— Безглазые рыбы бывают? — спросил Николай у эколога.
— Теперь бывают, — вздохнул Матвеев. — Выкинь ее от греха подальше.
— А это что за тварь? — Сквернослов вытянул что-то лохматое и бурое с длинным и узким носом.
— На выхухоль похоже. — Крякнул старик щурясь.
— Ее едят?
— Да выкинь ее к черту. Как она подо льдом теперь дышит непонятно? Тоже мутант, небось. Выкинь.
Вячеслав отшвырнул существо в сторону.
— Ну, вроде пока все. Колян, иди, помоги второе кольцо вытянуть.
Васнецов спустился, и они насадили на внутренние крюки второе кольцо. Затем Николай снова вернулся к саням. Полетела очередная партия рыбы. Еще в ловушке оказался кирзовый сапог и безголовая кукла.
— А это что такое? — Вячеслав показал что-то длинное и полупрозрачное.
Старик пригляделся и вдруг залился кашляющим смехом.
— Выкинь сейчас же! — прокашлял он сквозь смех.
— Да что это? — нахмурился Славик.
— Презерватив это!
Сквернослов резко отбросил его в сторону.
— Тьфу, зараза. Коля. Давай теперь я покараулю, а ты повытаскиваешь. У меня руки уже задубели.
Николай улыбнулся, что, кстати, бывало с ним не часто.
— Ладно. Если руки задубели, то так и быть. — Кивнул он. Братья поменялись местами.
— Вот ведь, штука, какая. Когда еще использовали, а до сих пор плавает, — хмыкнул Матвеев успокоившись. — И сколько еще дерьма там, в реке, — это он произнес уже невесело. — Эх, парни, какая тут рыбалка раньше была. Просто сказка. Любил я это дело. Очень радовался, когда в лесничество работать пошел. Я ведь как с авгана вернулся, так нигде работать не мог. То брать не хотели, то возьмут, а я ужиться в коллективе не мог. Ну и подался сюда, в леса эти, подальше от людей. И чую, мое это. Природа. Река. Вот сядешь с удочкой на прогретый солнцем камень и сидишь. Лес слушаешь. Реку. Как же раньше было здорово! А теперь вот. Лес молчит. Только мертвый треск деревьев. Бочки во льду. Дозиметр. И наследство нашего прошлого в сетях. Хреново-то как, — он вздохнул.
— А Авган, это далеко? — спросил Николай, вытаскивая очередную рыбину. — Ему было интересно слушать о прошлом. О какой-то совершенно другой жизни, которую он совсем не помнил. Но в последнее время такие разговоры почему-то навевали на него сильнейшую тоску и какую-то странную, почти детскую тревогу, от которой без конца хотелось плакать. А в этом самому себе признаться стыдно было. Он и так сквозь землю провалиться хотел из-за своих недавних истерик. Сейчас он слушать о мире солнца и зеленой листвы не хотел и решил перевести разговор в другое русло.
Старик неопределенно махнул рукой.
— Там. Далеко.
— И как там?
— А никак. Горы и дикари. Сейчас, небось, то же самое. Только холоднее. Эти духи, наверное, и не заметили, что цивилизация кончилась. Я когда там был, думал что это настоящий ад. Черта с два. Вот оглядываюсь сейчас на последние двадцать лет и понимаю, что пределы человеческих возможностей по созданию ада безграничны. — Старик вдруг замолчал и вопросительно уставился сначала на Сквернослова, затем на Николая. — Что это было?
— Вы тоже почувствовали? — Васнецов прекратил работу и взглянул на Матвеева.
Дрожание льда снова повторилось. На сей раз сильнее. И послышался какой-то жуткий гул, разнесшийся эхом над рекой. На секунду стихнув, все вокруг снова загудело с большей силой. К гулу прибавился звук трещащего льда. Николай выскочил из ямы, в которой находилась их ловушка. На снежной глади то тут, то там появлялись фонтанчики снега. Очевидно, там ломался лед.
