— Нам было не просто придти домой. Святыни для нас… но что они означают для вас? Незнакомые имена, незнакомые события, которые никогда не происходили с вами… А Святыни Кутата? Можем ли я и мой кел понять их? Мы старались понять ваши Святыни, как вы старались понять наши. Мы Странники и мы хотим найти дом, место, где мы можем жить. А вы, которые остались охранять Кутат от врагов тысячи лет назад… Возможно, вы смотрите на происшедшее и ненавидите нас?
— Кат не обвиняют никого, — сказала Антил. — Мы просто скорбим о погибших.
— Но вы учите детей песням, в которых выражается надежда на возвращение тех, кто ушел, когда мир был молодым и моря были полны воды.
И вот теперь я вернулась в этот мир, я нашла его, нашла город, где родились мои предки… Я нашла его, нашла племя моих предков… Яном — мои дальние родственники, дети Ан-Эхона… и все вы мои родственники по крови. Враги преследовали нас, они уничтожили почти всех из нас, Странников, они уничтожили наш корабль и наш город… но боги не позволили им уничтожить нас. Мы — Ньюн и я — сделали то, что должны были сделать. И вот мы здесь. Ци-мри тоже здесь, на расстоянии вытянутой руки. И они дают нам надежду.
Надежда… на расстоянии вытянутой руки… сказала Мелеин. Дункан! И внезапно Ньюн понял, почему Мелеин разрешила ему отправиться на поиски Дункана, даже понимая, что может остаться одна, почему она молчала, пока он не привел Дункана с посланием людей, пока она не узнала, что это за послание.
— Мы хотим знать, — сказал предводитель Риан, — что это за послание ци-мри, чтобы передать его своим госпожам.
— Да, — хором подтвердили другие предводители.
Ньюн посмотрел в глаза своей госпожи — холодные, расчетливые, острые, как лезвия.
— Предводители, — сказала она. — Ци-мри предлагают нам встретиться для переговоров… Скажи нам, предводитель кел яном, что сделают ци-мри, если мы отклоним их предложение о встрече? Нападут они на нас?
— Разве я ци-мри, чтобы отвечать на такой вопрос?
— Ты лучше всех нас знаешь ци-мри. Что сделают они, если их ожидание окажется напрасным? Что сделал бы кел Дункан, если бы был человеком? Ньюн посмотрел себе под ноги. Беспокойство отразилось в его глазах и он не хотел, чтобы это заметили окружающие.
— Я думаю — разочарование, что их надежды не оправдались. Затем — гнев. Но люди все же будут стараться и дальше наладить контакт с нами, а не уничтожить. Регульцы… это совсем другое. И они ведь тоже здесь. Правда, Дункан утверждает, что между людьми и регульцами происходят трения.
— А если все же война?
Ньюн сидел молча, вспоминая то, что ему было запрещено вспоминать: ночь, огонь, корабли, пикирующие на руины…
— И люди, и регульцы воюют большими количествами. Они не признают индивидуальных поединков. Народ потерял тысячи, прежде, чем мы поняли это. Но… — он решительно поднял голову и оглядел сен и кел. — Но среди них есть и другие, например, Дункан. Когда все было кончено на Кесрите, когда регульцы и люди все превратили в руины, Дункан пришел к нам один, как не приходил никто из них. Он сам пришел к нам, сражался за нас, достал нам корабль, на котором мы и прибыли сюда. Спросите его, почему? Он сам не знает этого. Инстинкт? Зов крови? Он не знал ответа, когда был человеком. Сейчас он мри. Может, Совет спросит его — почему? Или как поступают люди. Спросите его.
— Нет, — мягко возразила Мелеин. — Нет. Разве может мри сказать, как поступят ци-мри? Мы все мри, предводитель, не заглядывай далеко во Мрак, иначе потеряешь баланс. Он взглянул на нее. Сердце его отчаянно билось в грудной клетке.
Дус пошевельнулся. Дункан ощутил что-то, какую-то глубокую печаль. Он остановился на полуслове, посмотрел на кел, поежился от холодного порыва ветра.
Кел не понимали, почему он замолчал. Дункан посмотрел в сторону палатки госпожи и ему стало страшно.
Перас нагнулся к дусу, прикоснулся к нему и ощутил тоже беспокойство, что охватило Дункана. Глаза его сузились.
