в поход. И напали на соседей, чтобы захватить их землю и набрать пленных.
Когда две рати сблизились, крича и вереща, наши пустили в противника стрелы… Но соседи, оказывается (они хорошо нас знали и подсылали, верно, к нам лазутчиков), оказывается, придумали к этому времени то, чем можно закрыться от стрел — щиты…
— Не может быть! — вскричал Напролом и в гневе переломил стрелу. — Этого еще не хватало! Не успеешь изобрести что-то хорошее, как уже готова новая выдумка, которая перечеркивает первую! Вот уж кому бы я свернул шею — открывателю щита!
А музыкант продолжал рассказ:
— Когда наши выпустили все стрелы и все они застряли в щитах, противник перешел в контратаку (это слово было в первом десятке слов, придуманных человечеством. — В.Ч.) и нам, как всегда, намяли бока, накостыляли шеи, пересчитали ребра, понаставили синяков и шишек и гнали до самых наших домов…
— И это всё? — спросил Напролом.
— Нет еще, — ответил Невпопад. — История со щитом имеет продолжение.
— Лучше бы глянуть на него хоть одним глазком, — буркнул охотник. — Ты не мог бы рассказать о щите подробнее?
— Зачем рассказывать? — музыкант взял круг, лежавший у него на коленях, и протянул Напролому. — Вот он. Один я нашел потом на месте боя.
— Щит?! — не поверил Напролом и схватил круг. Это была толстая бизонья кожа, натянутая на согнутую в круг гибкую ветку. Охотник щупал крепкую кожу, бил в нее кулаком, тыкал обломком стрелы, проверяя щит на прочность. Хватался за ручку сзади и закрывался от воображаемой стрелы.
— Вот это изобретение! — в конце концов завопил он. — Не то что твой Зонт, Дум! Со щитом можно идти в бой против кого угодно! Он выдержит даже удар копья! А больше они ничего не изобрели, Невпопад?
— На этот раз изобрел опять я. И всем утер нос. Они превращают музыкальные инструменты в оружие, а я обратил оружие в музыкальный инструмент. Смотрите! — Невпопад взял из рук охотника щит, положил его на расставленные колени, достал из-под камня две коротенькие палочки и ну колотить ими по туго натянутой коже!
Раздалось то самое бум-бу-бу-бум, которое они слышали, чуть войдя в Лес и которое их испугало.
— Вот что я изобрел! — не переставая барабанить, кричал Невпопад. — Бубен! Когда я бью в него, все племя танцует! Воины забывают обо все на свете! Им уже не до оружия — моя музыка сильнее его!
— А ты еще не придумал, какой музыкальный инструмент можно сделать из копья? — с тревогой спросил Напролом.
— Пока нет… Но, наверно, если копье хорошенько высушить…
— Пусть заберет тебя лесной Бабай, прежде чем ты сделаешь это! — рассвирепел охотник. — Дум, ты слышишь, на что он поднимает руку? Нет уж, копья я тебе не отдам. И лука тоже. Дай-ка сюда щит! Ты его чуть не испортил окончательно, превратив в бубен. Вот что я скажу тебе, Невпопад: хватит изобретений! На чем-нибудь нужно остановиться! У нас теперь есть все для хорошей войны — дубинка, копье, лук и щит, пора прекратить поиски! Всему есть предел. Еще что-нибудь может помешать. У воинов может зайти ум за разум, ты меня понял, Невпопад?
— Дайте мне хоть немного еды взамен бубна! — взмолился музыкант. — Я играл на нем, и мне приносили поесть.
Путешественники раскрыли мешки и поделились с Невпопадом едой. На этом встреча старых знакомых не окончилась. Музыканту показали мамонта и рассказали, как спасли его от смерти и приручили. Невпопад сперва боялся Самого Большого, но все же осмелился подойти. Он долго смотрел на громадную голову мамонта и страшные бивни — он впервые видел Самого Большого так близко.
Пришла пора — и трое путешественников распрощались с незадачливым музыкантом. Он остался стоять возле зеленого камня, а они постепенно исчезали за деревьями, стихал шум шагов мамонта, шелест листьев, голоса.