— Быстро на берег! — Заорал Сквернослов. Он кричал это не своим спутникам, которые и так поняли, что назревает беда. Он кричал это другим людям, которые вдали очищали свои ловушки. Те уже быстро двигались в сторону города.
— Старый, давай в сани садись! — хлопнул Матвеева по плечу Вячеслав.
— Ты чего, парень, там рыба. Я же провоняю!
— Ты до берега до восьмой мировой войны ковылять будешь! Коля, хватай его!
Братья усадили негодующего эколога в таз, кинули ему его чемоданчик, свои автоматы и, схватив за привязанную к саням веревку, быстро двинулись в сторону Надеждинска. Впереди взметнулся снег и, разбрызгивая воду, встала на дыбы льдина.
— Правее! — крикнул Николай.
Они преодолели опасный участок. Сзади усиливался гул и треск. Теперь к ним присоединился шум освобождающейся от многолетнего льда Оки. Они выбрались из реки и обессиленные рухнули в сугроб.
— Что же это такое? — тяжело дыша, проговорил Сквернослов.
— Сдается мне, братцы, что это землетрясение, — ответил сидящий в тазу Матвеев.
Николай поднялся на ноги. Он взглянул на реку. Она изменилась до неузнаваемости. Огромные глыбы льда, толкаясь, вздымались ввысь и медленно ползли по течению. Вода, которую люди уже последние пятнадцать или даже больше лет видели только в маленьких лунках своих ловушек, бурлила. Было непонятно, трясется ли покрытый снегом грунт под ногами сам по себе или его сотрясает взбесившаяся Ока. Стихия снова показала человеку свою непреодолимую силу. Теперь Николай осознал, что у стихии было множество обличий. Что кроме привычных уже страшных метелей, бывает и такое. И если это действительно землетрясение, то это в какой-то степени подтверждает рассказ космонавтов о движении материковых плит к этому ХАРПу. Теперь Васнецова осенила совершенно логичная мысль. Если это землетрясение, нетипичное, кстати, для этих краев, то значит экспедиция, которая до сих пор была под вопросом, состоится. Ее отправят, поскольку медлить больше нельзя. Совет, скорее всего, примет решение незамедлительно. Вячеслав, похоже, думал о том же.
Позади послышался раскатистый грохот. Все обернулись. Среди зданий Надеждинска клубилось облако серой пыли.
— Твою мать! — Закричал Вячеслав. — Что это?! Что это такое еще?!
— Дома рушатся! — дрожащим голосом воскликнул Матвеев.
Клубы пыли заворачивались в вихрях, быстро расстилаясь среди строений города, словно костлявая смерть укутывала своим грязным плащом последний очаг жизни.
7. Перед рассветом
Все в общине сошлись на мнении, что это было землетрясение. Река освободилась ото льда, поглотив в бушующих водах ловушки. Кто-то видел, как в неспокойных бурунах перекатывался искореженный бензовоз, который унесло течением дальше.
Пострадал и Надеждинск. Полностью рухнуло два девятиэтажных здания, погребя под своими руинами тех, кто находился в подвалах. Много обвалов было в соединяющих общину в одно целое траншеях. Еще в двух подвалах были частичные обрушения. Один блокпост на втором кордоне сложился как карточный домик.
Подвал, где жили братья, не пострадал. Но сам дом над ними покрылся трещинами во многих местах. Николай и Вячеслав по возвращению в город сразу бросились на разбор завалов. Они проработали без передышки несколько часов, расчищая ведущие в их жилище траншеи, пока наконец их не нашел вестовой. Молодой парень постядерного года рождения.
— Еле вас нашел! — крикнул он, прибывая в явно возбужденном состоянии, и пытаясь перекричать шум ручных инструментов, которыми работали люди. — Хорошо, что живы! Вам обоим надлежит явиться к