— Что случилось? — спросил Диас. Ощущение страха, тревоги исчезло, как будто расфокуксировалось. Дункан потрепал бархатную шерсть животного, поднял голову снова.
— Ци-мри, регулец, — напомнила ему Рас.
— Я убил его, — хрипло сказал Дункан. — Он настаивал на войне с вами, и я убил его, чтобы передать решение вопроса в руки людей. Только… — он вдруг понял, что говорит больше, чем хотел бы, но ничего не мог поделать с собой. Дус связал его воедино с его слушателями, не давая возможности утаить что- либо.
— О, братья, — сказал он. — Мрак огромен, он заполняет все пространство между маленькими мирами. Там нет жизни. Они видели это. И они боятся.
— Мы двинемся, — сказала Мелеин, — как двигались всегда. Я не скажу больше ничего, я не хочу ослеплять себя словами. Я сделаю так, как этого требует время. Скажите вашим госпожам, что мы выходим на рассвете. Двойная рука кел будет охранять колонну и снабжать Народ пищей. Если какая-либо из госпож решит отказаться, то я этого не позволю. Я брошу вызов. Я уверена, что Боги не дадут мне проиграть, я подчиню себе племя строптивой госпожи. Имя тех, кто пришлет ко мне своих детей, я запишу в Святыни, а те мри, кто пойдет со мной, завоюют начало новой жизни. Все начнется с завтрашнего дня. Когда я сделаю то, что мне предназначено, я верну кел с благодарностями и почестями. Хотя Закон запрещает нам встречаться лицом к лицу, я сделаю все, чтобы вы почувствовали мою благодарность. Я госпожа Странников, госпожа госпож, госпожа всех мри. Передайте это своим госпожам. Напряженная тишина повисла в воздухе.
— Идите, — сказала она шепотом, похожим на удар ножа. — И возвращайтесь ко мне. Кел стояли молча, напряженно, а предводитель кат уже покинул палатку. Кел все ждали. Ньюн шевельнулся, поняв, что сейчас он определяет дальнейшие действия. Он поднялся и вышел из темного чрева палатки в слепящий дневной свет. Остальные шли за ним, темная масса своих и чужих кел. Они расходились молча, без комментарием. Ньюн направился было туда, где оставил Дункана, но чья-то рука задержала его. Послышался знакомый голос: Нлил. Ньюн хотел уйти, но Нлил был решителен.
— Кел? — Ньюн говорил, не обращаясь ни к кому в частности. Рука сильнее стиснула рукав.
— Ты никогда не показываешь свое лицо, даже когда на нем нет вуали. У тебя есть свои тайны. Но мы хотим объяснения тому, что сказала госпожа. У нее было видение? Да или нет?
— Может быть, — хрипло ответил Ньюн. — Я иногда думаю, что да.
— Ты ее родственник.
— Был.
— Здесь предводители кел других племен. Ты наш предводитель и мы знаем твои манеры. Ты выскальзываешь между пальцами, как песок, Ньюн Интель. у тебя нет лица, даже для нас, как у ветра. Ты молчишь перед чужими, когда должен говорить. Мы понимаем госпожу. Может, мы поймем и тебя. Но чужие?.. Как они могут понять. Ты — рука госпожи. Ты должен поговорить с чужими кел. Иначе, что они скажут своим госпожам? Что предводитель кел яном предпочитает другую компанию? Ньюн сразу все понял. Ему стало трудно дышать. Он взглянул на Нлила.
— А… моя ортодоксальность? Кел Дункан?
— Ответь.
— Мы в своем доме чтили Закон кел. Я не умею ни читать, ни писать. И я никогда не знал Тайн. Но мой Дом пал. Кел погибли. И я пронес в своих руках Святыни через Мрак. Вместе со мной был один кел. Он знает все, что знаю я, он видел то, что видел я, он пережил то, что пережил я. Да, у меня есть недостатки, но ты выбрал неудачное время для ссоры со мной, Нлил, второй кел. Рука Нлила еще крепче стиснула его руку. Кровь бросилась в голову Ньюна. Но затем он подумал:
«Но ведь это мой кел. Мой собственный кел…»
— Прости, — сказал он, стараясь согнать с лица гнев, чтобы не заметили остальные кел. — Прости меня за оскорбление, — он говорил и знал, что это будет осуждаться всеми, когда он пойдет дальше. Он
