предстоящем переезде, я почувствовала, что вот-вот заплачу. Задергалось веко. Я схватила карандаш и бумагу и записала вот что:
«Хочется плакать. Глаз дергается. Почему? Боюсь переезжать? Бросить этот дом, в который я влюбилась с первого взгляда? Потерять то, что я люблю? Больше не будет дома, который я смогу так же полюбить. Все это было временно, как мое детство? То же я чувствовала, когда уезжала из Нью-Йорка? [В то время я была твердо убеждена, что никогда дом в Калифорнии не станет по-настоящему моим, что я никогда не заведу новых друзей.] Невозможно себе представить, что я опять буду дома и в безопасности. Переехать в чужой дом. Незнакомый дом — как чужой человек. Надо притворяться. Быть славным малым. Как приемный ребенок. Я не хочу быть приемным ребенком. Хочу навсегда остаться в моем собственном доме, на моем собственном месте. Повернуть время вспять».
Мой внутренний ребенок поплакал еще немного горючими слезами, потом стало легче. Подергивание века прекратилось и никогда больше не возвращалось. Я смогла безо всяких головных болей приступить к поискам нового дома.
За следующие несколько месяцев я дважды прибегала к самотерапии, чтобы проследить различные аспекты моей тревоги касательно переезда: один раз размышляя наедине с собой и второй — беседуя об этом с подругой. Дважды мой внутренний ребенок чувствовал себя потерянным и брошенным. К тому времени, как мы распаковали вещи в новом доме, я уже была готова успокоиться и любить его точно так же, как любила наше прежнее жилище.
Одна эмоция может маскировать другую, но пока вы не осмелитесь позволить себе почувствовать внешнюю, вам не удастся подобраться к той, которую она скрывает. Самотерапия — это процесс, в котором следует хвататься за любые попадающиеся вам ниточки. Никогда не знаешь, в какой момент продолжишь работать над тем, что начал некоторое время назад.
Один из моих студентов — практикующий врач. Он знал, с какой страстью я исследую любое направление в психологии, открывая для себя что-то новое, поэтому весьма любезно предложил мне пользоваться его именем для того, чтобы брать свежие периодические издания по профессиональной тематике из медицинской библиотеки при больничном колледже. Все, что для этого требовалось, — просто брать с полок то, что мне нужно, класть журналы на стол библиотекарю и подписываться именем этого врача, под предлогом, что я помогаю ему в каком-то исследовании. Что тут скажешь, я с восторгом ухватилась за прекрасную возможность читать новейшие материалы в самом горячем, свежеиспеченном виде. Я спала и видела, как беспрепятственно брожу среди всех этих психиатрических богатств, и не могла дождаться счастливого момента.
И все же, как ни странно, я откладывала посещение медицинской библиотеки. Каждое утро я просыпалась с мыслью: «Вот сегодня я себя побалую. Отправлюсь за журналами». Но почему-то именно в этот день всегда находилось срочное дело, которым немедленно надо было заняться. В конец концов, заметив в себе это странное нежелание, я намеренно села в машину и поехала в библиотеку.
Примерно на середине пути я почувствовала боль в спине, что-то вроде спазма, вызванного мышечным напряжением. Это старое, очень хорошо знакомое мне ощущение. Обычно все, что мне удается сделать в таком случае, — медленно расслабить мышцы и удерживать их в таком состоянии минуту, чтобы потом, незаметно для себя, вернуться к прежнему напряжению. Бывало, оно продолжалось так долго, что в результате мне приходилось неделю отлеживаться в постели, боясь шевелиться и даже не думая о том, чтобы попытаться сесть.
