобы его разбудить он давал ему ещё чуть-чуть времени для отдыха — мальчишка устал вчера больше всех. Но, судя по беспокойному сну, полноценного отдыха не получилось, так что пришла пора вставать. Стоило шаману протянуть руку, чтобы растормошить внука, как тот открыл глаза и крепко схватил его за запястье.
— Что? Что случилось? — Весь вид Эчеррина говорил о том, что он ещё не разобрался, проснулся или нет. — Кто это был?
— О чём ты? Мы в комнате одни.
Внук сел и стал внимательно вглядываться в углы, как будто действительно надеялся там кого-то обнаружить. Убедившись, что никого чужого в помещении нет, он облегчённо вздохнул и, наконец, обратил внимание на деда.
— Торрин, ты не представляешь, кто мне приснился! Давненько у меня таких кошмаров не было!
Внук стал одеваться, попутно рассказывая о визите духа старой королевы. По мере повествования голос Эчеррина становился всё веселее, он явно успешно убедил себя в том, что рассказы бабушки о гибельном положении Саррана, не имеют к действительности никакого отношения. Торрин не особенно вникал в подробности — мало ли что присниться после такого магического напряжения. Конечно, если бы внук был ознакомлен с методиками предвидения и специально впал в транс для определения будущих событий, то к его словам стоило бы прислушаться, но сейчас это был просто сон. Тут внимание шамана привлекло какое-то слово в речи внука.
— Что? Что ты сказал только что? Повтори.
— Так вот, этот старый хрыч со шрамом и говорит…
У Торрина сжалось сердце в предчувствии, он опять перебил внука.
— Как ты, говоришь, он выглядел?
— Обыкновенный старый орк. — Эчеррин с недоумением посмотрел на шамана. — Только у него плохо заживший шрам на лице, а что?
— Вот здесь? — Торрин провёл пальцем от левого виска к подбородку. — Он ему ещё мешал улыбаться?
— Да, а откуда ты знаешь? — Внук ошарашено взглянул и продолжил. — Ты что, его знал?
Шаман от нетерпения был готов встряхнуть мальчишку, лишь бы тот быстрее вспомнил, что ему сказали.
— Так, говоришь, он велел что-то передать? Что?
— Да какие-то глупости, какому-то щенку, что он не виноват… — Юноша нетерпеливо пожал плечами. — Где я сейчас найду собак, да и зачем?
Торрин только тогда понял, что сидел, не дыша, когда у него вырвался судорожный вздох. Боясь поверить в то, что рассказал ему внук, он старался не пропустить ни единого звука из его рассказа.
— Постарайся дословно вспомнить всё, что он тебе сказал. Это очень важно!
Эчеррин закрыл глаза, сосредоточился и стал произносить, явно подражая чужой интонации: 'Передай Щенку, что он ни в чём не виноват, и я давно простил его. Скоро встретимся'. Открыв глаза, юноша с удивлением увидел, что на спокойном лице деда блестят дорожки слёз. Испугавшись, он бросился к Торрину, но тот остановил его жестом и аккуратно вытерся.
— Это моё детское имя, «Щенок». А разговаривал ты с Доррином Меченым, моим прадедом, погибшем из-за детской глупости, когда мне было десять лет.
— Так восемьсот лет прошло! Почему он не ушёл на следующий круг жизни?
— Не мог. — Торрин виновато вздохнул. — Из-за меня. Прадед пожертвовал собой, чтобы спасти мне жизнь, а я…
Шаман вспомнил своё детство, когда любимый прадедушка ещё был жив, и вина за его смерть не висела на душе огромным, душащим камнем, тогда он был счастлив просто самим фактом своего существования, мир казался добрым и безопасным. На наивное отношение к окружающему не повлиял даже тот факт, что прадед попадал в плен к эльфам. Когда бойцам удалось отбить орков у длинноухих, то выяснилось, что Доррин единственный кто сумел выжить, но после долгих пыток практически потерял здоровье — шрамы, оставленные 'Звездой Справедливости' не заживали потом годами и старик в сырую погоду начинал кашлять кровью. И то, что эльфам удалось захватить посольство орков в одно из человеческих государств только «благодаря» людскому предательству — это тоже казалось ребёнку далёким
