что за этим последовало — телепорт на полтораста лиг в неизвестность, встреча сначала со звеберем, а потом с лисицей-оборотнем, которая меняла облики как перчатки и в конце концов оказалась не более не менее чем Высшей Сущностью… Чтобы понять и осмыслить любое из этих событий, по-хорошему требовалось изрядное время. Однако барон Зборовский недаром считался одним из достойнейших мужей при дворе Вильдора — для того, чтобы прийти в себя, ему хватило считанных мгновений. Недолго ломал голову Влад и над тем, к кому именно в гости принесла путников нелегкая в лице Танненхильд-растудыть- ее-доттир. Лишь один человек во всем Белозерье мог себе позволить указывать грозной крылатой воительнице, как ей следует себя вести — и это был отнюдь не царь Венцеслав. Теперь оставалось только вспомнить, как следует обращаться к верховному магу в здешней стране, ведь принятое в Энграме вестенландское 'Ваше Сиятельство' тут было не в ходу. Но Влад сумел выкопать из своей памяти даже и это, так что когда Танька-Теннеке подвела к нему своего собеседника и официально представила их друг другу, он поклонился с должным почтением:
— Счастлив встретиться с вами, Светлейший! И сожалею, что при столь печальных обстоятельствах.
Следующий час был всецело заполнен суматохой и хлопотами. Прежде всего пришлось проследить, чтобы для Юрая приготовили чистую комнату и постелили ему на постель самую мягкую перину, какую только возможно: прислуга — она и есть прислуга, за ней глаз да глаз нужен. После этого Зборовский самолично с величайшей осторожностью перенес бездыханного волшебника в отведенную ему горницу и уложил на постель. А потом с любопытством наблюдал, как озадаченный Всесвят совершает какие-то пассы над его-контуженным-преподобием, бубня себе под нос еле различимые заклинания. Судя по всему, маг пока пытался понять, что же произошло с Юраем и в каком состоянии тот сейчас находится. Причем было непохоже, чтобы увиденное и прочувствованное с помощью всех этих магических наворотов светлейшему сильно нравилось.
— Интересно, — подумал Зборовский, — я ведь представлял себе Всесвята совсем другим: величавым старцем с длинными кудрявыми власами и седой бородой. А он, поди ж ты, моложав, крепок, да и волосом не светлее меня!
Наконец, волшебник глубоко вздохнул, резко распрямился и произвел быстрый жест обеими руками, словно стряхивая с них воду или присохшую паутину.
— Пойдемте-ка лучше поужинаем, барон! За ночь состояние вашего товарища не ухудшится, а утро вечера мудренее.
Действительно, за всей этой суетой Влад даже и не заметил, как снаружи стемнело и на небе прорезались первые звезды. 'А куда же подевались облака, интересно? Танненхильд их обратно разогнала, что ли?', — лениво размышлял барон, шагая вслед за Всесвятом. Резиденция верховного мага Белозерского царства своим размахом вполне соответствовала высокому положению ее владельца, и потребовалось пройти немало дверей, помещений и переходов, чтобы добраться наконец до трапезной залы. Ужин был уже накрыт — судя по всему, об этом позаботилась Танненхильд. Она вообще вела себя здесь как молодая хозяйка, даже в нынешнем облике Таньки-охотницы: лихо погоняла девок, разносивших блюда, негодовала по поводу якобы прокисшего кваса, и собственноручно наливала мужчинам горячий сбитень. Словом, старательно изображала из себя капризную барыньку. 'Надо же, валькирия, а резвится, как дитё малое. Обрыдло ей, похоже, там у себя в Валгалле. Отдохнуть захотелось, не иначе!'
Обнаружилось, что после всех треволнений этого дня барон изрядно проголодался, и он позволил себе от пуза наесться белозерскими разносолами — луковыми пирогами, квашеной капустой, нафаршироваными яйцами и лепешками со смородиновым вареньем. Удивляло то, что на столе не было ни мяса, ни водки, хотя рыбы, птицы и некрепкой бражки хватало с избытком. Но спросить у хозяина о причине он не решился: моложавый чародей, произнеся перед началом еды благодарственный наговор Арману, после этого уже почти ничего не говорил, да и пищу жевал как-то отрешенно, не особенно замечая, что именно он ест — своими мыслями Всесвят явно пребывал где-то в другом измерении. Наконец, покончив со сбитнем, маг обреченно вздохнул, а после этого внимательно посмотрел на Зборовского.