В этот раз я принялась за приступ боли в позвоночнике по-другому. Мне стало понятно, что напряжение явно о чем- то свидетельствует: я в очередной раз пытаюсь избежать какой-то эмоции. Что я боюсь почувствовать? Я попыталась вникнуть в непосредственную ситуацию. Наконец-то я отправлялась в медицинскую библиотеку после столь долгих отлагательств. Но почему мне понадобилось столько времени, чтобы решиться посетить библиотеку? Что так тревожило меня в сложившейся ситуации? Я попыталась представить себе, как вхожу в библиотечный зал, окидываю взглядом полки, где должны находиться психиатрические журналы. Скорее всего, мне не удалось бы сразу их увидеть. Возможно, пришлось бы обратиться за помощью к библиотекарю, или она заметила бы, как я брожу по залу с растерянным видом, и спросила бы, что мне нужно. Эта мысль привела меня в ужас. Страх — вот что я старалась не чувствовать. И когда сейчас я, наконец, выпустила его на свободу, он отозвался внезапной острой болью, локализованной где-то внутри меня. Библиотекарь с первого взгляда определила бы, что я не врач, что здесь мне не место, что на самом деле я самозванка! Чувство страха длилось не больше нескольких мгновений, и когда страх прошел, вместе с ним исчезло напряжение в мышцах спины. Я подъехала к библиотеке в полном душевном равновесии, с любопытством ожидая этого нового приключения, желая увидеть, что произойдет теперь, когда я знаю свою проблему. Самое интересное здесь, что когда вы позволяете себе почувствовать страх, вы приобретаете полную свободу действий в соответствии с вашим желанием, и кроме того, способны испытать новое чувство риска. На некоторое время вам удается возвыситься над собственными слабостями, быть спонтанным и живым, что разительно отличается от состояния жесткого контроля, который мы используем для подавления подлинных чувств.
Итак, я припарковала машину и направилась к входной двери, наблюдая за собой, чтобы выследить чувства, которые могли появиться в любой момент. Как только я переступила порог библиотечного зала, меня тисками сдавил острый приступ страха. Но он продлился какое-то мгновение, и я медленно двинулась вперед, с уверенно поднятой головой, будто прекрасно зная, куда мне нужно идти, по пути незаметно, но жадно сканируя глазами стеллажи по обе стороны от меня. Вскоре я наткнулась на полки с периодическими изданиями, расставленными в алфавитном порядке, и легко нашла все, что хотела.
Какими могли быть мои действия, если бы я предпочла прятать от себя страх, жестко подавляя свои чувства? Мой типичный образ действий — суетиться и ошалело метаться в поисках нужных полок, немедленно привлекая этим всеобщее внимание. Или вот еще (скрытый страх мог стать невольной причиной боязливого поведения): робко подойти к библиотекарю и жалобно просить о помощи с таким встревоженным видом, который не оставил бы никаких сомнений относительно моих мотивов.
В действительности все происходило так: я быстро набрала десять журналов, потом, решив, что так будет выглядеть слишком подозрительно, отобрала из них пять наиболее важных и медленно, само воплощение спокойствия и достоинства, приблизилась к столу библиотекаря для записи в формуляре. И вдруг опять эта острая судорога страха. Переждав секунду-другую, пока эмоция прошла, я положила журналы на стол. Раньше я, скорее всего, ждала бы со страхом, что у меня попросят карточку читателя или другой необходимый документ, а потом пустилась бы в сбивчивые объяснения своего положения. Теперь, благодаря тому, что приступ страха уже прошел, я смогла сказать как бы невзначай, не дожидаясь вопросов: «Это для доктора Л.»
Она взглянула на меня с некоторым удивлением и спросила: «Доктор Л. работает в нашей больнице?»
На секунду надо мной зависла когтистая лапа страха, угрожая задушить меня. («Она что, сейчас вышвырнет меня вон?») Но мгновение спустя чувство прошло, и я смогла ответить, слегка подняв в удивлении брови: «Разумеется». Только и всего. Она сделала необходимые отметки в формуляре, и на этом мое испытание успешно завершилось. Я вышла оттуда таким же неприметным образом, как и вошла: никто не стал указывать на меня пальцем и кричать: «Ату ее!»
Продолжение этой истории вы найдете в главе под названием «Зависимость».
Как безопасно почувствовать «опасную» эмоцию
Обратите внимание, что слово «опасная» в заголовке взято в кавычки. Я имею в виду, что не существует по-настоящему опасных эмоций, но некоторые из них переживаются нами именно так. До сих пор речь в книге шла о скрытых чувствах, но эта глава посвящена чувствам, которые мы сознательно загоняем внутрь. Психологи называют скрытые чувства «подавляемыми». Эмоция же, находящаяся близко к поверхности, которую вы
Какие чувства мы привыкли считать опасными? Те, которые известны нам как «плохие»: ненависть,
