Два человека Гарриса с удивлением посмотрели на него. Их лица в масках при свете факелов казались демоническими. Только Кэдарин… Кэдарин, который был с Боаз… он понял.
— Не зная что, нельзя убивать, — сказал он, — а мы — не знаем. — Он с хрипом выдохнул воздух и повернулся ко входу в машинный зал. Вернее туда, где он должен был быть, если все эдуны одинаковы. В сердце этой башни должен быть источник энергии. Во всяком случае, это наиболее вероятное место для него. Эта башня оставалась целой и в других эдунах, хотя все остальные башни пострадали.
— Надо заложить взрывчатку здесь, — сказал Галей, указывая на стену. — Простая работа. Уничтожив мозг, мы уничтожим все связи. Тогда не будет опасности для орбитальных кораблей. Можно, конечно, обыскать и все остальные башни, но я уверен, что самое главное — здесь.
Что-то упало на пол: пластина серебра. Норт выхватил пистолет, но Галей перехватил его руку. Серебряный купол — из него выпал кусок.
— Черт возьми, — дрожащим голосом сказал Кэдарин.
— Идем, — сказал Галей. — Не касайтесь ничего и не стреляйте. Может произойти самое страшное для нас.
Они разошлись по разным башням, как приказал Галей. Они обходили башню за башней, коридор за коридором, лестницу за лестницей… В конце концов они снова собрались у входа в машинный зал.
— Ничего, — сказал Кэдарин, — только сервисная аппаратура. — Остальные подтвердили это.
— Тогда устанавливайте заряды под эту башню, на каждом этаже. Кэдарин, идем со мной. Кэдарин последовал за ним по спиральной лестнице. Они шли осторожно. Свет выхватывал лестницу из тьмы маленькими частями. А затем тьма сразу же поглотила ту часть лестницы, по которой они прошли. Лестница привела их в комнату, аналогичную тем, какие они уже видели. Даже решетки на окнах были такими же. Видимо здесь работал один архитектор. Но эта комната почти не пострадала. Как будто чья-то могущественная рука заделала все трещины. Галей погасил свой факел и жестом предложил Кэдарину сделать то же самое. Он боялся, что фоточувствительные датчики могут привести в действие систему защиты машин.
— Может быть здесь есть высокочувствительные звуковые датчики? — прошептал Галей. — И Лейн включил их, когда пересек этот круг. Остерегайся его. Мы заложим здесь заряды, затем уйдем. Через четверть часа включим.
Галей проворно и бесшумно установил заряды и пошел вниз по лестнице. Кэдарин, как скользящая тень, — за ним. На каждом этаже Галей устанавливал заряды, и наконец прошипел Кэдарину:
— Бежим! Внизу они встретились с остальными.
— Все сделано, сэр! — услышал Галей и тут же они бросились бежать, выскочили на лестницу, скатились по ступеням, пробежали по небольшому дворику и укрылись в аллее среди домов. Дыхание с хрипом вырвалось через дыхательные маски. Взрыв не должен был быть слишком сильным. Необходимо просто отключить мозг, нарушить систему связи с источниками энергии. Тогда они придут в бездействие.
И, внезапно, — взрыв! Башни отделились друг от друга и промежутки между ними заполнило пламя. Глухой звук взрыва отозвался вибрацией во всех костях, клубы пыли окутали башни и Галей помимо воли вжался в землю, ожидая, что за этим взрывом последую другие, более страшные. Эти взрывы защитят город, уничтожат корабли, изотрут в пыль их, дерзких пришельцев, ввергнут мир в бездну войны. Но этого не произошло. Пыль постепенно осела. Тишина. Галей услышал, как Норт выругался.
— Мы живы! — прошептал Галей. Он все еще не видел эдун целиком из-за пыли, но башня разрушилась совсем.
— Эти машины больше ничего не смогут сделать, — сказал Кэдарин. — Мы уничтожили их, сэр. А сами остались живы Мышцы Галея тряслись мелкой дрожью. Он собрался с силами, впустил свежий воздух в дыхательную смесь и у него закружилась голова. Снова ему показалось, что они не одни здесь, как и тогда, когда они шли сюда.
— Мы наверняка включили систему оповещения, — сказал он. — Лучше нам побыстрее убраться отсюда на челноке. Никто не спорил. Они все воевали с мри и знали их бесстрашие и готовность жертвовать собой. Четыре человека с пистолетами для них ничто. И Боаз среди них не было.
