сознание. Эйприл провалилась в сон сразу после того, как мы позанимались любовью. Это был хороший, основательный половой акт… даже лучше, чем с Элли. Во всех моих опытах на Саймионе не хватало какого-то элемента материальности. Но уж материальное, чем Эйприл, не бывает. Я любил ее так же безусловно, как люблю Землю.
Мы лежали, прижавшись друг к другу, как ложки в наборе столового серебра, и я ощущал все ее длинное теплое тело. Она что-то промычала во сне и прижалась ко мне поплотнее. Мимо проехала машина, и веер света фар промел по потолку. Следя за движением света, я почувствовал, что мои глаза дернулись. Мне постоянно; казалось, что я вижу колобошек.
Когда мы переходили улицу, возвращаясь от Делонгов, я был уверен, что вижу одного, парящего над нашей трубой. Но стоило присмотреться попристальнее, как он исчез. А сейчас я заметил какое-то мерцание в кладовке.
Я попробовал убедить себя в том, что это просто-напросто световые круги у меня в глазах.
Эйприл и Делонги не спорили со мной, но было совершенно очевидно, что они не приняли мою историю за чистую монету. Похоже, что их невысказанная трактовка событий заключалась в следующем: я отключился на каком-то тяжелом наркотике и пересидел его действие в «Капле». Было во сто раз проще объяснить мое знание снов Эйприл прямой телепатией. Необычно, однако при этом не ставится под вопрос твое чувство реальности.
Мои астральное и физическое тела двигались по одной и той же линии времени, пока я оставался на Земле, Но двое суток, проведенных на Саймионе, были равны всего одному часу здесь. Со второй половины среды до второй половины четверга я призраком мотался по Бернко и Бостону. Я шлепнулся на Саймион примерно в пять часов вечера по земному времени, а в шесть я уже снова был на Земле. Толстый бармен Вилли сразу заметил произошедшую перемену.
— Ходячий мертвец, — взревел он, когда я нетвердо поднялся на ноги. До этого я сидел за пустым столиком, уставясь в телевизор. Несколько посетителей в баре повернулись посмотреть на меня. — Мы тут все время пытались решить, что это — кататония, аутизм, афазия или обыкновенное сумасшествие, — бодро добавил Вилли. Несколько лет назад он окончил колледж по специальности «Психология».
Тогда-то я и выпил пару стаканов кока-колы и съел пару гамбургеров.
Я был слишком опустошен, чтобы говорить. В семь я выполз наружу и оказался в толпе, глазевшей на хэллоуинский парад. Завтра мне надо будет вернуться и поговорить с барменшей Мэри.
Проехала еще одна машина. И снова я уголком глаза заметил мелькание света. Лицо. Я рывком сел на краю кровати. Лицо — похоже на Кэти. У меня было из-за нее какое-то нехорошее чувство. Я должен был довести ее до самого Абсолюта. Я знал, что сама она никогда туда не отправится и что рано или поздно Сатана поймает ее. Это было единственное, о чем Иисус попросил меня, — привести Кэти к Богу — ив последнюю минуту я облажался. А он ведь предупреждал меня, чтобы я точно не привел ее назад. Но как она смогла вернуться?
На Землю? Она же мертва.
И Эйприл, и Джесси были в курсе этой истории, как ее отец покупал самый дорогой гроб. Тот факт, что я тоже узнал об этом, не произвел на них никакого впечатления.
— Я же рассказывала тебе, Феликс, — настаивала Эйприл. — Просто ты не слушал меня.
Я снова поразмышлял над тем, могла ли Кэти проследить мой путь назад, до Земли. Я ведь на самом деле не заметил, в какую сторону полетел ее огонек, когда я убил ее.
Но сейчас все выглядело нормально. Я пошел на кухню за бутербродом и стаканом молока. Когда я ел, часы на башне колледжа пробили полночь. Я испытал невероятное облегчение. Хэллоуин закончился. Может быть, все вернется к тому, что было раньше.
Я заглянул в комнату, где спала Айрис. Она лежала на спине, а обе руки были вытянуты над головой. У нее был такой вид, будто она делает зарядку или изображает заглавную букву "Y". При виде ее совершенства мои глаза увлажнились, и я поблагодарил Бога за то, что смог вернуться.