— Ну, и как вы себя чувствуете, барон? Насытились, отдохнули, пришли в себя?
— Несомненно, Светлейший, и искренне благодарен за гостеприимство. Я могу чем-то быть вам полезен?
— Да, барон, и не только мне, но прежде всего вашему попавшему в беду товарищу. Пойдемте!
Решительно встав из-за стола, Всесвят быстрым шагом двинулся куда-то, и Зборовскому не оставалось ничего иного, как последовать за ним. Через несколько минут они оказались в небольшом помещении, заставленном сундуками, полками и странного вида инструментами. Была ли это собственно лаборатория чародея, склад артефактов или просто какая-то подсобка, решить для себя барон не успел, но это оказалось и не столь уж важно. Всесвят быстро выдвинул изрядных размеров ящик и, покопавшись в нем, достал две блестящих фляги, одна из которых была тускло-белой, а другая отливала желтизной.
— Вы ведь прекрасно видите в темноте, не правда ли?
Понятно, что для мага подобного уровня вампирская сущность Владисвета была видна насквозь. Ничего другого Зборовский и не ожидал, и поэтому он встретил прищуренный взгляд Всесвята твердо и с достоинством:
— Да, Светлейший. А что, это понадобится?
— Видите ли, мне необходимо будет приготовить к утру несколько особых снадобий для того, чтобы привести в чувство вашего Юрая. Вот, возьмите! — он протянул Зборовскому фляги. — От вас мне нужна вода, тёмная и светлая. Тёмную надо будет взять в болоте, которое вы найдёте позади моего терема, примерно в полулиге. Можно с тиной, но лучше с торфяным душком. И соберёте ее в оловянную флягу. А светлая вода бьёт из родника, что за пригорьем и через луг. Будете выходить — покажу. Для светлой воды лучше всего подошла бы фляга серебряная, но у вас, как я понимаю, с серебром отношения непростые… Так что держите уж золотую, в неё и наберёте. И постарайтесь до рассвета, хорошо? А я займусь приготовлениями здесь, в доме.
И Всесвят одобрительно хлопнул барона по плечу:
— Вперёд, гвардия!
………………….
— Ну а теперь, будь любезна, объясни, чего ради я должен пилить тот самый сук, на котором сижу?!
Верховный маг белозерского царства нервно вышагивал по своему кабинету, периодически бросая на Теннеке пронзительно-скептический взгляд. Он специально отослал Зборовского, придумав тому неотложное задание. Конечно, темная и светлая вода были действительно нужны, но можно было бы вполне обойтись и тем, что было в доме. Другое дело, что Всесвят хотел поговорить с валькирией наедине, причем поговорить серьезно и без обиняков. И даже попросил ее принять для этого разговора более подходящий облик.
— Хорошо, сватья, твой Юрай останется в живых. В здравом уме и светлой памяти. Вода мёртвая, вода живая, пара дней отдыха, и готово. А телесных повреждений у него и вовсе нет. — Всесвят рубил необычно резкие и короткие фразы, что выдавало его крайнее возбуждение. — Но ведь ты же хочешь большего. Чтобы я вернул ему магические силы. А ты сама-то хоть понимаешь, в чем его сила? Хорошо понимаешь? Я еще не настолько стар… чтобы позабыть эту иодайскую историю. Да, безумно талантливый был мальчишка. Испортили его только. Те двое, сладкая парочка… Он еще чудом в живых остался. Потом пятнадцать лет — никто и ничто. И теперь туда же, со свиным рылом в калашный ряд!
Маг выдержал хорошо рассчитанную барственную паузу — сказывалась многолетняя привычка произносить речи на заседаниях Конклава и убеждать могучих владык.
— Слушай дальше. Речь идет, чтобы тебе было ясно, о балансе потоков сил в нашем мире. Всего- навсего. — От саркастической усмешки Светлейшего могло бы скиснуть молоко во всей округе. — А если твой Юрай попытается восуществить эту их шестую стихию, пусть и безуспешно — ведь он же весь Круг Земель…
Всесвят на мгновение запнулся, пытаясь подобрать выражение, уместное при дамах, но потом плюнул на всякий политес:
— Он же весь Круг Земель р-а-к-о-м поставит, да простят меня боги! При его способностях и полном отсутствии магического образования… Можешь себе представить, как пошатнется равновесие? Ты-то здесь