Эли собрались вокруг своих монументов. Они что-то щебетали звенящими голосами. Высокие бледные тела казались чересчур массивными в широких мантиях, украшенных драгоценностями. Волосы, как белый шелк, струились по плечам и спадали почти до спины. У одних волосы были ровно подстрижены, у других заплетены в косы, а у третьих волосы были уложены так, что оставляли открытыми уши. Такое бесстыдство заставило Ньюна покраснеть. Эли в ужасе жались друг к другу, глядя на кел, стоящих перед ними.
— Ты, — сказал Ньюн, ткнув пальцем в высокого эли, решив, что он мужчина. Мантия скрывала очертания тела, а лица все были похожи. — Ты, выйди, и говори.
Белое лицо исказилось гримасой ужаса. Эли судорожно вцепился в своих товарищей. Но затем он все-таки вышел вперед маленькими неуверенными шагами, как нашаливший ребенок. Странное лицо, похожее на лицо мри, белое, не исключая губ, глаза бледно-голубые, вокруг ресниц нарисованы темно- голубые тени. «Конечно, краска», — решил Ньюн. Эти тени, казалось, оживляли лицо, делали его более утонченным.
— Уходите, — оказал эли слабым голосом. Ньюн чуть не рассмеялся.
— Где ваша мать? — спросил он, ожидая взрыва негодования. Этот вопрос был запретен у мри. Но эли взглядом показал на один из коридоров и все кел почувствовали презрение к нему.
— Иди с нами, — приказал Ньюн. И когда эли напрягся, словно собираясь убежать, добавил:
— Мы не берем пленников. Иди с нами. Эли взглянул на него с ужасом, затем попытался выдавить из себя улыбку и жестом выразил согласие. Ньюн посмотрел на своих товарищей, на Мелеин, которая была закрыта вуалью, так как находилась в присутствии ци-мри.
— Спроси, как его зовут, — сказала она.
— Я Иллатали, Мать мри. Мечи поднялись. Ци-мри не имел права говорить с госпожой. Но она жестом остановила кел и посмотрела на Ньюна:
— Скажи Иллатали, что я хочу, чтобы он провел нас к матери Эли. Иллатали тревожно оглянулся на своих соплеменников. На его лице было такое отчаяние, что улыбка едва угадывалась. Дусы шевельнулись и заворчали.
«Ци-мри. Они, — подумал Ньюн, — в течение многих лет не знали мри». Он взял за руку Иллатали и повел его. Эли послушно шагал рядом с ним, заглядывая в лица кел. Улыбка не сходила с его губ. Даже тогда, когда он посмотрел на дусов. Ньюн ослабил хватку, давая ему возможность идти самому.
Это был сон, кошмар… Стеклянные стены, причудливые структуры, конструкции, скульптуры, украшенные драгоценностями.
Белые волосы, которые профанировали своим цветом мантию Мелеин… Кел не говорили ни слова: ведь это были ци-мри. Встречающиеся им эли вскидывали белые руки, прятались за монументы и колонны. Колонны здесь поднимались высоко вверх и змеи, отлитые из золота, поддерживали своды.
За стеклянными стенами находилась оранжерея. Вода стекала по ее стенам. Ньюн с изумлением рассматривал настоящее растительное царство: гроздья винограда, спелые фрукты… «О, Боги», — в изумлении произнес кто-то рядом. Ньюн подумал, что таким был весь Кутат, когда моря были полны воды.
— Насосы… — задумчиво пробормотал Дункан. Снова стеклянные стены, монументы, цветные призмы. Ньюн сразу же вспомнил радуги, которые были хорошо известны на Кесрите и давно забыты на Кутате.
Двери послушно подчинились слабой руке Иллатали. Улыбка его оставалась прежней, движения ни ускорялись, ни замедлялись. Но вот за одной из дверей их встретила толпа эли ярких, как ящерки. Их мантии, казалось, весили больше, чем они сами. Они были расшиты разноцветными рисунками: цветами, животными, змеями… Ньюн не мог не признать, что они были красивы. Он остановился. И все кел остановились перед белыми распростертыми руками, испуганными голубыми глазами в которых не было угрозы, только мольба и беззащитность. Иллатали метался между эли и мри, как бы пытаясь примирить обе стороны.
— Мы должны пройти, — сказала Мелеин. — Скажи им это