Где-то в середине ночи я проснулся в Стране Снов. Я был шаром красного света, пробирающимся в знакомом континууме возможных видений. Подчиняясь внутреннему побуждению, я выбрал одно и снова оказался на кладбище Темпл-Хилл с Иисусом и Сатаной. Плохой сон.
Сатана держит пенопластовый судок, обтянутый целлофаном. Обыкновенная мясная расфасовка, какие можно увидеть в любом супермаркете. В упаковке лежит что-то зеленое. Ощипанная чайка. Кэти. Увидев меня, он показывает зубы.
— — Ты или она, Рэймен. Что скажешь? — Его голос звучит как ржавое железо, ползущее по бетону.
Я смотрю на Иисуса в надежде, что он придет на помощь. В земле, как и в тот раз, зияет трещина. Мы с ним на одной стороне, Кэти и Сатана — на другой.
От Иисуса исходит ровное золотое сияние. Его глаза — как глубокие черные дыры. Он слегка улыбается и протягивает вперед одну руку. На запястье рваная рана с засохшей кровью.
Я делаю шаг назад и трясу головой.
— Я так не могу. Я — не ты.
Сатана смеется, и эхо разносит его смех.
Я проснулся весь в поту. Светало. В соседней комнате радостно лопотала Айрис.
Я встал и покормил ее, а когда поднялась Эйприл, я сделал нам с ней яичницу.
— А ты знаешь, что мне снилось этой ночью? — спросила Эйприл, когда мы пили кофе.
Я покачал головой:
— Я не смотрел. — Эйприл с надеждой ждала продолжения, поэтому я рассказал ей свой сон:
— Мне снилось, что Дьявол заполучил эту девушку. Кэти.., как ее фамилия?
— Кэти Скотт. Не пойму, почему ты все время говоришь про нее. Ты ведь даже не встречался с ней, да?
— Только на Саймионе.
Эйприл прикурила сигарету и с тревогой посмотрела на меня.
— Может быть, Феликс, нам надо переехать отсюда. Мне кажется, это неподходящее место для тебя. Эти дикие мысли ни с того ни с сего. — Ее лицо задрожало, она чуть не плакала. — Ты таким не был.
Я обошел стол и обнял ее.
— А как мне-то хочется, чтобы все это закончилось,".
Она загасила сигарету.
— Вчера вечером, у Делонгов, это выглядело забавным приключением. Но если ты действительно ничего не принял… — Она поколебалась, потом, запинаясь, продолжила:
— В смысле, просто так забыться на целый день. Это ненормально. — Она с мольбой заглянула мне в глаза. — Пожалуйста, Феликс, сходи к врачу. По-моему, сейчас это тебе необходимо. Ты слишком далеко зашел.
С ее точки зрения, в этом, конечно, был смысл. Но ее предложение меня раздражало. Очень сильно раздражало. Изо всех сил сохраняя самоконтроль, я ровным голосом сказал:
— Если я когда-нибудь и отправлюсь в дурдом, то исключительно в смирительной рубашке. Я сам впутался во все это, и я могу сам выпутаться.
— Мuу macho — настоящий мужчина, — с горечью произнесла Эйприл. — А тем временем пусть моя жизнь пропадает.
В моих легких вырастал горячий шар гнева, а солнечное сплетение превратилось в тугую пружину заводного утенка. Мне нужно было уйти прежде, чем я скажу что-нибудь ужасное.
— Прошу тебя, Эйприл, — сказал я, пятясь от стола. — Ну не надо так на меня давить. Мне нужно все обдумать. Мне все равно, чем ты считаешь мое путешествие на Саймион. Но у меня есть идея, или идея насчет идеи, которая могла бы в самом деле…
Внезапно она обмякла.
— Ох, Феликс, не надо так волноваться.
Она встала, подошла ко мне и обхватила руками. Мы с минуту держали друг друга в объятиях. Тут приползла Айрис и червячком пробралась между нашими ногами.
Эйприл подхватила малышку с пола и прижала светлую головенку к нашим. Минуту мы так стояли и целовались.