Когда Невпопад убедился, что неожиданные гости ушли далеко, что никого вокруг него нет, он достал из-под камня престранную на первый взгляд штуковину: сложенную вдвое длинную полоску сыромятной кожи, на конце которой было расширение, а в него вложен камень. Он взялся раскручивать ее — раздалось сначала гудение, потом — жужжание и в конце концов — почти пение. Чем сильнее раскручивался новый музыкальный инструмент, тем гудение становилось тоньше. Но в один из моментов камень вырвался из плена и полетел сквозь листву с такой силой и так далеко, что искать его не имело смысла.
— Вот единственный недостаток моей брунчалки, — проворчал музыкант, привыкший в одиночестве разговаривать сам с собой, — камень вылетает, когда захочет. Нужно придумать, как закрепить его, а то ради одного выступления придется запасаться целой грудой голышей. Но уж из нее-то, из моей брунчалки, никто не догадается сделать оружие…
КАК ЛЮДИ-ДЕРЕВЬЯ ЧУТЬ БЫЛО НЕ ОДЕРЕВЕНЕЛИ
Путешественники подъезжали уже к селению людей-деревьев, как увидели впереди, среди кустов, человека, стоящего на коленях и роющегося в земле.
Он услышал шаги Самого Большого и поднял голову. Прямо на него шел мамонт с людьми на спине! Человек вскочил, хотел было бежать, но ноги ему не подчинились. Он рухнул на колени, да так и застыл, с ужасом и покорностью в глазах следя за медленно приближающимся к нему чудищем. Тогда, в те времена, многое было впервые для человека, но не такое же!..
Самый Большой подошел, остановился в нескольких шагах от коленопреклоненного. Люди на спине мамонта смотрели на него с любопытством. Он, еще безбородый юноша, был худ и грязен, а от понятного страха дрожал.
— Эй, — спросил его сидящий впереди Напролом, — ты кто?
Юноша не ответил: язык ему тоже не повиновался. Он таращился на Оседлавших Мамонта с тем же ужасом, что и раньше, но сейчас еще и с мольбой — бедняга не хотел погибнуть под толстыми ногами Самого Большого. А тот вытянул хобот и обнюхал незнакомца. Юноша закрыл глаза…
— Ты кто, я спрашиваю? — снова услышал он голос сверху.
— Я… — с трудом ответил стоящий на коленях, не открывая глаз, чтобы не видеть возле своего лица мамонтова хобота, — я был Каштаном… А сейчас я не знаю, кто я… Раз я больше не дерево, значит, только человек, то есть почти что никто… — Последние слова прозвучали особенно горько.
Трое людей на спине мамонта переглянулись. Они поняли, что в племени людей-деревьев произошли немалые события.
— А где вождь Каштан? — спросил Дум. — Что с ним?
Юноша открыл глаза.
— Я, кажется, знаю вас. Вы Каштаны, что недавно были у нас в гостях. Клекачка тогда впервые получил по макушке, а отец впервые в жизни рассмеялся. Разве вы не помните меня?
Только теперь путешественники узнали в пареньке сына вождя Каштана, который сидел на пиршестве рядом с ним.
— А что со старым Каштаном? — повторил вопрос Дум.
— Он умер, — ответил юноша. — Умер от смеха, которому вы его научили. Смех ему так понравился, что отец стал устраивать проверку на деревянность чуть не каждый вечер. Все брали в руки по палке, Клекачка шел вдоль ряда и получал от каждого по лбу и лупил в ответ всех. Его палка становилась день ото дня тяжелее, но и другие не отставали. Однажды после хорошего удара по Клекачкиной макушке старый Вождь снова свалился с колоды и хохотал так долго, что с непривычки задохнулся и умер.
— И что было дальше?
— Клекачка — вся его голова была в шишках — объявил, что племени нужен вождь, а так как я, сын старого Каштана, слишком еще молод, он временно займет место Главного. Все согласились, никто и не подозревал о тайных замыслах шамана.
